Двойственная натура (отрывок)

А дальше?
А дальше я окончательно потеряла к тебе интерес.
Нет, не забыла твой взгляд или наш сюжет,
И из снов моих ты еще не исчез.
Безразлично вдруг стало,
Пересекусь с тобой снова я или нет…*

Затяжная, в два года, осень утомляла. Серые потоки воды и грязи присыпались мокрым, липким снегом, тут же тая, смешивались в однородную жижу. Нескончаемые потоки машин, нервно сигналили, старались обогнать друг друга, создавали новые пробки. Москва спешит, всегда и всюду, от этого заторы не рассасываются.
Прислонившись к стеклу, я прикрываю глаза, стараясь не взвыть. Думать не хочется, но мысли, толкаясь, сменяют одна другую. Вздыхая, я ловлю себя на очередной из них, и повторяю ее уже осознанно:
- Я двойственная натура! Да, я – противоречива. Люблю Москву, но до скрипа в зубах не переношу ее дороги. До обморока боюсь высоты, а мечтаю о вертолете. С легкостью собираюсь в путь, однако терпеть не могу простои, без толку, с нервно давящими на клаксон автомобилистами. Дорожные пробки доводят меня до истерики, зато я могу часами зависать у семи зданий, особенно в ночное время, загадочной, неповторимой, для меня, архитектуры, с историей и легендой о прошлом. В частности на Старом Арбате. Вечерами, куда бы я ни спешила, хоть на пять минут, я впадаю в ступор и поднимаю глаза к самому шпилю, затем медленно, скользя взглядом вниз, всматриваюсь в черные окна. Я нутром чувствую, там, в безмолвной черноте, есть нечто невообразимое человеческим мозгом. То, с чем, встретившись однажды, не забудешь никогда.

"Дура" История любви или кому нужна верность.

ДЕТСТВО.
А за окном,
То дождь, то снег.
И спать пора,
И никак не уснуть.
Всё тот же двор,
Всё тот же смех,
И лишь тебя
Не хватает чуть-чуть.

В быту ходит мнение, что мужчины, в большинстве своем, предпочитают женщин, мягко говоря, глупеньких. Даже книжки любят читать исключительно про Дур. А вот женщин умных побаиваются, сторонятся и порою даже ненавидят. Не знаю, не знаю. Я, конечно, дура, хотя и умозаключение подобное сделала. Причем поняла свой «статус» давно, но поделать уже ничего не могу, прижилась к нему, привыкла, вросла в него, что называется, полностью. Однако насчет мужчин сомневаюсь, ну, любви их, исключительно к несмышленым.
Началось все с раннего детства, когда я, прожив лет пять, своей яркой и ничем не обремененной жизни, впервые влюбилась. Звали его Борька Лаптев. Сидели мы с ним за одним столом, раскладушки стояли рядом и я, уже тогда замирала от счастья, когда он брал мою руку в свою ладошку и водил за собой, расталкивая всех. Я готова была на все, отдать ему свой стакан киселя, терпеть сбитые коленки, что бы он, как рыцарь, подул на свежую ранку и твердо заверил: «До свадьбы заживет!» И я верила, считая, что он говорит про нашу. Признаюсь честно, девочка я была, ну очень красивая. Маленькая, словно кукла. Взрослые постоянно называли меня Дюймовочка. Коса длинная, глаза синие-синие. Широко и доверчиво глядя на мир, я краснела от похвалы и смущенно опускала голову. А еще, всегда нарядно одета. Мама мне нашивала на лето столько платьиц, водя к своей модистке, что на неделю они не повторялись.

У меня аллергия на Осень...

У меня аллергия на осень, на серый рассвет за окном, на долгую сырость, на проседь, являющуюся с каждым днем. На монотонность улиц и на угрюмость лиц, на редкие детские крики и песни оставшихся птиц. На слезы с небес, на тучи, на собственное «не хочу». На то, что никто не нужен, с проблемами их и без.
У меня аллергия на Осень ….
Забыв про «контрасты» в дУше, с самого утра, накручиваю счетчик тепла. Потоком воды и пара я согреваю душу, подолгу, не раз и не два. Затем надеваю кофту, а сверху махровый халат и вязанные носочки, те самые, что когда-то, забыл у меня мой брат. Завариваю чай послаще и отправляюсь в кровать, пью, обжигая губы, понимая – я снова хочу спать.
У меня аллергия на Осень…
Захотеть бы, совсем немного, лишь отбросить свою хандру. Поспешить бы, поторопиться, побороть бы осеннюю лень. Ах, как жаль, упустила видно, проплывающий мимо окон, свой журавлиный клин. Заразилась бы их оптимизмом, их верой в завтрашний день.
Но, увы! Не вернуть весну, не добавить, солнечной яркости в день. Не прикрасит поточную серость заливаемый кофеин. Ведь у меня диагноз! Он давно и один – У Меня Аллергия на Осень. А это смертельней, чем героин.
28.10.16.

Приключения Калошки. (3-4)

Приключение 3.
Света и тепла на чердаке становилось все больше, как и одиночества, поселившегося рядом с Калошкой. Ее подруга Кошка все реже играла с ней, все больше пропадая на улице, куда Калошке хотелось все сильней и сильней. Она еще не теряла надежду, что Машенька ищет ее, потому что сестренка, стоит печальная, на полочке у двери и горько-горько вздыхает. Прекратились капели, развлекающие Калошку своей звонкой песенкой. Забегающий ветер уже не трепал ее, слегка оторвавшуюся, стельку. Перестали барабанить по стеклу дожди. Калошка изо всех сил старалась добраться до лестницы и никак не могла придумать, как бы так сказать Кошке, что бы та взяла ее погулять.
Еще было совсем солнечно, а на лестнице послышалось ворчание. Калошка, удивленно, подумала, что это ее подруга, решила вернуться пораньше, как вдруг незнакомое дыхание обдало ее жаром. Она подняла глаза и встретилась с чем-то непонятным, мокрым и холодным. Ее обнюхали, схватили за задник и потащили. Ступенька, вторая, третья…
Калошка считала, ударяясь носом о каждую из них, то и дело, закрывая глаза. Наконец хлопанье прекратилось и это незнакомое, мокрое существо, оставило ее в покое. Калошка подождала немного и открыла глаза. Оно сидело напротив, высунув язык, дыша прерывисто, быстро и разглядывало ее.
- Здравствуйте! – тихо, немного хрипло, сказало Калошка. – А вы кто?
- Гаав! Привет! Я – пес!
- Приятно познакомиться. А мы где?
- Мы? Ах, да! У меня дома. Хотя все называют его Будкой.
- Вы меня похитили?
- Ага!
- А зачем?
- Чтобы эта Кошка, не задавалась!

Приключения Калошки.

Приключения Калошки.
- Ах! – воскликнула Калошка, глядя вслед удаляющейся белой шубке и красной шапочке с огромным, болтающимся бубоном. – А как же Я?!

Приключение 1.
Февраль. Обычно третий месяц зимы холодный, с метелями, лютующими и секущими, с вьюгами, завывающими в печных трубах, со снегами, засыпающими дорожки, дома и все, все остальное. С большими сугробами, снежными замками, довольными снеговиками. Недаром его называют Лютым*. А еще он Февруарий — слово не русское, оно зашло к нам из Византии. Коренные славянские названия сего месяца были другие. Наши предки называли его: сеченъ** и снежен***. Да, у него много – много имен: вельяча – говорят иллирийцы, кроаты - свечен и сечен, карниольцы: свичан, венды: свечник, сечан, друиник, то есть, второй. Сорабы: свечковний, чехи и словаки: унор.
В этот год февраль был другим, настоящим Бокогреем***** переменчивым, теплым. Без сосулек, свисающих с крыш, с грустными снежными фигурками, нахмуренно поглядывающими на яркое синее небо и радующимися порыву ветра, нагоняющего облака, которые бросают пучки снежинок, а те тут же тают.
- А как же я? – кричала Калошка, погружаясь в рыхлый, посеревший снег. – Сестренка!
Ее отчаянный крик тонул в холодной воде, наполняющей ее до краев. Стало совсем холодно, и она скукожилась, стараясь выплюнуть из себя грязную жижу. Но, увы, ничего не получалось. Ее блестящая резина стала жесткая, а красная стелька, яркая, новенькая, как и она сама, морщилась и темнела, под грузом заполняющим ее. – Се… стре…. Кхе-кхе! – закашлялась Калошка и, уловив последний яркий луч, погрузилась в холодную мглу.

Раз, два, три...

Рассказать то, что так тщательно скрываешь всю жизнь, открыться, поделиться - ИСПОВЕДАТЬСЯ!


Раз, два три…


«Раз, два, три, четыре, пять,
Будем в прятки мы играть.
Небо, звезды, луг, цветы…»

Не люблю дожди. Нет, это мягко сказано. Дожди я просто терпеть не могу. Даже если льет за окном, а я в теплой квартире, у камина, пью горячий чай и кутаюсь в одеяло - НЕНАВИЖУ! Однако сегодня я надеваю яркое платье, эфирное и откровенное, набрасываю сверху плащ, прозрачный, с легким голубым оттенком, с большим капюшоном. Плащ закроет меня от льющейся с небес воды, но не спрячет фигуру, облаченную в яркое одеяние.
У самой двери я оцениваю свой вид в зеркало, наношу последний штрих – сочно-красную помаду, взъерошиваю волосы, чтобы прическа не выбивалась из моего сегодняшнего облика классическим консерватизмом, глубоко натягиваю капюшон и, прихватив с собою зонт-трость, выхожу за порог.
Все мое существо, каждая моя клеточка не переносит слякоть, но только так я смогу найти его.
Вечереет. Сегодня не будет яркого заката, окрашивающего небосвод, дома, окна... Как и уличное освещение не сможет отогнать мрак из-за падающей влаги с хляби небесной. Улицы рано опустеют, одинокие путники спешно разбегутся по своим обиталищам. Даже бездомные будут искать сухой уголок, чтобы укрыться от противной мокроты.
Терпеть не могу дождь, от этого неудержимо повторяюсь в мыслях и словах.
Под подъездным навесом я замечаю как фонари, не разогревшись, ленно бросают свет на мостовую, размыто копируясь в лужах, но не отгоняют мглу. Моторошно.

От февраля до Москвы... Часть 2.

Зима пролетела как один день. Ника наслаждалась жизнью, хотя немного и томилась без работы, но лишь в час отсутствия Данила. У него, нет, теперь у них, была отличная квартира, в самом сердце Москвы, с прекрасным видом и в два яруса. У нее появился маленький кабинетик, в его библиотеке, где она могла пропадать надолго или когда Данило работал, не уезжая в офис. Ника читала, что-то писала, заведя себе электронный дневник. Сначала это были просто отрывки прожитого в тот трудный год, там, на далекой родине. Затем она стала понимать, что получаются довольно сносные рассказы, но вот поделиться пока не решалась. Но большую часть времени они проводили вдвоем. Хотя нет, вдвоем это было трудно назвать. Данилу нравилось выводить ее в «свет», знакомить с друзьями и, как ей казалось, просто хвастаться. Правда она не разбиралась, перед кем он бахвалится, перед ней, многолетней дружбой с достаточно хорошими людьми, или ею, перед друзьями. Она замечала косые взгляды девушек, спутниц товарищей Данило, но они ее мало волновали, она знала себе цену, а они – нет. Они даже не догадывались о ее возрасте, да и вообще, кто она есть на самом деле, откуда и зачем здесь, рядом с всеобщим любимцем. А то, что Данило был центром этой компании, видно было сразу. Помимо вечеринок и застольных встреч, были и неоднократные походы по магазинам, где Данило тратил на нее деньги, не считая, просто расплачиваясь карточкой, и не хотел слушать о том, что у нее все есть, нужно лишь как-то забрать из дому.
— Заберем! – ответил он ей однажды: — Как только наступит мир. Я, между прочим, ни разу в жизни не был в Донецке и очень хочу его увидеть.

От февраля до Москвы...

От февраля до Москвы… Часть 1.
(Основано на реальных событиях. Образ главных героев собранный).
Пролог:
Звук автострады безжалостно врывался в наглухо закрытые окна из современных пластиковых пакетов. Сон был прерван и она, съежившись, принялась прислушиваться. Гул машин, нервные сигналы клаксонов напомнили, что она не дома. Дома, в ее родном городе, бесконечно долгое время, за окнами была страшная «тишина». Там не гомонят люди, не гудит транспорт, не воркуют голуби на козырьке окна и не смеются дети. Там можно ходить по проезжей части и не оглядываться. В определенные часы. Большую часть суток лучше вообще никуда не входить. А ночью, ночью занять место в бомбоубежище. Там, в ее родном городе, воздух разрывала канонада артиллерии, «градов», «пионов» и свист пролетающих мимо снарядов, с обязательным взрывом, где-то совсем рядом, словно намекая, с издевкой, что следующий может быть твой. От взрывной волны дрожали стены, звенела посуда и стекла в окнах, заклеенных белой бумагой накрест. Поднимались клубы пыли и соседние постройки, если не падали как карточные домики, то подобно спичке загорались. Те же, кому посчастливилось, зияли дырами двух-трех квартир, заставляя соседей разбегаться в панике. Соседи…. Были такие, что снимали свои последние минуты на камеру, или фиксировали гибель и ужас павших горожан, знакомых и просто прохожих… Кощунственно, скажете вы, нет – это единственное свидетельство никому не нужной гражданской войны, современного мира.

Роман.

Роман.
В камине ладно потрескивали дрова. Пламя разгоралось, охватывая поленья малиново-красным цветом. Искорки отрывались от углей и неслись, обгоняя друг друга ввысь. Еще не зима и даже не поздняя осень, а ему захотелось огня. Он взял бутылку любимого коньяка, бросил шкуру на пол и уселся, ждать свою Музу. Багрянец природы будоражил его воображение целый день, но вот чего-то не хватало, чтобы сразу, с порога, взяться за написание.
Глоток, второй и хрусталь зазвенел, ударившись о каменный пол. Рука потянулась к ноутбуку, но сразу же ушла назад. Не вырывалось его вдохновение, не требовало свободы.
Он. Выше среднего ростом, подтянутый. Аккуратно стриженные черные волосы, с проседью на висках. Да что говорить! Красивый, выхоленный и педантичный. У него есть все, о чем мечтал и даже чуточку больше – престижная работа, шикарная машина, большая квартира в центре и дача за городом. Он достиг того возраста, когда никуда спешить не надо. Когда труд в удовольствие. Когда можно заняться собой и своим литературным увлечением более серьезно. Взял отпуск, приехал на дачу, отключил звонок в мобильном, но держал его рядом, чтобы видеть, насколько он всем нужен и начал очередное творение. Заранее предвкушая, как разойдется его новая книга, что почти созрела в нем. Он даже видел свой роман, картинками в голове.
« Встреча у пруда»….
Написал название и сдался. Не было первой строчки. Именно той, с чего все должно начаться, завязаться в узелок и зацепить читателя.
- Это не дело! – произнес он громко и хлопнул крышкой. – Спешить не будем. Нам некуда торопиться. Нам нужен результат!

"Vitam iustam. "

ВеЛюр.
Книга четвертая. «Простая жизнь».

Vitam iustam.
«Новым чувством,
Всем сердцем отдался.
Как ребенок,
Душою я стал.
И я сжег все,
чему поклонялся.
Поклонялся всему,
Что сжигал…»
И.С.Тургенев.
Часть первая.
Чувства.
«Прошлое не умирает, оно последовательно и упорно идет за нами следом…»

Предисловие:
Была весна, весело пели птицы, природа вовсю набирала цвет, впитывая свежие соки, новые силы, раскрывалась и зазывала. Яркий поток солнца струился во все окна, и ветерок шептал: «поверьте - счастья выше нет!»
- А я не понимаю, – заявила девятнадцатилетняя Маргарита матери, лежа на диване, задрав кверху свои длинные, стройные ноги и краем глаза поглядывая в телевизор, – как можно себя не уважать и не любить, в конце - концов, чтобы такое сделать из-за фантома, величаемого Любовью!
- Дочь! Это жизнь. Любовь же, сама по себе штука жестокая. – Женщина, сжав руки у подбородка, смотрела криминальную хронику, сопереживая героине сюжета.
- Да ладно! Не один мужик не стоит, чтобы из-за него с собой такое делать.
- Дай Бог, чтобы и дальше ты так думала! А вообще – это вещь относительная. Никому неизвестно, что именно толкает на такой поступок. - Елена щелкнула пультом и отошла к окну. Высокая женщина, 49-ти лет, домохозяйка. Выйдя замуж в тридцать, за мужчину состоятельного, родила дочь и посвятила ей всю жизнь. Муж практически не бывал дома, но ее это устраивало – она его не любила. Она с ним хорошо жила…

Вилена - моя любовь.

ВеЛюр.

Книга третья.
Открытие.
Часть первая.
«Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны,
И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь».
В. Шекспир.
ВИЛЕНА – МОЯ ЛЮБОВЬ…

Предисловие.
«Прошлое не умирает, оно делает нас людьми»… - Услышанные слова дочери так тронули Вилену, что она долго не могла заснуть. Лежала тихо, отвернувшись к окну, засовывала воспоминания своей не короткой жизни, как можно глубже, утаптывала, утрамбовывала, закапывала, чтобы не думать, не переболеть вновь и не взвалить «историческую» тяжесть на плечи мужа, но память предательски насмехалась над ней, делая воспоминания в стиле «7Д».
« Господи! – думала она. – И зачем все всплыло? – Прикрыла глаза рукой, промокнула набежавшую слезу и развернулась, прижалась к спине мирно спящего супруга. – Как же с ним хорошо! Он послан мне в награду за все, трудно прожитые, годы. Жан…» - провела рукой по сильному, стальному плечу. Захотелось поцеловать, но боясь разбудить, чуть отстранилась, легла на спину и непослушная слезинка, все же проделала дорожку для подруг. – «Как, как я могла все это пережить?! С ума сойти…. Все годы молодости прошли за чертою невезения…. Даже подумать страшно…. Если бы не он, то закончилось бы все, так и не начавшись. Лежала бы в своей холодной постели и перечисляла бы свои «не». Ох, а их бы набралось не мало. Одно «недолюбила» чего бы стоило! А так вот он, рядом, нежный, родной, заботливый, понимающий, всепрощающий…. Что-то чересчур много я ему звездочек вешаю. Но как иначе?! Тут не отнять и не прибавить!

Евгения. Двойник.

ЕвВа. Часть вторая. (мистический роман).

Евгения. Двойник.
Предисловие.
Двери комнаты плотно закрылись, от внезапно налетевшего сквозняка. Свет замерцал, затрепетал и выровнялся, бросая блики на множество зеркал развешенных и расставленных хаотично. Тихо. Стало необыкновенно безмолвно. Песня сверчка пропала, как исчезли и все сопутствующие звуки: шелести листьев и шорох портьер, от пробегающего ветерка, счет времени в напольных часах, что притаились в углу этой комнаты, даже шумы доносящиеся с улицы, исчезли, как бы кто-то опустил колпак. Свечи в канделябрах обмякли, растаяли и томно пускали вязкую слезу за слезой, наслаиваясь и скатываясь за круглый подсвечник. Безгласно…
- Тук! – ворвалось в угнетающую тишину. – Тук- тук- тук. – отозвалось эхом и забилось, заколотилось хрупкое девичье сердце, испуганно набирая скорость. – Тук, тук, тук!
где -то там, за немой тишиной, была жизнь со всеми красками и полутонами. С радостью и печалью. А тут, за тяжелыми, дубовыми дверями, уходящими в потолок, в хороводе мрачных зеркал, прожорливо съедающий матово-желтый свет, за плотными, слегка припыленными, шелковыми шторами, жизни не было.
И это небытие пожирало ее всю, не давая возможности для борьбы.


Глава 1.
Не стоит мечтать о собственном двойнике. Кем бы, и каким бы он не был - никогда не будешь уверен, чем все закончится.
Двойник повторяет тебя, замещает, завладевает тобой, твоими действиями, мыслями, желаниями. Оттесняет, постепенно, шаг за шагом, на второй план, отодвигает, отстраняет от всего, что было тебе в тягость и даже больше… Проходит время и ты, вдруг, понимаешь, что страшней всего то,

ЕвВа.

ВеЛюр. (мистический роман)
Книга вторая.
ЕвВа.

...И балкон, открытый настежь,
В теплом воздухе парил.
Ночь лизала черной пастью
Пальцы прутьев и перил.
Млечный путь летел эскортом,
Освещая линий ряд –
четкой графикой офорта –
черный форточки квадрат.
Эрнест Цветков.
Часть первая.
Валерия. ПОЖЕРТВОВАНИЕ.
Предисловие.
Стекло разделяло два мира: Свой - теплый, желанный, полный любви, взаимопонимания и заботы. И чужой – мелькающий, труднодоступный, порой агрессивный и полностью безразличный ко всему.
Машина двигалась плавно. Прошло всего несколько часов, после отъезда, а уже чувствовался другой запах. Запах приключений и новизны. Откуда-то издалека, приглушенно доносились стоны о помощи, совсем тихо, не членораздельно. Вилена училась справляться с этими, непрошеными звуками, училась блокировать их доступ, разделяя их на две категории: нужные и побочные. Нужные - охватывали небольшой круг людей: родных и близких. Сегодня, слава Богу, здесь все было тихо. Лишь изредка, проходя мимо, кто-то касался ненароком ее плеча или руки, и она слышала обрывок мысли. Улыбнувшись - «отключала» внутренний локатор, так нежданно и негаданно появившейся в ее голове. И, наконец, побочные – это все остальные, нагло барабанившие в ее мозгу. Те, что были за пределами их мира, совсем не знакомые ей. С ними было трудней. Они врывались и пропадали непроизвольно. Повторяясь по нескольку раз в день.
Отбросив очередную порцию «крикунов», Вилен достала мягкую, покрытую бархатом подушечку, взбила и положила прямо на стекло, прикрыла глаза; пока трасса была знакомой, можно и поспать.

ВеЛюр. Милости проведения.

ВеЛюр. (мистический роман)
Книга первая. Часть вторая.
Милости провидения.
« Целый мир отступает, чтобы дать дорогу тому, кто знает, куда он идет»…


Глава 1. - Татти.
Злость Татти не знала границ и полностью затмила остатки рассудка. Хлопнув дверью, она покинула дом Гаев, не удосужившись даже попрощаться. Некто окликнул ее, но девушка даже не оглянулась. Единственное, что зафиксировал ее мозг – это прилюдно униженное ее имя. Ворвавшись в свои комнаты, милостиво выделенные семейкой для сбора, дала волю эмоциям и уже не сдерживала рвущийся из нее гнев:
- Я этого так не оставлю! Им это даром не пройдет! Выделяют мне милость жить. Мне! Заставляют выполнять бессмысленные, придуманные ими же правила. Меня - кому аплодировали лучшие залы Европы! Мне - кому бросали к ногам меха и бриллианты, и только за то, что бы увидеть мою милость. Мне - чье тело – эталон для всех! Для всех, вот уже, какое столетие!
Она кипела, мерила нервными шагами комнату, изо всех сил стараясь успокоиться, но перед глазами всплывал образ Эда - обнимающего эту рыжую девчонку, и все больше и больше разум ее затмевал. Она подняла руку, отмахнулась от очередного видения их образов. Задетая ваза упала на пол и разлетелась миллионами мелких осколков. Она, как зачарованная, стояла и смотрела на бриллиантовый блеск, во рту появился привкус крови…
- Кровь! Вот он выход…. Вот оно решение…. -Твердила она, переходя от крика на шепот. Тут же собрала свои вещи и умчалась на встречу с семьей оборотней: «Ничего! Вы еще не раз пожалеете. Оборотни! Они давно точат зуб в адрес бессмертных. Я знаю, как вас столкнуть!

ВеЛюр. Книга Первая. Начало.

ВеЛюр. (мистический роман)
Книга первая. Начало.

Предисловие:

Туман покрывал все вокруг - вырастая ниоткуда. Не стелился, а клубился - надуваясь и множась. За ним что-то было – нечто живое и загадочное. Оно приближалось к ней беззвучно, забирая свежесть утренней прохлады. И только его исключительно тяжелое дыхание, обдавало холодом...
Мурашки бежали по ее коже. Поднявшиеся волосинки на руках потрескивали, электризуясь и, как антенны, ловили его движения. То, чужое и жуткое, было совсем рядом - за этим густым, живым клубом, в ее оконном проеме. Оно смотрело, оно изучало.
Вошла кошка. Прошла мягкими лапками через всю комнату и запрыгнула в большое кресло, у самого окна, насторожилась…и, мяукнула. Едва уловимый звук, нежный и ласковый, спугнул устрашающую неизвестность - туман замер на форточке, шевельнул штору и упал…
Вел, задышала, провела рукой по лицу и вернулась в действительность. Перевернула лист книги, приготовленной для чтения, и лишь затем, опустила глаза от окна. Она увидела багетную раму картины, на ней тонкий лик девушки, бледной, испуганной и так похожей на сестру. В глазах поплыло, но это были не слезы – смешивались краски, образуя разноцветную жижу. Резко встряхнула головой.
Черные буквы на белом листе призывали к познанию.
- Все! – отбросив томик «Сумерек» на прикроватный столик, проговорила Вел. - Пора отдохнуть! Пора. Люди! – крикнула она громко, вскочила с кровати: - Мы едем в отпуск! На море. И прямо сейчас!

Часть первая. Встреча.
Глава 1.