- Так что пропало-то?
- Си-Ви
- Чего???
- Сокровище Валенты
- В смысле?! Какое сокровище
- Драгоценности… мамины.
- Девушка, вы не спешите, посмотрите внимательно, может, что-то необычное заметите.
- Здесь пахло
- Пахло?
- Как же я забыла?! Пахло же!!!
- Чем?
- Кем!
-Кем?
- Чужим.
- А? Одеколоном, что ль чужым?
- И одеколоном то же, и чужим человеком… злым.
- Злым?!!! Вы, девушка, не волнуйтесь так. Вам может водички?…
- Но я его встречала уже.
- Кого? Человека?
- Запах.
- О, Господи!

…Молодой - не разбираюсь в званиях - милиционер, изо всех сил делал строгое лицо. Круглое лицо, с широко расставленными ярко голубыми глазами, с румянцем во всю пухлую щеку и губами бантиком – трудно сделать строгим, как ни старайся…


***
…Утверждают, что природа отдыхает на детях талантливых людей. Природа отдыхает и на детях успешных людей, и даже на детях счастливых людей. Она лентяйка, природа эта, использует любой повод для отдыха.
Мне ли этого не знать…

***
мои родители! Звезды!
Мама, мамочка!
Умница и красавица. Создатель явно был в ударе! Ничего не пропустил, обо всем подумал! Изящная, с копной светлых волос и светло- карими в пол-лица глазами . На правой щеке умопомрачительная ямочка. Рисунок губ безупречен, ножки точеные, длинные, с невероятной красоты подъемом, тонкая талия, красивые плечи, длинная шея…
На неё все время хотелось смотреть: отцу – потому что это было главным делом его жизни, мне - чтоб хоть чему-то научиться… как она двигалась, как причесывалась, как читала, притянув к себе коленки, как улыбалась…

Спасительница
Нора Рас
Он, такой красивый, в торжественно- белой рубашке, с небрежно взъерошенными волосами, (час перед зеркалом, минимум полболлончика пенки) с щетиной, двух с половиной дней отроду (подбритой в нужных местах), говорил о трагической ситуации, в которую мы попали, и где - Бог мой - гибнет, захлебывается, ах нет, не захлебывается – задыхается наша любовь.
И не понимаю то я его, и не ценю, не восхищаюсь, не преклоняюсь – да, да именно не преклоняюсь - его достали собаки, его достала я своей «малахольностью», холодностью и тупым нежеланием вкладывать деньги в его талант…
Он старательно удерживал выражение трагизма на лице и говорил, говорил, говорил…
А я старательно делала вид, что слушаю.
Я смотрела на виновников трагедии, которые бок об бок, носились за трясогузкой.
Путь их пролегал как раз по дорожке, на которой мы беседовали, и всякий раз, когда собаки проносились мимо мы, как по команде, абсолютно синхронно делали шаг назад, - пронеслись – шаг вперед. Меня от этого танца душил смех, но я держалась - момент то трагический. На беду птичка резко развернулась, стая, топоча, за ней, он увлеченный монологом, маневра не заметил и песики промчались аккурат по сверкающим ботинкам, а двести кэгэ на скорости, это сила. Он не удержался, а я не успела подхватить и он полетел, нелепо взмахнув руками прямо на грядки, которые недавно, заботливо были политы тетей Клавой.
- ……..!!!!- сказал он, мгновенно растеряв, аристократическое неприятие ненормативной лексики…

Пафос, трагизм, грязные штаны…
Ничего не чувствую… ни сожаления, ни удивления, ни жалости, хотя нет чувствую…

- Бабуль, ну еще разок. Последний-препоследний – канючил он.
- Маму попросишь, мне уж надоело по пятому разу – бабушка подоткнула одеяло со всех сторон - конвертиком.
- У мамы не страшно. Ну, бабуль!
- А у меня страшно?! Где ж ты там страшно то нашел?! Сказка как сказка! По-о-думаешь Бабка Ежка шалит!
- Не-е, не в сказке! Ты страшная!
- Спасибо внучок! Добрый мальчик!
- Ну, бабуль!!!
- Ладно, последний раз…
Бабушка ставила на стол худые локотки, подпирала высохшей рукой морщинистую щеку. Щека собиралась складками. Он любил целовать бабёжкину щечку. Губы проваливались в морщинки! Щека пахла вкусно! Становилось тепло в животе и немного страшно …
Он обожал свою бабулю, ей всегда было для него время, и сказку по сотому разу, и поболтать не сюсюкая по настоящему, и сырничек испечь, и посидеть вобнимочку просто так…

А потом она умерла…
Он смотрел на неё, на свою любимую, единственную, такую родную-родную
И не плакал
Взрослые по очереди целовали бабушкин лоб
Он тоже поцеловал… лоб был каменный…
Он не разговаривал почти два года…




…У его жены были удивительные руки. Очень красивые. Самые красивые. Изящная, узкая ладонь, с длинными тонкими пальцами. Ухоженные руки. Покупая или заказывая ей очередное колечко, он всегда с умильной гордостью называл размер: правая рука, безымянный палец - пятнадцать с половиной, левый – пятнадцать… «и все равно болтается» - всякий раз добавлял он…
Он все время вспоминал ее руки, старательно сосредотачивался именно на них, это было безопасно что ли… только руки.