Смертельный рывок из зоны

К этой повести есть "прелюдия". На самом деле события происходили в одной из сибирских зон, строгого режима. История переходила от одного заключенного к другому на протяжении многих лет.
Молодой парень, будучи заключенным в местах лишения свободы, узнав о тяжелой болезни своей матери, пытался добиться разрешения у властей, чтобы его отпустили хотя бы взглянуть на больную маму. Но управление ИТУ (исправительно-трудовые учреждения) и руководство ИТК (исправительно-трудовая колония)не откликнулись на его прошение. Парень, отчаявшись,решил уйти в побег. Под покровом ночи пересек все запретные полосы и оказался на воле, но часовой на вышке выпустил в убегающего арестанта очередь из автомата в 50-ти метрах от забора. А спустя некоторое время заключенные узнали, что мать погибшего парня умерла. Их души встретились на небе.


Самым родным и любимым матерям, посвящается.

РЫВОК ИЗ ЗОНЫ

Спали крепко, даже когда прозвучала команда:
- Отряд подъём, - не все повскакивали со своих спальных мест. Включили свет, и прозвучал зычный голос прапора:
- Всем осужденным без исключения выходить строиться на центральный плац.
-Командир, а что в натуре случилось, что за шухер такой, блин спать не дают, - прозвучал недовольный, заспанный голос Генки Орла.
В центральном проходе между шконками (кроватями) появилось еще несколько ментов, и среди них был дежурный ДПНК (Дежурный помощник начальника колонии)
- Так, быстро и без разговоров, а недовольных в ШИЗО (Штрафной изолятор).
Все заключенные стали одеваться и выходить на улицу.
Локалки (огражденная территория отряда) были открыты и со всех зданий-бараков заспанные, недовольные, растревоженные командами офицеров люди стекались на центральный плац.
-Слыш-ка, по ходу кто-то свалил с зоны или кого заколбасили, - сказал Горох и, закурив, продолжил,- Такая катавасия бывает, когда кого-нибудь ищут, короче перекличка будет.-
Все встали побригадно. Подходили прапора с завхозами из числа зэков и производили перекличку.
ДПНК поднялся на мостик возле столовой и сказал,чтобы никто не расходился до полного распоряжения.
Юрка Устюг подошел к прапорщику и дружелюбно спросил его:
- Старшой, что случилось, почему нас собрали?
-Да мы сами не знаем, ДПНК объявил общее построение, вот и стоим. Ждите, скажут.
Стояли курили, переговаривались, ежась от ночной прохлады. Только по истечении минут сорока была дана команда разойтись по отрядам и всем спать.
- Ну заразы, - прохрипел Сипатый, - ни тебе извините, ни тебе досвидания, да что хоть случилось? - обратился он с вопросом к старлею стоящему недалеко. Тот пожал плечами и пошел по направлению вахты.
Утром Юрка Устюг разбудил Орла и с тревогой в голосе сказал: - Слыш, Ген, Саньку Воробья хлопнули.
- Да ладно, че гонишь-то. Че в натуре? Когда, ночью?
- Да я тебе говорю, сам слышал от отрядного (нач.отряда, офицер). Санек вчера ночью пошел на рывок, запретку и все полосы прошел, а за забором, в садочке, ну знаешь на промке (производственная зона) напротив столярки, - объяснял Юрка, - Короче на углу забора, его и завалил вышкарь (часовой).
- Что, наглушняк? - Встревожился Генка.
- Ну да, говорят две дырки между лопаток, всадил сволочь.-
Со злобой произнес Устюг.
-Ууууу! - Зарычал Генка Орел, - вот твари, такого парня положили. Он вот только со своей девчонкой на свиданке был. Е - моё, вот елы-палы, жаль его, классный пацан был, кремень парняга.
В проход стали подтягиваться другие осужденные. Кто-то пошел варить чифир (крепкий чай), помянуть ведь нужно, парень действительно был хоть куда, одним словом - компанейский и надежный.
Не сказать, что погибший Санька был сам себе на уме, он всегда мог вести любую тему, не болтун, справедлив, грамотный парень, в общем, такие люди были в хороших отношениях со всеми.
- Пойдем к Волчонку сходим, - предложил Горох, - все-таки они одну пайку делили, поддержать надо мужика. И небольшим скопом двинулись в соседнюю секцию к Володьке Волчонку.
- Сипатый! - Крикнул Орел заключенному, варившему в коридоре чай, - сваришь, подтягивайся к Волчонку в проход, там помянем.
Проход узкий, с каждой стороны на шконке присели по четверо, а остальные, кто на ногах или на корточках.
Первым заговорил Волчонок, он был Санькиным семьянином.
К тому же человек он в зоне авторитетный, на строгий режим был переведен с особого режима.
-Короче мужики, Саньку сегодня ночью, при попытке к побегу завалили, сейчас ни о чем не спрашивайте. Меня к куму уже тягали, там дело по этому факту завели. У Сашки дома на воле, горе жуткое. Теперь это не секрет. У него отец сильно пил и потому с матерью постоянные скандалы были. К тому же он еще ревностью страдал.
Так, в позапрошлую субботу, две недели назад, на общую свиданку со своим братом, приехал Сашкин земляк. Через забор ему подогнал маляву, в которой сообщал, что отец Саньки, был в умат пьяный, мать по голове топором саданул, завернул ее в палас и, облив бензином, поджег в огороде, а сам зашел в дом и мужика, который был у них в гостях... Одним словом, замочил, а сам в дверном проходе повесился.
Гробовое молчание нависло над проходом. Все присутствующие онемели от такого расклада. Уж надо поверить, уркачи здесь были закоренелые, но были ошарашены такой новостью.
-Ни фига себе, коленкор! - Произнес Орел, -то-то я смотрю Санька в последнее время сам не свой.
-Да говорил я с ним, - перебил Генку Волчонок, - успокаивал, как мог, просил крепиться. Его ведь к куму таскали, хотели на кичу упрятать, чтобы не натворил чего по безрассудку. Санька успокоил ментов, что ни чего, мол, предпринимать не будет. В общем, наверно куму стало жаль Санька, и он его отпустил.
А в прошлую субботу Аленка, девушка его, выбила разрешение у замполита, на общее свидание и Санек ходил к ней на встречу. Она его в слезах молила и просила ничего не делать, ему же еще трешку оставалось мотать. Он любил ее и потому пообещал, что все будет хорошо. Аленка уехала в надежде, что там, т.е. в зоне ему будет легче среди людей, заглушить эту боль.
Кум колол меня,- продолжал Волчонок, может мне Санька говорил о своих планах, о побеге. А я куму так и сказал, с какой стати он должен был мне говорить о побеге. У него горе, он сам был не в себе. А если на чистоту, начальник, случись у меня такое, я бы сам сдернул.
Не знаю почему, но кум меня отпустил, хоть и трясло его, как врага народа.
Наверно в тот момент у многих присутствующих зэков вертелся вопрос на уме," Сказал ли Санька Волчонку про побег", но даже у самого глупого из всех Гороха не возникло такого желания спросить.
Волчонка побаивались. Он в зоне положняк. Это сейчас он с однобригадниками сидит и чаем Саньку поминает, а ведь у него свои дела с авторитетными людьми в зоне. Много раз приходилось обращаться к нему, чтобы разрешил ситуацию, не только в этом отряде, но и по всей зоне, а Сашка Воробей всегда был ему опорой.

На самом деле, Волчонок знал многое.
В тот день, когда Сашка получил записку с воли и узнал о смерти родителей, в отряд он пришел только вечером. Волчонок сразу догадался, что что-то стряслось. Он еще
по- отечески похлопал Саньку по плечу и сказал, что любое дело утрясет, даже если это касается ментов. Сашка тягостно молчал. Потом закурив очередную сигарету, как то тихо и скорбно произнес:- Нет Волоха, этого дела ты уже не разрулишь.
Глаза Сашки наполнились слезами, он рывком упал лицом в подушку, и его тело беззвучно затряслось в такт его рыданиям.
Волчонок никогда за те четыре года, которые провел с ним в одной семье, не видел, чтобы Сашка о чем-то так круто горевал. Потому сразу прикинул, что здесь пахнет жаренным. Он присел рядом с Саньком и по- отцовски, а старше Сашки он был на двадцать четыре года, в этом году ему исполнилось сорок семь лет, положил руку ему на плечо. Ждал, ни о чем, не спрашивая. Ждал, когда Сашка даст волю чувствам и видел, как плечи потихоньку успокаиваются и совсем перестали вздрагивать. Сашка поднялся и сел на кровати, зажав голову ладонями, он тихо произнес:
- Волоха, нам нужно поговорить.
Волчонок вышел из прохода крикнул дневального и сказал, чтобы он позвал завхоза. Тот незамедлительно исполнил его поручение. Волчонок пару минут о чем-то говорил с завхозом и позвал Санька, они прошли в каптерку зэка-завхоза и закрылись на замок. Санька достал из кармана брюк записку и протянул Волчонку: - Читай.
Тот развернув ее прочел. Наверно, будь на голове у Волохи волосы, они приняли бы вертикальное положение. В глазах его стояла жуть.
-Сань! Может это ошибка, подожди не перебивай. Я сейчас занаряжу шныря в промзону и сделаем звонок в Ровд, ты же в Железнодорожном живешь? Сашка кивнул и сказал фамилию и адрес родителей. У Волчонка были связи с волей и узнать информацию об этом деле было вопросом двух-трех часов, хоть на улице и был поздний вечер.
- Возьми себя в руки Санек, это еще не сто процентов, может это шняга.
- Волоха, да кто так шутить будет, я чувствую, что что-то стряслось. Произнес судорожно Сашка.
Уже прозвучала команда "отбой" и только тогда, дверь в бригадную секцию открылась и кто-то маякнул Волчонку рукой. -Пошли, сказал тот Саньку и они направились в каптерку. Завхоз вышел, в полумраке комнатки сидел заключенный, это был их общий знакомый, главный шнырь промки (производственная зона), имевший должность дневального самого хозяина зоны(начальника колонии).
-Саш,- произнес он скорбным голосом, - все подтвердилось, это верная информация, буквально пятнадцать минут назад созвонились с человеком, который ведет дело по поводу смерти твоих родителей, я искренне тебе соболезную. Крепись И поднявшись вышел из каптерки.
Если Господь дает человеку мужество и стойкость, то глядя на Сашку можно было понять, что он в душе кремень, хотя недавно дал волю чувствам. Волчонок знал этого паренька, они познакомились с ним на пересылке (тюрьме) когда сидели в одной камере в карантине перед распределением и отправкой на зону. Сашка тогда шел раскруткой (дополнительный срок) с усиленного режима, за драку в зоне прицепил к недосиженному сроку еще четыре с половиной года, а в итоге получился червонец строгого режима. Шесть лет назад, в той карантинной камере шли по этапу с Джамбульской зоны на крытую тюрьму на Сиблаг несколько урок. Все не русские, азиаты. Ну, как водится, чифирок, лясы-балясы. Последовало предложение сыграть партейку, другую в тэрс (карточная игра) Волчонок посмотрел по сторонам и увидев острые и сметливые глаза Сашки, спросил:
- Сечешь в тэрс? Сашка утвердительно кивнул и мимоходом бросил:
-Бывало, приглашали понаблюдать независимо
.- Ну, значит садись рядом, предложил Волчонок.
Волчонком его звали давно, дали кликуху по фамилии. Волков. Играли пол - ночи, Волчонок был игрок старый, память отменная, запоминал все комбинации, все стиры (карты) помнил, которые в отбой уходили, что на руках оставались. На кону уже больше полтинника было, по тем временам это были хорошие деньки, почитай десять плит чаю можно было в тюрьме купить. Да вот просчитались урки Джамбульские, видать скинул один карты, а короля червового притырил. В самый ответственный момент, когда Волоха забирал банк и кинул этот" крытник" короля. Волчонок сразу карту накрыл и объявил мухлеж. Сашка подтвердил. Да тут такое началось, эти гыр-гыр не по нашему, глаза горят, пальцы гнут, собралась целая кодла, а Волчонок один. Проигравшийся нерусь тянет руки прямо к лицу Волохи, другие напирают. Чем бы все закончилось, одному Богу известно, но в тот момент Сашка достал заточенный супинатор (пружина из подошвы) и приставил к горлу мухлевавшему, а другому рядом стоящему басурману со всей силы пнул под чашечку, тот завыл от боли. Сашка угрожающе процедил сквозь зубы:- Фу на хрен по нарам, чурки бесноватые, хоть один дернется, я вашего кореша заставлю горлом улыбаться. И надавив в горло заточку урке так, что выступила кровь.
- Я повторять не буду, сейчас полосну, мне терять нечего. Волчонок тем временем грубыми ударами в грудь стал теснить столпившихся, к стене. Видя, что верх начинают брать наши ребята, зашевелились и заурчали остальные в камере. Старший среди Джамбульских поспешил уладить ситуацию и на своем языке видно ругая горе игроков, какое-то время вправлял им мозги. Затем подошел к Волчонку и отдал ему выигрыш. Казалось на этом, инцидент был исчерпан, но по правилам и чисто человеческим понятиям мухлевщик должен принести извинения, но тот наотрез отказался, посчитал это за унижение. Вот тогда Санек опять проявил себя, как истинный пацан. Он подошел к урке и как можно спокойно произнес:
-Ты не то, что до крытки, ты до утра навряд ли дотянешь, так, что спи в пол глаза, если хочешь жить.
Волчонку пришелся по нраву крутой норов Санька и он поблагодарил его за поддержку, характер у парнишки был , что надо. Азиату пришлось все же извиниться перед Волчонком, но вот Сашку он простить видимо не мог. Когда всю Джамбульскую компанию выдергивали на этап он, что-то процедил на своем языке в адрес Саньки. Тот усмехнулся и шуткой, бросил вслед уходившему:
- И сказала пчела медмедю, я тебя на шашлык насадю. Все в камере засмеялись, дверь захлопнулась и все пошло своим чередом.
Попав на одну зону с Саньком, Волчонок сдружился с ним, хотя и был в два раза старше его. Ему действительно пришелся по нраву этот парень, смелый, рассудительный и малый не дурак, а главное надежный. Иногда правда несдержанный, мог на ментов или баллонов (активистов) лайку спустить (обругать), за что бывало и попадал в Шизо.
Но в целом парень хоть куда, старые кадры говорили. "С таким можно и в разведку".
О семье своей Сашка говорил мало, отец в прошлом неоднократно сидел, мать всю жизнь его ждала, а когда родился Саша растила одна. Между сроками отец ненадолго воспитывал своего сына, узнавая в нем свою породу. Пил, да гулял от матери. Сашка рос, матерел, был опорой матери. Иногда мама подвыпив, пела старые лагерные песни, Сашка стеснялся спросить ее, сидела ли она в лагере.
Как то мать призналась сыну, что познакомилась с отцом в лагере, потом уже после отсидки отец заявился к ней и стали жить , любви не было, просто жили. Посадили по новой мужа. Осталась одна, с малым на руках. Голодно было, холодно в старых бараках. Это уже позже расселили всех и досталась матери и Сашке комната уже в доме трехквартирном. Последний раз освободился отец, здоровья не было, а вот пить - на это его хватало.
Сашка вырос, за свои шестнадцать лет ему давали больше, потому все сверстники смотрелись рядом с ним хиленькими подростками. Санек часто дрался, не потому- что наводил страх, или хотел этого, а чаще заступался за младших и слабых. Таково воспитание матери. Растила в строгости, но в справедливости. Не помнит Сашка, чтобы мать его наказала ни за что. Всякое бывало, но бить не била, потому рос смелым и нутром отторгал несправедливость. Слава о нем шла по району, иногда приходили за помощью и он помогал, в основном кулаками, в этом возрасте не очень то занимались дипломатией. Отец по пьянке поднял было руку на мать, так сын его в охапку и в сарае закрыл, тот орал до безумия, обидно стало, когда это он успел вырасти, что отцу такую оборотку дал. Раз маме он был не люб, так и сын не мог к нему питать сыновних чувств.
А посадили Санька за драку, год до армии не дотянул. Шли поздно вечером с танцев, было в компании парней десять, вдруг шум, крик, слышно было, свои на помощь зовут, завязалась ссора с парнями другого района, которая переросла в драку. Жестоко бились. Сашка, выручая своего пацана, дубасил крепыша, да тот, упав, угодил головой, между прутьев лежащей над подвальным окном решетки. Да так и остался там до конца драки, скорая помощь без сознания увозила его, оба уха порваны в хлам, лицо - сплошное кровавое месиво. Вот так Сашка из защитника превратился в уголовника. Парень то оказался сынком влиятельного папаши и получил Сашка за нанесение тяжких телесных повреждений пять с половиной лет усиленного режима.
На суде Сашка не мог спокойно смотреть на плачущую мать, как она была близка ему, хотелось в тот момент обнять ее, успокоить, высушить ее слезы. Никого так Сашка не любил в своей жизни, мама была ему всем, строгая, справедливая, и очень терпеливая, а с другой стороны любящая его и всепрощающая. Отец на суд не пришел, да Сашке и не хотелось его видеть. Он знал, что тот не просыхал от пьянок. Только об одном жалел Сашка, не сможет в нужный момент защитить свою мать.
Про эти эпизоды в жизни Санька знал Волоха. Потому и понимал, что потеря матери для Сашки была невосполнимой, как живой кусок мяса срезали с его тела, до того боль была невыносимой. Но мужество не покинуло Сашку. Он знал, как к нему относится Волчонок и потому отчасти ждал от него помощи и поддержки.
План созрел моментом в голове у Санька. Он жаждал, он горел желанием оказаться сейчас там, где упокоилась его мама.
Даже любовь к его девушке Алене, не была в тот момент так сильна, как стремление его вырваться на волю.
Волчонок, внимательно выслушав Сашку, сделал внушительную паузу, заговорил четко:
- Саш, мы с тобой не на курорте, между тобой и могилой твоей матери запретная зона, две, хорошо простреливаемые полосы. Подкоп рыть долго, да и нецелесообразно. По воздуху - крыльев нет. До конца твоего срока три года. Вот сейчас, я не хочу, чтобы ты тупо слушал меня и делал то, что я тебе советую. На твоем месте я, может быть, поступил бы также. Но единственное о чем я прошу тебя, ты должен понять, что твой побег не принесет радости твоей матери, это ты отдаешь дань ее памяти, перед которой ты считаешь себя в долгу. Мне остался семерик до воли, тебе трешка, у меня больше терпения. Тебя гложет боль, ты до этого момента был сильный, такая беда любого сломает. Давай, вместе разделим ее, но только не принимай необдуманных решений. Знаешь Сань, я уважаю тебя, как братишку, наверно, как ... Волчонок сделал паузу, - как сына, хотя у меня нет детей на воле и потому говорю тебе, я уважаю твое мнение, каким бы оно не было. Завтра, ты скажешь мне о своем решении, в любом случае я поддержу тебя.
Всю оставшуюся ночь Сашка просидел один, мучительно терзаемый мыслью о предстоящем побеге. Нужно спокойно и не торопясь обдумать детали, а затем поделиться с Волохой. Конечно же, он понимал, что делает своего рода глупость, принимая такое решение.
Спроси любого, находящегося здесь, за колючей проволокой, хочет ли он на волю и сто процентный ответ будет. "Да!" Только умалишенный, или ветхий старик, у которого там за забором никого нет, откажется от этого сладкого искушения, оказаться по воле Божественного случая на свободе. Но Господь не делает подарков людям, совершившим зло. "Наши грехи должны быть искупаемы нами". Так говорила покойная мать Саньки и он был готов отдать себя во власть того самого случая. "Либо пан, либо пропал". – думал он. И еще, так глубоко считал Санька, только горячо любящий сын способен совершить такой поступок, если кто-то согласен будет с ним, то значит он, не одинок в этом мире. Эта мысль и сделала его решение окончательным.
Наступило утро, после подъема и завтрака, те кто работал в первую смену, потянулись к вахте на развод. Санька и Волчонок встретились в промышленной зоне. Волоха интуитивно понял, что Сашка решил подорвать, и поначалу разговаривая по пустякам, потянул Санька в самый угол промки, там, где располагалась столярка и пилорама. Санька с изумлением посмотрел на Волчонка, понимая, почему именно сюда он привел его.
Года три назад, летом, они сидели на крыше и ждали условного знака с воли, должен был состояться перекид чая и спиртного. Внизу стояли на готове человек пять заключенных и готовых по первому маяку (сигналу) кинуться подбирать грев(перекид со свободы). Вот тогда Волоха показал Саньке самое слабое в зоне место, по крайней мере, так считал Волчонок, где можно было рвануть с зоны. Да вот беда, угловая вышка и вертухай (солдат срочник) стояли на пути. Санька, как бы поддерживая разговор продолжил; -Если взять плаху толщиной с четверку, да длиной четыре-пять метров, да положить от столба до столба, то можно по плахе пересечь пару полос.
-Ну да,- подхватил Волчонок, - если плаху уложить на железные уголки, приваренные к этим столбам. Да ночку темную, да вертухая отвлечь со стороны воли.
Санька засмеялся: - Потянул бы я на значок ГТО (готов к труду и обороне) я бы эту запретку в два счета перемахнул. Так сидели и смеялись. Но грусть пряталась за этим смехом, в ту пору Саньке оставалось сидеть еще шесть лет.
В тот самый день, когда получали грев, к забору находящемуся со стороны свободы, подошла девушка, она руками показала, что все готово. С часовым угловой вышки была договоренность, что во время перекида он будет находиться, как можно дальше от вышки .Естественно, он в накладе не остался. И полетели заветные пакеты, кидали с воли четверо, да так далеко, что собирать приходилось даже на территории пилорамы. Когда все закончилось, Сашка крикнул девушке:
-Подожди, я пару строчек черкану и кину тебе. Вот так он познакомился с этой чудесной девушкой по имени Алена. Три года они вели переписку, уже несколько раз она приезжала к нему на общее свидание (по блату), деньги и связи делали в зоне невозможные вещи.
Если кто-то сомневается, что заочное знакомство недолговечно, тот и никогда не узнает настоящей, романтической любви. Любовь приходит в сердце посредством нежных и ласковых слов, в строках видишь, как человек переживает, делится самым сокровенным, тоскует, скучает и наконец, радуется и чувствует себя счастливым. Вот и Санька не находил себе места от навалившего на него счастья, он радовался каждому ее письму, отвечал, ждал и незаметно эта заочная дружба переросла в любовь. Алена познакомилась с Сашкиной матерью, иногда пересылала и от ее весточки.
Кто мог подумать, что безрассудная, пьяная выходка его отца, перечеркнула счастье многих людей. На последнем свидании, общались по телефону, она часто утирала слезы, повторяла, чтобы Саня крепился, она осталась у него одна,
что она всегда будет с ним. Санек смотрел на ее заплаканное лицо, на эти красивые полные слез глаза и одна мысль пришла ему в голову. " Я и Алена повторяем судьбу моих родителей, вот только разве смогу я обидеть это прелестное создание, поднять хоть раз руку на эту красоту". Плохо ему стало, не увидит он больше мать и та не увидит их с Аленой счастья.
Волоха прервал мысли Санька:
– Как бы вышкаря отвлечь, оттянуть его подальше от вышки. У тебя будет время пойти на рывок. Я договорюсь, тебя встретят и на первое время подберут тебе хату. Ох, Санек, чего - то неспокойно у меня здесь. Он ткнул пальцем себе в грудь.
В свое время Сашка был весельчак и любил отпускать шутки-прибаутки, вот и теперь, как бы мечтая произнес:
- Вот блин, почему я не мастер спорта по прыжкам в высоту, мне сейчас шест, сиганул бы через все запретки.
Волчонок улыбнулся:
- Ага, а там за забором тебя Аленка с расправленной периной будет ждать. Тревожно мне Сань, неподготовленным идешь. Кстати, - продолжил он,- слышал я байку, будто в свои времена один бывший спортсмен перемахнул с шестом через запретку, ушел ведь, да говорят недалеко... Потому и тревога Санек, не всегда побеги гладко проходят.
Они пошли по направлению цеха, где работали люди с их бригады.
Вечером, после работы, в отряде Сашку ждало письмо от Алены. Вытаскивая листок из конверта, он непроизвольно подумал - "Это последнее, моя радость, скоро я обниму тебя. Вглядываясь в строки, так знакомые ему, ставшими родными за три года. -"Ни одна мужская рука не может сравниться с женской, за их ровный, красивый, школьный почерк." Подумал Санька, начиная читать письмо.
"Здравствуй мой любимый Санечка!
После свидания, я долго не могла прийти в себя. Мне горько говорить и напоминать тебе о том, что случилось, но ты единственный мой любимый и родной мне человечек, с которым я могу и поговорить и поплакать на твоей груди, хоть и разделяет нас незримая преграда. Моя мама не может добиться от меня причину моих слез, я не хочу пока открывать ей мою рану. Потом, все потом. Ты для меня сейчас все!
Все, что есть у меня, ближе и роднее, моей мамы. Я не устану повторять, что так сильно люблю тебя. О! Как бы я хотела быть с тобой рядом, любить тебя дышать тобой, обвить твою шею своими руками и целовать твое прекрасное лицо, твои красивые губы. Родной мой, Сашенька, я хочу тебя видеть вновь и вновь. Я понимаю, что это невозможно, но я с тобой всегда в письмах, в мыслях. Молю тебя, ради нашей любви, будь благоразумен, послушай свое сердце, оно у тебя золотое. Ты знаешь, что кроме меня тебя уже не кому ждать, будь мужественным, мой единственный мужчина. Пойми, родной мой человек, без тебя нет смысла в моей жизни, если... не дай Господь... А ведь никто тебя так не знает хорошо, как я. Я видела твои глаза, горе изменило тебя.
Я разделю с тобой эту беду, чтобы тебе было легче, помни об этом, скорблю вместе с тобой. Запомни, мой единственный. Я готова стоять днями возле забора, но только, чтобы видеть тебя и слышать. Ты мой! Мой! Мой!
Люблю тебя, живу тобой и надеждой на нашу близкую встречу.(Может, тебе удастся все же получить личное свидание).
Пиши, мой родной. Обнимаю тебя крепко и целую.
Твоя Аленушка.
Прочитав письмо, Санька опять крепко призадумался. Сейчас два человека желают ему добра, Аленка и Волоха, два самых близких ему друга, но как только в уме всплывает картина семейной трагедии, все уходит на задний план.
"Что можно сделать в данной ситуации? Володька отчасти согласен с его решением, Аленка пока в неведении, она наверно даже представить не может, на что я готов".
Близкая встреча с ней подпитывала надежду, он верил в удачу, если все сделать по уму, то через неделю он обнимет ее. Они уедут из города, правда, пока он не знал куда.
Зона, на которой они отбывали срок, считалась очень старой, здесь даже сохранились четыре деревянных барака, только несколько кирпичных одноэтажек придавали лагерю более свежий вид. Запретная зона состояла из двух заборов, внутреннего и внешнего, между ними две полосы препятствий. Ночами освещенный периметр, часовые на угловых вышках. Охраняли срочники, в основном азиаты, по иному их называли "чурками", безкомпромисные чурбаны, но и среди них встречались более сговорчивые, особенно если одной национальности-земляки. Санек знал одну тайну, ею поделился с ним Волчонок.
В пятом отряде сидел парень, армян, Ашотом звали, они с Волохой были закадычные кореша. По воле случая, двоюродный, младший брат Ашота прибыл на службу во внутренне войска, тобишь, охранять своего, многоуважаемого брата. Это в его смену иногда им приходилось принимать грев с воли, но это было в редких случаях.
У Волчонка была отлажена куда надежнее "дорога". В зону заезжали расконвоированные шофера и в запасных колесах завозили чай, водку, предметы первой необходимости. Еще Санька знал, что кто-то из ментов, да не один, тоже, естественно за деньги, приносили или способствовали проникновению в зону грева. Так, что у Волчонка каналов поставки в зону всего необходимого было в достатке. Все это было общаковое, что-то шло в изолятор, в большой степени в БУР (барак усиленного режима), на встречи, проводы. На отправку правильной братвы на другие пересылки и командировки, одним словом, забот хватало. Санька был посвящен во все эти дела, здесь он был спец. Волоха мог доверять ему, как самому себе. Вот только Санька не знал в лицо ментов, которые помогали Волчонку. Да ему пока и не нужно было все это, он четко знал свои обязанности, а их у него было хоть отбавляй. Саньку в принципе знали все "нужные" люди в зоне, из числа заключенных. К примеру нужно кому-то выбить свиданку внеочередную, Санек мог посодействовать, решались дела с мастерами и бригадирами, улаптевывались так сказать дела с нарядами, в столовой тоже были свои заточки, ведь в изоляторе зекам приходилось сидеть "день летный, день нелетный, т.е. на хлебе и на воде. Вот и подкармливали опять же людей "положняковых".
Грев кто-то получил со свободы, поделись с братвой, а то не далек тот час, когда сам на кичу залетишь, а там глядишь тебя и не забудут за твои преподношения в общак зоны. Находились и сознательные заключенные, получив передачку с воли, несли в общак кто сколько может, также и с зоновской лавки-магазина. Беспредела не было, все было по "чесноку" (по честному). Это на общем режиме балом правили магерамы (грабители), а здесь на строгаче за такие дела можно было и в помойку влететь, а то и того хлеще лишиться девственности.
Да, на строгаче люди сидели куда с понятиями, а соответственно на особом режиме Ре-Це-Дэ – полосатики ( Особо-опасные рецидивисты), на черных зонах они были в чести. Потому Волчонок и пользовался славой авторитетного заключенного, справедливого и бескомпромиссного по отношению сук и гадов. Санька и Волоха были схожи характерами, потому быстро сошлись во взглядах и в делах. У них даже планы появились, какие можно дела на свободе проворачивать. У Волчонка за все отсиженные годы, а их почитай двадцать три, уже столько знакомых, весь союз в братанах, пальцем ткни в карту, он тебе скажет, где с кем сидел и куда ехать, везде его встретят по человечески.
Как то Волчонок рассказывал одну историю. Вызывает его режимник зоны, майор и говорит: -Волков, я знаю ты человек в зоне авторитетный, просьба у меня к тебе необычная. Жена у меня в лавке продуктовой торгует, знаешь ее, ну Тамара. Волчонок кивнул. "Знаю мол".
-Ну, так вот,- продолжал майор, - нужник у женщин на улице, сколько лет ходят и ничего, а тут пошла, ну понимаешь… Замялся майор.
- Да ладно начальник. давай без предисловий.
- Какой-то гад залез в выгребную яму и "сеансы" там смотрит. Поймать его не удалось. Но девчонки так расстроились, говорят строй нам сортир в тепле и в надежности. А моя Христом Богом просит, отыщи, говорит гада, накажи.
-Ну а от меня чего ты хочешь? Спросил Волчонок.
- Волков, ну глупо бы было, вы же все в зоне под контролем держите, вот только не надо прибедняться, я знаю о чем прошу, помоги найти.
-И что я должен с ним сделать? .
-А ты его накажи так, чтобы он знал за что, мне же ты его не сдашь, правильно!?
-Верно начальник. А взаимно можно на тебя рассчитывать? - Спрашивай, чего хочешь, свиданку, передачу...
Осекся, махнул рукой, нашел кому мол предлагать.
- Ладно, найдешь, гниду, потом поговорим.
Сеансера нашли дня через три, сам проболтался. Волчонку уже люди сказали, что тот трепался в четырнадцатом отряде. Привели к Волохе, он как раз на небольшой сходке был в пятом отряде. Тот смекнул, что лучше правду сказать и признался. Балдели все зэки, кто был там.
-У тебя что мания подглядывать за бабами, - гоготали мужики, -в дерьмо полез лишь бы на лохматый сейф взглянуть.
Короче трогать его не стали, больно смекалистым он оказался, но вот везде он должен слух пустить, что наплел про жену режимника. Посмеялись и отпустили мужика.
У Волчонка был свой интерес к майору-режимнику. С кумом зоны у Володьки "отношения" не заладились, уж очень опер недолюбливал Волоху. Не знал, как его подцепить на чем-нибудь, что бы на кичу упрятать. А в изоляторе сидел Волохин корешок, еще по другим зонам. Сидел он за оперчастью. Корешка заставляют выходить в рабочку ключи точить, он отказывается, так кум ему за каждый отказ от работы по десять суток и добавляет.
Вот уже и три месяца ПКТ (помещение камерного типа) получил. Волоха уже все свои связи напряг, но безрезультатно, кум продолжает прессовать кореша. Вот и попросил он режимника майора, что бы тот поговорил с кумом на счет друга. Майор на просьбу ничего не сказал, но в скорости кореша Волчонка перестали сажать в карцер и отцепил кум свои клещи. А на сливную яму решетку поставили, жену майор успокоил, сказал, "крысу мол огромную выловили, со страху типа померещилось ей, что человек там был". Но и конечно же туалет остался прежним. Да что об этом говорить! Для вольнонаемных администрация ничего не делает, а уж на зэков ей наплевать и подавно.
Дождавшись, когда Санька прочитает письмо, Волчонок опять пригласил его в каптерку завхоза.
В общем, Санек, то, что ты себе надумал там, по плахе сигануть через уйму полос, все это отвергается. Мое соображение на счет того, чтобы отвлечь вертухая, тоже коню под хвост. У меня есть план.
И он обстоятельно высказал все до мелочей. Саньке понравился план, более того он был восхитительным. Но вот нюанс, к новому плану подключались, как минимум человека три. Здесь Сашка был скептиком. Дождавшись отбоя, они вместе с завхозом пошли через КПП локалки (отдельная локальная зона) в соседний отряд. Ашот уже ждал их в небольшой каптерке, на столе стояла кружка свежезаваренного чая, аромат, которого щекотал ноздри некоторым осужденным находящимся в спальной секции.
На "атас"(в дозор) поставили надежного зэка, чтобы при появлении ментов дал знать. Ночного обхода они не боялись, единственное, что могло грозить Волчонку, это, если кум будет дежурить и застанет их после отбоя не на своем спальном месте. Ну, от силы до утра закроют в нолевку (предварительная камера в Шизо), а с остальными ментами было все подвязано.
Волчонок начал:
- Сань, я предварительно переговорил с Ашотом, так что он в курсе дел, от него все твое дальнейшее благополучие зависит. Мой план такой. В назначенный срок, когда будет смена Ашотовского брата, тот бросает нам с вышки коня (веревку), мы подвязываем надежную дорогу (трос) и ты. Он показал на Саньку, по этой дороге переправляешься к самому последнему забору, отвязываешь тросик, и привязав к нему тонкую бичевку, даешь нам подтянуть трос к себе. Бичевку рвем и все - дороги нет. Затем дождавшись, когда с вышки спустится брат Ашота, слегка глушишь его по темечку и прыгаешь за внешний забор. Там, недалеко тебя будут ждать. На все про все у нас считанные минуты. Это и был план Волчонка. Ашот брал на себя разговор с братом. Все остальное нужно было тщательно подготовить.
Саньку немного потряхивало, чувствовался азарт.
-А если накладки! Рассудительно заметил он.
-Кабы у бабушки был... она бы была дедушкой, - пошутил Волчонок, - нам главное молодняка не подставить, это ты старайся Санек. Побег дело серьезное, стружку со всех будут снимать, в первую очередь с брата Ашота, а как ты оказался за полосами препятствия, пусть потом у тебя спрашивают. Если поймают. Опять пошутил он.
Ашот добавил:- Надо быть начеку, как только брат даст знать, когда он именно на эту вышку заступит, сразу приводим машину в действие.
- Я беру на себя, проходы через локалки и выход в промзону,- сказал Волчонок и немного подумав, добавил:
- У меня есть задумка, как оперативно пройти туда вовремя. Ладно, братва, рассасываемся, каждый занимается своим делом.
Попрощавшись с Ашотом они направились в свой отряд. по пути прихватив ждавшего их завхоза. Последний проходя через вахту, своей локалки, сунул дежурному-зэку пакет, пару заварок чаю. Тот с благодарностью кивнул и пропустил проходящих.
С первого взгляда в зоне царил режим и порядок. Локалки на ночь перекрывались, на тумбочке в каждом отряде сидел ночной дежурный - зэк и чтобы прошмыгнуть незамеченным, об этом не могло быть и речи. Но таким людям, как Волчонок, Санька и многим прочим, двери открывались круглые сутки, а ключиком служило либо пачка сигарет, либо заварка чаю. Но вот беда, иногда куму были известны эти вылазки и он при случае, напоминал таким, как они - кто в зоне хозяин. Многие вахтеры – СэВэПэшники (сектор внутреннего порядка) работали на кума, а ещё хлеще, тихушник, который может быть тебе первым товарищем, а на порядок оказаться кумовским работником.
Потому у Волчонка и был запасной план выхода в промзону в назначенное время. Все это предстояло осуществить и продумать до мельчайших подробностей, иначе срок схлопочут все по цепочке. Подготовка, исполнение, дальнейшие шаги, все это лежало на Волчонке.
Он и раньше был разработчиком многих дел, кто был посвященным в его тайны, тот знал, осечки у Волчонка не бывало. Потому и был он у кума под колпаком, который по крупинке собирал на него доказательства, чтобы упрятать Волоху в ПКТ, а затем, через суд добиться его возвращения в зону особого режима. Но такие, как Волчонок встречались редко, режимникам он был на руку, в зоне не было беспредела, пьяные понажевщины были за редкостью, повязочников правда резали от случая к случаю, но все это было мелочью по сравнению, если в зоне начнет прорастать беспредел и начнут в безумном количестве появляться наркотики. Как на общем режиме, который зэки в шутку называют " Спец. лютый режим "Вот приходили на зоны так называемые "Положняки" и по мере своих умственных способностей, держали зоны в железных руках. Здесь была тоже своя иерархическая лестница. Цепочка вела на волю. Бывало и так, решил воровской сходняк, бунт на зоне устроить. Спускают в зону цэу (ценное указание) и умные люди запускают информацию, за которой начинаются волнения, а разбудить спящего зэка, что два пальца... Потом не отпишешься ни перед какой комиссией и полетят головы режимников, да оперативников, а то и замполитов, что проворонили авторитета, который у них под носом разжег пожар бунта.
Если бы майору, оперативнику зоны нужно было закрыть Волчонка, то он нашел бы сотни "солдатских причин" чтобы упрятать его. Но выше его стоял начальник Режимно-Оперативной части колонии, который неоднократно одергивал майора-кума, от скоропалительных решений в отношении осужденного Волкова." Собирай мол информацию о нем и ко мне на стол, чуть ли не каждую планерку". А решать ему – подполковнику РиОР. Все это было тайной, но не для Волчонка. Это он так, прикидывался почти что мужичком-простачком, а ума у него хватило бы на десять таких кумов. За что его и ценили и за забором и внутри зоны. Правда, когда он отправил маляву (записку) на волю, с просьбой посодействовать ему в осуществлении плана по побегу его лучшего кореша, многие присвистнули: " Типа мол, губа не дура! Но заправила всеми делами Аркан, быстро нашел, как урезонить скептиков
.- Некоторые из вас на свободе, ну не пашут рогом совсем, и дохода в общак приносят на грош. Одни слюни, да по фене боталки. А Волчонок с зоны столько в общак сбрасывает, и делами и советами, что кое- кому из вас и не снилось здесь на воле. А кормитесь вы с одного котла, так не ... бодягу развозить, мое слово твердое, надо помочь.
Кто бы перечил Аркану, только не его сподвижники. Злопамятный был, жуть. Пройдет уйма времени, казалось все давно забыто, а он в самый неподходящий момент и вставит тот самый косяк. Кореша уважали, сявки побаивались, не зря он уже который год держал общак в этом городе.
Так, что заручившись поддержкой с воли, Волчонок на полную запустил машину. Во первых он категорически запретил Саньку ввязываться в какие либо дела. Волоха знал, что за Саньком пасут, не зря кум его оставил в зоне и не стал закрывать в изолятор, после того как ему сообщили о смерти Санькиных родителей. Малейшая зацепка и кум оприходует его в Шизо. Потому Санька вел себя тихо, ходил в промзону, назад в отряд, как серая мышка и его поведение стало заметно другим заключенным. Все знали, что он подручный в делах Волчонка и вдруг на тебе, попритих. Кто-то мог подумать, что между ним Волохой вышел "рамс".
Пусть думают, решили они с Волчонком и опера поспокойней будут.
Санька больше переживал за Аленку, ведь когда он сбежит с зоны, окажется вне закона, сможет ли она вынести потом все тяготы его скрытой жизни на воле. Трудно судить сейчас. Он включится в другую жизнь, Волоха уже начинает его посвящать в его знакомства на воле. Да у нее волосы на голове встанут дыбом, узнай она о его побеге, а что потом? Он даже не знал, как она отреагирует на такую новость.
"Любит, да!" Здесь он ей верил, как самому себе, но сможет ли она изменить свою жизнь? Здесь он снова вспомнил мать, как она всю жизнь ждала от отца, когда он завяжет со своей преступной, разгульной жизнью.
"Мама, мама, не смог я помочь тебе в трудный момент"
Подумал он горестно. Никто, а тем более он, не ожидали такой
роковой развязки в их семье. Винил он себя, действительно будь он рядом, ничего подобного не случилось бы.
Уединившись в каптерке у шныря и попросив его запереть с другой стороны, он решил написать последнее письмо Алене. Зная, всю рискованность этой затеи, Санька реально оценивал ситуацию. Он правильно сказал про "накладки" никто не мог предвидеть исход этой авантюры. Потому, письмо Алене имело прощальный оттенок. Одно письмо он отправит через цензуру, а это передаст Волохе, а вдруг…
"Здравствуй моя родная и любимая!!!
Если ты читаешь эти строки, значит, я смотрю на тебя с небес. Прости меня, моя родная, прости за все!
Не хватило у меня терпения и силы, ждать конца своего срока и не потому, что срок великий, а потому что душа рвалась, туда, где спит моя мама. Не осуждай меня за мой поступок, просто прости. Я знаю любимая, что не смог осуществить твои надежды, воплотить в жизнь наши мечты, всему виной, мой несносный характер и роковые обстоятельства.
Я ухожу, не зная и не ведая, что меня ждет в тот опасный момент, когда я переступлю линию, разделяющую нас с тобой, либо через день я буду держать тебя в своих объятиях, либо моя душа будет летать над тобой и этим письмом. Я не сильно верил в Бога. Сейчас у меня трепещет все в груди, я мысленно прошу у Всевышнего прощения за все мои грехи. Все, что я совершил злого в своей жизни, я за это расплатился с полна, увижу тебя моя любовь, значит так угодно Богу, встречусь с мамой, значит, Бог предотвратил мои дальнейшие грехи. Мама любила повторять. " За все наши грехи, нам и расплачиваться".
Когда-нибудь, к тебе придет мой друг-Володя, прими его, как родного брата, ближе друга у меня не было.
Не говори никому о нашей трагедии, будь мужественна, будь терпелива. Пройдет время, угаснет боль утраты, тебе все равно придется встретить мужчину, которого ты полюбишь. Полюбишь, как меня и ли даже крепче, но заклинаю тебя, не связывай свою жизнь с уголовниками, еще раз прошу, не стоим мы ваших слез. Если бы мы вас так сильно любили и заботились о вас, мы были бы всегда рядом.
Я буду любить тебя вечно, уношу нашу первозданную любовь с собой, пусть она будет мне светилом в том неизведанном мире.
Прощай моя ненаглядная, помни обо мне, не горюй, время залечит и эту рану.
Ухожу со вкусом твоих поцелуев на своих губах.
Навечно любящий тебя Санька".
"Неужели это судьба". - Подумал Санька, заканчивая писать и, положил письмо в конверт.
Потом он написал еще одно письмо, тоже Алене, но уже другого характера, которое он завтра сбросит в почтовый ящик. "Все! Теперь нужно ждать. Ждать, когда наступит тот день, тот час".
А приближался тот день очень быстро. Волчонок, оставаясь сам собой наедине, тоже был в сомнениях. Его гложило внутреннее противоречие. Зачем согласился помочь Саньку? В таком случае нужно вдвоем рвать когти, ведь сроку у него больше, чем у Санька.
Вдруг все пойдет наперекосяк, не уйдет Санька, за попытку, все равно срок припаяют, а уйдет, менты их всех перетрясут, но здесь он был спокоен. » Не пойман, не вор» - Пусть роют, может рыло обдерут.
Он вспомнил, как в прошлом тоже вот так, помогал своему другу сделать дерзкий побег из колонии в одном крупном Сибирском городе. Тогда тоже сын бежал, но к живой, только сильно больной матери. Где ж ему, Волчонку было знать, что через три дня после ослепительно удавшегося побега, его кореша возьмут менты. Да, не у постели родной матери, а на заурядной блатхате, в окружении проституток и мелких ворюг-неудачников. Ему стремно было за своего кореша, ведь менты тогда, десять лет назад сбились с ног, чтобы найти место, откуда был совершен побег.
Все было очень просто, почти под носом у вертухая, в самом крайнем окне административного корпуса, был выпилен железный прут от решетки. Ночью, друг открыв окно, проник в столовую, где днем питались работники учреждения и, открыв дверь, был таков. Волчонок помнит, как их держали на плацу полночи, пытаясь разобраться, куда пропал заключенный.
Сейчас предстоит посложнее, здесь нет зданий, только запретка и вышки по углам зоны. Да небольшое одноэтажное здание за забором, в метрах пятидесяти. Возможно, люди Аркана будут ждать Саньку там.
Ашот, должен ни сегодня, завтра сказать результат разговора со своим братом.
Разговор действительно состоялся. Вернее, сначала Ашот кинул своему брату обстоятельную записку, когда тот дежурил в карауле на вышке. В ту пору часовым еще дозволялось спускаться в низ с вышки на тропу и прохаживаться недолго по периметру. У Армян, родство крови, это высокое чувство и отказать брату, значит обидеть. После того, как обдумав и узнав историю Санька, брат Ашота взялся помочь им, нужен был определенный день и обязательно ночь, чтобы осуществить замысел. Все ждали.
Санька, выходил во вторую смену в промзону и они с Волчонком запирались на пилораме. Подвязывали надежный стальной тросик, раздобытый у расконвойщиков, натянув его, предварительно. Санек учился перемещаться по нему, из одного конца пилорамы в другой.
По началу руки ныли, останавливался передохнуть, ноги находились в скрещенном состоянии, обхватившие трос. Надевая рабочие верхонки, Санька с завидным упорством перебирал руками трос и уже на исходе третьего дня, шнырял по тросу, как обезьяна по лиане.
Волчонок остался доволен Санькиным успехам. Сидел в стороне и попыхивал сигаретой через мундштук, представлял, как Сашка пересекает запретку. " Одно дело под потолком цеха, а другое, там, за стенами столярки".- Подумал он.
Подошел Санька, сел рядом, тоже закурил. Волоха протянул ему сверток, тот развернув, увидел короткую толстую колотушку, выструганную не то из березы, не то из лиственницы. На вес она была тяжелой и обмотана толстой, мягкой тканью. Санька догадался, что вот ею он должен будет стукнуть по темечку Ашотовского брата. Как бы примеряясь, потихоньку постучал себя по затылку и шуткой добавил.
– А ведь тоже надо приноровиться, не дай Бог переборщить с ударом.
- На мне испытай, шутя произнес Волчонок.
- Да ладно Волоха прикалываешься.
-Да пробуй, чё -ты, только не сильно.
Оба поднялись, Санек встал сзади Волчонка и наотмашь тюкнул слегка Волоху по затылку. Тот покачал головой.
- Сильнее!
Санька приложился еще раз, резче. Удар получился таким сильным, что у Волчонка подкосились ноги, и он стал оседать на пол. Санька подхватил его под мышки и, усадив, стал тормошить друга. Тот стал приходить в себя, Санька пытался извиниться, но Волоха показал ему большой палец и со смаком произнес:
– Ништяк, аж гуси полетели, если так ему приложишь, все будет окей.
После этой смены, аккурат на утреннем снятии с работы, Ашот произнес заветные слова:
- Завтра, между двумя и тремя часами ночи. Сегодня я к вам заскочу в отряд, обмозгуем еще. И распрощавшись, каждые со своими бригадами, разошлись в разные стороны.
В обед, когда Ашот пойдет в жилую зону, он маякнет через надежного человека, и они уединятся в укромном месте, куда нога ментов, не ступала.
Это место было в бане, и называлось потайной комнатой, лже - стенка закрывала ее. В этой комнатке решались серьезные дела, шли сходки авторитетов со всех отрядов, но только строго проверенных. даже, Волоха рассказывал Сашке, что он встречался здесь с девахой, которую он заказал со свободы, как ее сюда доставляли - это оставалось секретом.
Завхоз бани приветливо встретил их всех и закрыл дверь на внутренний замок. Начал Ашот:
– В общем, братцы, нет надобности говорить, как сложно и рискованно это дело. Один неверный шаг или оплошность с нашей стороны и первым под ментовский замес попадет мой братишка. Рассказывайте, ваши действия. В течении двух часов они обсуждали, что то подправляли и перед тем, как разойтись, заварили чаю, попили.
Ашот и Санька встали, обнялись по братски.
– Удачи тебе, брат, - произнес Ашот, затем вытащил из запазухи небольшой сверток и протянул Саньке. Это был стелет, работы зоновского умельца.
– Тебе Санек, в подарок, бери. И повернувшись, ушел из комнаты первым. Волоха с Саньком еще долго сидели разговаривая, в отряде не поговоришь о деле, да и чувство было такое, что Санька просто завтра откидывается (освобождается). Передав Волохе письмо для Алёны, Санька сказал:
– Володь, если что, передашь его моей Аленке. Волчонок ничего не сказал. За всю свою жизнь он столько всего перевидал, но Санькины слова тронули его за живое. Он протянул руку и Сашка крепко пожал ее. Все, нужно готовиться. До рывка оставалось ровно сутки.
В принципе все было готово, трос, бечевка, верхонки и нож, подаренный Ашотом, лежали в укромном месте в пилорамном цехе.
Придя ночью в отряд после второй смены, Волчонок и Санька прилегли, так прямо поверх одеяла, не раздеваясь. Время было половина первого ночи. За полтора часа им предстояло выйти в промзону, затаиться на крыше столярки, поставить «на атас» двух надежных зэков, ждать развода караула.
В секции, все спали, на тумбочке дежурил свой, надежный зэк.
Теперь ступал в действие план Волчонка. Встали, вышли в коридор, шнырь поприветствовал их кивком головы. Вышли из отряда и направились в сторону бани, Волоха достал из кармана нарукавные повязки и они натянули их с Саньком. Это было нужно для того, чтобы спокойно пройти по первой тропе, там где ходили активисты. Дальше шла запретная зона, две освещенные полосы, и последняя тропа, по которой перемещались караульные. Проходя мимо вышки, они прикрыли слегка лица воротниками курток, хотя была ночь, но вертухай увидел повязки на рукавах. Часовые привыкли к ночным обходам колонистских активистов, потому не обращали на них особого внимания, их главная задача, не допустить проникновения в запретную зону. Так что прошли они с Саньком до столярки спокойно. Сняли повязки. Волоха открыл пилораму и они взяли все, что было спрятано на участке. По бункеру, в который ссыпали опилки, они поднялись на крышу цеха и присев возле торцевой стены, выступающей над крышей, стали оглядываться. На углу стены был прикреплен кронштейн, державший фонарь, который почему то в эту ночь не горел. Наверно лампочка перегорела. За этот кронштейн и планировалось закрепить трос.
Все это было проделано раньше, чтобы не получилось накладки.
Санька засунул за ремень брюк колотушку, нож за голенище сапога. Время оставалось немного. На вышке, стоял ёжась от ночной прохлады солдат.
- Хоть бы пошелохнулся, спит наверное, волчара. Прошептал Санек. Вышка была угловая. До следующего поста было приличное расстояние, и заметить перемещающегося поверх запретки человека было весьма проблематично. Расчет на колотушку, был больше для перестраховки, вдруг что-то пойдет не так и нападение на часового отведет подозрение от Ашотовского брата.
По легенде нападение должно было произойти со стороны воли в тот момент, когда часовой спустится на землю.
Вдали послышался лай собаки. Это шла смена караула. Приглядевшись, друзья увидели цепочку солдат, идущих по тропе. Впереди солдат державший на поводке овчарку, за ними, по- видимому начкар (начальник караула) и несколько солдат. Отчетливо было слышно, как главный отдал команду, о смене объекта, прозвучали слова. – Смену сдал, смену принял. И цепочка людей заспешила дальше.
Баграт, так звали брата Ашота, сигналом дал знать, что именно он на посту, а никто другой. Пропел, что- то на своем языке и в конце произнес слово Ашот. Переждав некоторое время, оглядевшись и прислушавшись, друзья получили сигнал с земли от заключенных, что все тихо. Со стороны свободы, вдалеке от забора, мигнул пару раз свет фонарика, это люди Аркана уже были на стрёме (на чеку).
Санька взял уже приготовленную бичевку, на конце которой был тяжелый стальной болт с гайкой, разложил ее аккуратно змейкой и стал ждать. Баграт спустился на землю и махнул рукой. Санька размахнувшись, бросил болт. Зашуршала бечевка. Железка ударилась о внешний забор. Все замерли. Все тихо.
Баграт взял конец веревки, поднялся на вышку и стал тянуть ее перебирая руками. Санек подтравливал веревку. На другом конце она была связана с тросом. Вот и пошел трос. Расстояние от троса до верхней линии колючей проволоки большое. Все рассчитано заранее, даже учитывая натяжку троса и провис его, под тяжестью Санька давало уверенность в том, что он спокойно, не задев контрольной линии, достигнет цели. Подтянув трос, Баграт надежным узлом закрепил его на стойке вышки.
Сердце, колотилось у каждого. Еще раз оглядевшись по сторонам, друзья обнялись на прощание и Сашка одев верхонки повис на тросу, обхватил его ногами.
– Ну, Санек, ни пуха, ни пера,– шепнул Волоха.
– К чёрту. – ответил Санька и перебирая руками пополз по тросу. Дальше, Волчонку нужно было быстро вернуться в отряд, создать себе алиби, что он спокойно отдыхал на своем спальном месте. Маякнув одному из помогавших внизу, чтобы тот поднялся на крышу. Объяснил ему еще раз, как подтянуть трос, а затем веревку и все это спрятать в надежном месте. Волчонок спустился вниз, напялил повязку и протиснулся сквозь проход в колючей проволоке, быстро зашагал по тропе в сторону жилой зоны. У него не было времени провожать Санька на ту сторону.
Между тем Санек миновал внутренний забор, тропу, поравнялся с первой полосой. Трос провис, но расстояние было с запасом, и потому Сашка удвоил энергию. Перебравшись через опасные полосы, он подтянулся к вышке. Баграт помог ему влезть внутрь вышки и стал отвязывать трос, узел затянулся очень сильно. Пришлось теребить из стороны в сторону. Наконец удалось развязать узел и сидевший вместо Волохи заключенный потянул трос на свою сторону. Веревка на мгновение задержалась в руках Баграта и выскользнув поползла через запретку. Санька с ужасом увидел, как конец веревки подрагивая, потянулся сквозь верхний ряд колючей проволоки, на конце которой болтался тяжелый болт!
То, о чем подумал Санька, про «накладки», это и свершилось. В спешке забыли отвязать болт, достигнув верха он зацепился за проволоку, но тот кто тянул, решил все по-иному. Он резко рванул на себя веревку, затряслась вся запретка, и в этот момент пронзительный сигнал сирены разорвал тишину. Решение пришло мгновенно.
– Баграт, сними пилотку. Резко бросил Санька, и не успел тот понять, в чем дело, удар по затылку опрокинул его навзничь. Санька стащил его вниз по лестнице, подбежал к забору и, что есть силы оттолкнувшись от земли, сиганул на ту сторону. Затрещали штаны, зацепившиеся за колючку. Санька почувствовал, как обожгло ногу. " Наверно содрал кожу". Подумал он, поднимаясь с земли, и метнулся к одноэтажному строению. В ночной тишине Санька отчетливо услышал шаги бегущих там, за забором. Резкий оклик:
– Стой! Стрелять буду! На мгновение остановил его, но чувство самосохранения толкало Санька вперед. Снова раздался повторный оклик, затем прозвучала оглушительная трескотня. Санек понял, что били из автомата. "Что делать, остановиться, или бежать?" Мгновенно сработало в сознании. Еще чуть- чуть, каких то несколько метров и он за спасительным зданием, вот впереди кто-то замахал фонарем, это его встречают кореша Волохи. Еще последний рывок… И он услышал, как за его спиной распорола ночь еще одна автоматная очередь.

Сержант Молчанов, в эту ночь дежурил на центральном КПП (Контрольно-пропускной пункт). Солдат - срочник, уже дослуживал второй год, осенью дембель. У командования он был на хорошем счету, по боевой и политической подготовке. Особенно он прославился своей меткой стрельбой. Приключился на его службе такой экстремальный случай. Стоял он на посту, угловой вышке, дело было днем. Подъехала со стороны свободы легковушка, вылезли парни со свертками в руках. Подошли ближе к забору, один решил поговорить с солдатом:
– Слышь, старшой, будь другом, пропусти грев, у нас только чай. Молчанов, соблюдая устав, не стал разговаривать с перекидчиками, но для виду снял с плеча ремень автомата.
– Ну, ты чё, в натуре, как не родной, у нас водяры нет. Попытались снова уговаривать парни.
Со стороны зоны раздался свист, двое из парней отступили на несколько шагов назад и кинули свертки. Солдат сам не ожидал от себя такой прыти, снял автомат с предохранителя, поставил на одиночный выстрел и навскидку, произвел два выстрела. Пакеты рассыпались на мелкие куски и не долетев до дальнего забора, попадали в запретку. Один попытался еще раз бросить, но третий пакет ждала та, же участь, что и первые. Заслышав выстрелы, уже с центрального КПП летели офицеры и солдаты. Парни, быстро попрыгали в машину и с недоуменными физиономиями умчались прочь.
Долго потом начальнику гарнизона пришлось отстаивать стрелка, перед командирами но в конце концов решили не наказывать его, да и зэкам урок будет наглядный. «Слава» о метком стрелке быстро облетела заключенных и доведись в следующий раз кому то принимать перекид и на резкий оклик часового реагировали по разному. Кто рассыпался в разные стороны, кто просто игнорировал угрозу. Ведь в заключенного вертухай стрелять не будет.
Как уже говорилось, в эту ночь Молчанов был на центральном КПП.
Все произошло мгновенно, на контрольном вспыхнула лампочка, заголосила серена. Схватив со стойки автомат он первым выскочил на тропу и ускоряя бег, заметил, как из дали, чья то фигура прыгает через внешний забор. Подбежав ближе к вышке, сержант увидел лежавшего на спине часового. Времени на помощь, к сожалению не было и он пулей по лестнице поднялся на вышку. Со стороны свободы угол вышки был зашит железом и потому перегнувшись через перила, заметил во тьме бежавшего.
– Стой! Крикнул он вслед, - стрелять буду! И не раздумывая, дал короткую очередь. "Уйдет"– подумал он в последнее мгновение и прицелившись нажал на спусковой крючок. Бежавший человек, резко остановился, постоял несколько секунд, ноги его подкосились и он рухнул на спину.
Вторую очередь из автомата Санек почти не слышал, он был весь во власти рывка, только вдруг, сильный удар в спину, заставил его остановиться. Несколько секунд он еще стоял. Соображал, что случилось. В нёбе защекотало. Санек почувствовал, как сластит во рту. Хотел что-то выкрикнуть, но кашлянул, кровь пошла горлом.
Он запрокинул голову и увидел изумительно звездное небо, земля поплыла под его ногами. Санек сделал полуоборот вокруг себя и упал спиной на землю. Глаза его еще смотрели в небо, и… О! Чудо, звезды стали потихоньку расплываться в стороны и Саша отчетливо увидел лицо матери. Она спускалась к нему все ниже и ниже, в белом платье, молодая, красивая, стройная. Протянув к сыну руки, она молча манила его к себе. Последним, что было в его сознании, это его отчетливый голос. "Мама! Вот мы и вместе!-Глаза его затянуло поволокой. Тело Санька судорожно дернулось и затихло. Мозг его, еще работая слышал, как свирепые собаки, пущенные по его следу пытались рвать на нем одежду. Как большое количество подбежавших людей сомкнулись вокруг него. Кто то из офицеров увидев бирку на груди Саньки, сказал:
– Это наш. И пощупав на шее пульс, тихо, без злорадства, произнес,– он отошел.

Прошло восемь лет, после этого рокового случая. Утром, в один из июльских дней, к центральной вахте исправительно-трудового учреждения подъехала волга. По всему было видно, что мужчины, вылезшие из машины кого - то встречали. Через некоторое время дверь вахты распахнулась, и на крыльцо вышел мужчина средних лет. Короткая стрижка, поседевший волос, слегка взволнованный взгляд.
Встречающие поочередно поздоровались с освободившимся человеком за руки, только один крепко обнял его и отстранившись произнес:
– Помнишь Волоха, шестнадцать лет назад, встречая меня с Усть- Кута, ты прочитал стих. Позволь мне нанести тебе ответку. И он, величаво раскинув руки, с выражением прочитал:
Итак, друзья, пришла пора, свободу повидать и мне
В счастливый час, во всей красе и в ту минуту упоенья,
Звоните все колокола, в день моего освобожденья!
И еще раз обнял друга.
– Благодарю Арканя, благодарю! С радостью в голосе произнес Волчонок. С хлопком вылетела пробка с бутылки шампанского, зазвенели стаканы, смех и приветствия залили площадку перед вахтой.
Дверь снова открылась и на крыльцо вышел подполковник. Волчонок передал недопитый стакан, кому то из стоящих рядом и сделал два шага на встречу офицеру.
– Ну что кум, вот и расходятся наши дорожки, - произнес он серьезно. Тот ответил:
– Да, Волков, расходятся и, судя по твоей компании, ненадолго.
– Слышь ты, мусор, а чем тебе эта компания пришлась не по вкусу. Бросил кто то из собравшихся оперу. Волчонок движением руки прервал разговор и, уже садясь в машину, крикнул вслед уходящему куму:
– Когда будешь подыхать, вспомни Сашку Воробьева и всех остальных, по чьим трупам ты идешь наверх. Волга взвизгнула колесами об асфальт и скрылась из вида опера.
Подъехав к углу зоны, машина остановилась. Волоха вышел, пересек дорогу и зашел в небольшой проулок частного сектора. Увидев растущие в огороде цветы, он позвал хозяев. Вышла стареющая женщина.
– Мать, продай цветов пожалуйста, произнес он, протягивая ей деньги.
– А тебе Касатик, любимой в подарок, али, как?
-Мне мать, четное количество. Старушка, словно догадываясь о чем речь, нарвала букет и подошла к штакетнику.
– Возьми, родимый, а денег не нужно, я знаю куда ты их положишь. Волчонок поднял от удивления брови.
– Знаешь?
- Да, вон напротив, там где годами раньше парнишку застрелили, туда и несут люди цветы.
– И часто несут. Переспросил Волчонок.
– Я так думаю, - продолжила она,- видно, погибший то, был хорошим человеком, раз люди освобождающиеся из колонии подходят к нам за цветами. Не так, что бы часто, но бывает, а вот девушка навещает это место постоянно. А может ты, Касатик скажешь, что это за человек был?
– Хорошим и надежным другом он был, - и немного подумав, добавил,– преданным, любящим сыном. Поблагодарив старушку за цветы и рассказ, он снова пересек дорогу и подошел к тому роковому месту.
Трава примята. А вот и оно - это место. В землю воткнут железный арматурный прут, на конце которого силуэт несущегося коня, символизирующего свободу, стремительность и ветер. Это Волчонок заказал его в зоновской кузнице, после смерти Саньки и попросил расконвоированных зэков отметить это место.
Это он просил и напоминал всем, кто знал Сашку и кто освобождался, что бы они ложили цветы на памятное место.
Алене, он переслал прощальное письмо от Сашки и изредка переписывался с ней, обещая навестить ее после освобождения. Она приходила, приносила свежие цветы на место.
Боль утраты притихла, осталась память, светлая память о ее любимом человеке, о его мечтах, в которых они вместе. Волчонок переправил ей все ее письма, написанные ею Санькой и письма его матери. Только после прочтения материнских писем, Алена поняла, почему он так сильно и преданно любил свою мать. Она не в праве была осуждать Сашу за его поступок. " Бог, всему судья".
Когда - нибудь она будет иметь своего ребенка и нося под сердцем этой дорогой комочек. Растя его и воспитывая, она будет чувствовать любовь своего ребенка к себе. И если она вдохнет в него такую же любовь, какую питала к Сашке, его мать, то она. Алена будет самой счастливой матерью на всем белом свете. 03.08.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.