Рассказики

Верная примета
-Прохода от вас, нищебродов, нету! Работать надо, а не попрошайничать. Ладно уж, на тебе… пять рублей вот!
- Эх, Гришка, Гришка, не зря тебя в школе ж…й звали за твою жадность! Пятерку несчастную мне бросил, а сам-то вон как прикинут! Одни часы золотые чего стоят. Мог бы своему старому учителю и посущественней чего-нибудь подкинуть…
- А ну-ка, ну-ка, кто это? Ни фига себе - вы, что ли, Петр Иванович?
- Ну, я.
- Надо же не узнал. Богатым будете, Петр Иванович!

Кошмар
Весь в слезах проснулся Петр Котомкин. От его всхлипываний завозилась и открыла глаза и жена.
- Что с тобой, Петя? Почему ты плачешь?
- Не знаю. Что-то страшное приснилось.
- Неужели кто-то из родных умер?
- Да нет…
- А может, тебе приснилось, что водка в нашем городе кончилась?
- Этого никогда не было и не будет, даже в самом дурном сне!
- Может, ты переживал во сне за голодающих детей Африки и других слабо развивающихся стран?
- А они что, голодают?
- Ну, тогда я не знаю. А может, тебе приснилось, что тебя ограбили? Прямо до нитки?
- Погоди, погоди… Уже теплее. Черт, неужели…
Петр Котомкин соскочил с постели и как был в трусах, побежал на балкон. Оттуда он вернулся со старым валенком, перевернул его и потряс. Из валенка ничего не выпало.
- Где?! – трагичным шепотом спросил Петр жену. Которая при виде валенка деланно зевнула и отвернулась к стенке. – Где, я тебя спрашиваю, моя заначка? Даже тут нашла, зараза!
И он зарыдал с пущей силой…
- Ну ладно, - погладила его по трясущейся голове жена. – Отдам. Половину. Потом. Если захочешь. И вообще, тебе это только приснилось. Никаких денег у тебя в этом дурацком валенке не было. Подумаешь, пятьсот рублей - разве это деньги по нынешним временам?

Первая получка
- Алло, папа, у меня новость!
- Ну, говори, сынок, что у тебя там стряслось?
- Я первую зарплату получил!
- Ух ты, молоток, поздравляю!
- Спасибо! Не мог бы тебе выслать мне немного деньжат?
- Конечно, сынок! Вот сейчас же пойду и вышлю. Радость-то какая: у сына первая получка!
- Папа, это… А почему ты не удивляешься, что я у тебя денег прошу?
- Эх, сынок, когда я получил первую свою получку, я ее так прокутил, что потом мне с долгами помогали рассчитываться не только мой папа, а еще и еще и бабушка с дедушкой! Это же святое дело – проставиться с первой получки! Ну, все, пошел я на почту…

Маленькая штучка
На день рождения жена купила мне электрическую машинку.
- Вот! – радостно сказала она. – Сама теперь тебя буду стричь. Ты рад подарку?
Чтобы не испортить настроения жене, а главное, себе, сказал, что рад.
- Вон ты как за зиму оброс, - заявила мне жена. – Давай пострижем тебя сегодня же.
- А какая у меня прическа будет?
- Как у этого… Ну, из сериала «Красивые и дерзкие»
На красивого и дерзкого я согласился. Ну, жена жужжала, жужжала машинкой. Потом говорит:
- Знаешь, тебе эта прическа не идет. Давай-ка я тебя под Джеймса Бонда подстригу.
- Стриги, - соглашаюсь, - под Бонда. Джеймса Бонда!
Ну, жена опять начала круги вокруг меня нарезать. Отошла, прищурилась.
- Нет, - говорит. – Джеймс Бонд нынче неактуален. То ли дело Костя Цзю!
Против Кости Цзю я тоже ничего не имел. Особенно мне его чубчик нравится.
А жена все жужжит машинкой, а голове все холоднее делается. Забеспокоился я.
- Как там, - говорю, - Костя Цзю поживает? Эй, тебя спрашивают!
– Вообще-то Костя – он же спортсмен, - вздыхает женушка. - Это не твой типаж.
- А кто мой типаж? – обижаюсь я.
- А Гоша Куценко! – радостно сообщила женушка.
- Так он же артист!
- Так и ты у меня тот еще артист!
Ну да черт с ней, с лысиной. Лишь бы жене нравилось. Правда, в тот же день я у машинки тайком отвернул и выкинул к чертовой матери одну маленькую штучку. А какую – пусть запытают меня, не скажу!

Классный роман
«Ваш сын шалит на уроках. Прошу повлиять на него! Классный руководитель (неразборчиво)».
«Еще раз самым убедительным образом прошу: поговорите с Павлом! Ему грозит неудовлетворительная оценка по поведению за четверть. Классный руководитель (неразборчиво)».
«Нет, ну сколько я могу взывать к вашей совести, родители Павла Самохина? А еще деловые люди! Жду кого-нибудь из вас завтра в школе к 18.00. Классный руководитель (Е.М. Петровская, если забыли».
«Уважаемая Е.М. Петровская! Извините, что сразу не ответил вам – Павел прятал дневник. Сегодня совершенно случайно нашел его (дневник) в стиральной машине. Беседу провел, когда нашел его (Павла) у соседей. Придти в школу пока не могу, дела. Отец Павла (неразборчиво).
«Уважаемый отец Павла! Благодарю вас за воспитательные меры, принятые к Павлу. Он больше не шалит на уроках, а только на переменах. Извините, а почему вы искали дневник Павла в стиральной машине? Классный руководитель Елена Марковна».
«Уважаемая Елена Марковна, я рад за Павла. Что касается стиральной машины, то я ее использую по назначению. Отец Павла (Игорь Николаевич меня зовут, между прочим)».
«Уважаемый отец Павла Игорь! Насколько я поняла, вы сами занимаетесь стиркой. Но, по нашим данным, у Павла есть мама. Она-то чем у вас занята? Елена Марковна (между прочим, мама меня зовет Ленусик)».
«Лена (можно, я пока буду вас так называть?), у вас устарелые данные. Мы с женой полгода уже как расстались. Как вам Павел?»
«Игорек, я рада за вас! Что выделаете в это воскресенье? Может быть, встретимся, побеседуем об успехах Павла? Ленусик».
«Леночка, у нас с Павлом в это воскресенье генеральная уборка. Но если вы присоединитесь к нам, то мы возражать не будем. Игорек».
«А почему бы и нет? Ленусик»
«Игорек, Ленусик! Вы уж, пожалуйста, проводите эту вашу генеральную уборку сами! Меня не теряйте, я буду у бабушки. Да, и попрошу больше не грузить мой дневник своей перепиской, мало, что ли, других способов для общения? Ваш Павел Игоревич».

Не спится
Кулагину не спалось. Он ворочался, ворочался, неприязненно прислушиваясь к похрапыванию жены. Потом встал и вышел на кухню. Настенные часы показывали третий час ночи.
Кулагин решил попить чаю. Пока чайник закипал, решил включить телевизор – одному было скучно.
- Ты чего не спишь?
На пороге кухни стояла жена Кулагина, похожая в своей сиреневой ночной рубашке на маленькую грозовую тучку.
- Не спится, вот и не сплю.
- Это оттого, что ты бездельник, - сообщила ему Галина. – На работе баклуши бьешь, дома палец о палец не ударишь, все я делаю. А надо просто уставать, тогда и сон будет здоровый, как у меня.
- Да? А сейчас с чего прикажешь мне устать? Постираться, что ли?
- Я уже все выстирала. И посуду помыла. И обед тебе на завтра сварила.
-Вот, видишь. А ты говоришь: «Уставать надо, уставать». С чего? – пожаловался Кулагин.
- С чего? – переспросила Галина. Тут глаза ее загорелись.
- Пошли, - сказала она.
- Куда? – не понял Кулагин.
- В спальню. Я тебя притомлю, не сомневайся. Так, что спать будешь без задних ног. И без передних.
- Так я «уставал» уже с тобой. На позапрошлой неделе, - испугался Кулагин.
- Ну, тогда майся и дальше. Но чтобы тихо мне! – разочарованно и грозно сказала Галина, удаляясь в спальню.
«Полежу-ка я в зале на диване с книжкой. Может, и засну», - решил присмиревший Кулагин.
И ведь заснул-таки. Под утро. А снилось ему, что он живет в деревне, каждый день колет дрова, убирает снег во дворе, чистит сарай и очень качественно устает. И никто к нему не пристает с глупыми предложениями утомиться в третьем часу ночи в спальне… Потому что спит он как убитый.
А Галине в это время снилось, что она наконец-то спровадила своего бездельника мужа в деревню в отпуск, к своей маме - к дровам, к снегу, ко всегда голодным свиньям в сарае. А пока Кулагина нет, ее утомляет их сосед холостяк Куроедов. Уж очень он откровенно в последнее время посматривает на пышнотелую Галину…

Процедуры
- А кто в 32-й?
- За мной будете.
- За кем это – «за мной»?
- Я в очередях на процедуры не знакомлюсь! И что-то раньше вас здесь видно не было…Боровичка такого.
- Ну так будем знакомы: Петр Гаврилович. Да я позавчера только в санаторий заехал, и точно, из Боровичей! А вы давно здесь?.. Извините, не расслышал вашего имени-отчества.
-Да Вера Павловна я. А вы что, слух будете лечить?
- Как, ухо? Нет, оба. Но это потом. Сначала радикулит - замучил, проклятый. Уже сорок лет не отстает. А вы с чем сюда пожаловали, Вера Павловна?
- Так я вам и сказала! Хотя мой ишиас помоложе вашего будет.
- Вы хорошо сохранились, Вера Павловна! Кстати, кажется, очередь до вашего аса подошла, идите… Что, встать не можете? Давайте помогу!
- Да уж будьте любезны, Петр Гаврилович… А сами-то, сами-то почему скривились? Эй, кто-нибудь! Помогите нам с Петром Гавриловичем встать и на процедуру зайти! Господи, скорее бы в постельку, отлежаться! Да, Петр Гаврилович?
- В постельку, с вами? Сочту за благо, Вера Павловна! Это самая верная процедура, хоть для умной, хоть для дуры!
- Как вам не стыдно, Петр Гаврилович! Вы опять не так расслышали… Хотя… проводите-ка меня лучше в номер, очень уж медленно очередь движется. После обеда приду. Так, Петр Гаврилович?
- Хоть так, хоть этак, Вера Павловна! После обеда и придем! Завтра…

Вилла за бугром
- Деда, ты куда меня привез? Что, это и есть твоя вилла?
- Нет, внучек, это мой дачный домик. А вилы вон у стеночки. Рядом с лопатой.
- Постой, постой! Ты же сказал, что мы поедем за бугор?
- Ну дак мы его и проехали, не заметил разве? Лысая горка называется. Зимой с нее на лыжах хорошо кататься. Любишь на лыжах?
- Так, подожди, старый… Дай сообразить. И это ты вот здесь рубишь капусту? Ну, в смысле зелень?
- Ну да! Вон ее сколько. Теперь вся эта зелень твоя, как и я обещал! Но капусту пока не трогай, рано еще. А вот укропчик, петрушечку, огурчики – сколько хочешь! Давай, нарви нам на салатик, только аккуратненько. А я пока косы отобью. Будем травку заготавливать и сушить. Как я и обещал! Так что здоровое лето тебе, внучек, обеспечено!

Рождение шедевра
-Так, это кто мне испортил картину? Кто замазал весь мой начатый пейзаж?
- Я ведь тебе вчера говорила: пьяным к мольберту не походи! А ты – сапожной щеткой по холсту. И раз, и другой. Сказал, что все, что бросаешь все свои художества. Ну и что теперь будешь делать? Заказчик вот-вот придет!
- Сейчас, поправим. Черт, руки дрожат. Там ничего не оставалось?
- Вот, чуть-чуть на донышке.
- Маловато, конечно, да ладно… Уфф! Теперь другой коленкор. Сейчас мы это дело выровняем, по линеечке… Вот, вот и вот. Готово!
- Ну и что это за ерунда получилась, Казик? Квадрат какой-то, причем сплошь черный…
- Это уже пусть потом искусствоведы разбираются. А ты, женушка, сгоняй-ка за пивом, пока я тут буду пудрить мозги заказчику!

Маньяк
Она заметила его еще с остановки – он шел за ней неотступно, выйдя следом из маршрутки. Длинный, сутулый, мешковато одетый и в очках с затененными линзами, он вызывал недоверие.
Она быстро шмыгнула в свой подъезд и, стуча каблучками, взлетела к лифту, стала лихорадочно нажимать кнопку вызова. И когда уже проскользнула в кабинку, следом просунулась нога в огромной стоптанной кроссовке и не дала сомкнуться створкам.
Сопя, он протиснулся в кабинку, не глядя надавил на какую-то из кнопок. И когда лифт стал подниматься, нажал на кнопку «Стоп» и затем дернул молнию замка на своей куртке вниз. Она в ужасе закрыла глаза и завизжала.
- Тихо, тихо! – пробормотал он и чем-то зашуршал.
- Не дамся! – отважно сказала она, выставив перед собой скрюченные пальцы с острыми ногтями. – Умру, но гнусному маньяку не дамся!
- Алина Григорьевна, - несмело сказал он. – Это я, Геннадий Ветродуев. Помните? Начинающий поэт. Я вам звонил, но вы не хотите меня слушать. Я к вам приходил в редакцию, но вы, извините, каждый раз сбегаете от меня. По электронке тоже почему-то не отвечаете. И вот вы мне, слава Богу, встретились здесь! Послушайте, пожалуйста, мои стихи…
- Что, стихи? – возопила Алина, протерев очки и разглядев, наконец, кто же прищучил ее в лифте. – Нет, Ветродуев, умоляю: только не ваши стихи! Уж лучше…
И она торопливо начала раздеваться.

Труба зовет!
- Правильно сделали, что выбрали наш магазин! У нас лучший в городе выбор детских игрушек. Вам помочь с выбором игрушки? Кому будете брать: мальчику, девочке? Сколько лет?
- Да не тарахти ты, милая! Сами управимся. Ну, чего ты стоишь, как пень, Михал Андреич? А, глаза разбежались! Ну, от тебя, я вижу, тут толку мало будет. Вот что, милая, мы идем на день рождения к внуку наших друзей. Парню три года…
- О, для него у нас огромный выбор игрушек! Вот действующая модель вертолета. Вот велосипед с электроприводом. Вот…
- Погоди, погоди, затарахтела. А ты, Михал Егорыч, поставь-ка на место этот чертов танк, не будем мы его брать. Нам бы что-нибудь подешевле и посердитей. Ответ должен быть адекватным! А потому мы возьмем, пожалуй, вон ту штукенцию.
- Так это же копия духовой трубы. Предупреждаю: очень громкий инструмент! Труба устроена так, что малыш прилагает совсем немного усилий, чтобы извлечь из него звук, по децибелам не уступающий мощности настоящего инструмента. Очень полезная для развития легких игрушка. Но непростое испытание для слуха окружающих.
- Как ты сказала? Непростое пытание уха окружающих? О, нам это так знакомо, да, Михал Егорыч?
- Кто в коме, дорогая?
- Вот глухая тетеря! Ладно, милая, заверни-ка нам эту трубу. Да пошли мы к Кошкиным. Они нам, сволочи – барабан нашему внуку. А мы им вот эту штукенцию! Ну, Михал Егорыч, положи-ка на место этого шагающего солдатика, и вперед - труба зовет!

Святое дело
- Мирон, это я, Гиви. Ты в курсе – Федорчук при смерти.
- Да ты что!?
- Точняк. Неделя ему осталась, не более. Если операцию не сделать.
- Да, Гиви, надо спасать мужика. Дорогая операция-то?
- Да не очень. Сто пятьдесят тысяч.
- Чего, баксов!?
- Да нет, наших.
- Ну, это вообще-то немного. А что, у самого нет таких денег?
- Я узнавал, пока нет. Он должен был подняться через полгода-год. Причем хорошо подняться, все было просчитано.
- Да, надо спасать мужика. А Ольга Петровна знает?
- Да. Она сразу сказала, что Федорчука надо выручать и готова дать сорок тысяч.
- Значит, надо еще сто десять тысяч. Святое дело – спасти друга. Надо подключать и Серого, Федорчук ему ведь тоже не чужой. Делим сто десять на троих – получается по тридцать шесть тысяч с небольшим. Так, Гиви?
- Сейчас, на калькуляторе прикину… Да, так: по тридцать шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть рублей. И еще по шестьдесят шесть копеек.
- Ну тогда ты, Гиви, бери на себя Серого, и с деньгами завтра с утра прямо к больнице. А я пока съезжу к Ольге Петровне и с утречка тоже буду там. Тянуть нельзя.
-Конечно, дорогой. Если эта скотина загнется, кто вернет мне моих десять тыщ баксов?
-Ха, десять! Мне Федорчук пятнадцать штук зеленых должен. А Ольге Петровне так вообще двадцать. Да столько же ему, кажется, Серый давал, так что если случится непоправимое, нам всем не поздоровится.
-Да, игра, как говорится, стоит свеч – если спасем этого козла, друга нашего Федорчука за сто пятьдесят тысяч рублей, то вернем наши шестьдесят пять тысяч баксов… А это по курсу на сегодня… даже навскидку – почти два лимона рубликов.
- Вот именно, Гиви: по сегодняшнему курсу. А ты смотри, что творится с долларом? Нет, не дадим мы умереть нашему другану Федорчуку! Спасем во что бы то ни стало. Да, Гиви?
- Конечно, дорогой! Святое дело! А потом стрясем с него все. С процентами…

Эхо
Разгундяев взобрался на гору. Ну, не то чтобы на гору. На сопку. Но тоже высокую. И сверху ему открылся такой замечательный вид! А главное – рядом ни души! Ни одной рожи, кроме его собственной. И тишина вокруг. Разгундяев от избытка чувств закричал:
-Эге-ге-ге!
- Ге-ге! – отозвалось эхо.
- Как же здесь хорошо, мать твою!
- Нет, твою! – задорно откликнулось эхо.
- Не понял, как это? – насторожился Разгундяев.
- А ты на «понял» не бери, понял? – угрожающе громыхнуло эхо. – Шляются здесь всякие, понимаешь. Окурки, бутылки бросают. Матом ругаются! А я этого не люблю!
Рядом с Разгундяевым, прогудев в воздухе, упал большой камень.
- Хочешь, точнее кину?
- Не надо, - боязливо моргая, попросил Разгундяев. – Извини, я больше не буду. И бутылочку свою заберу, и окурки подниму. Ладно?
- Ладно! – повторило эхо.
- Тогда я пошел?
-Да пошел ты! – согласилось эхо.
И Разгундяев, спустившись с сопки, припустил к своей машине, которую он, между прочим, перед этим помыл здесь же, у хрустального ручья. Больше Разгундяев на природе не появлялся.
И правильно, не умеешь себя правильно вести в окружающей среде - сиди дома. Там за тобой, засранцем, хоть жена приберет!

Ото ж!..
-Мыкола, шо я бачу! Ты зачем привязываешь веревку к суку цей груши?
- Отстань, сосед. Не Мыкола, я а Николай, сколько раз можно говорит.
- Ну, нехай так. Може, ты эту грушу хочешь свалить? А не лучше ее спылить? Давай, я тебе допоможу. Тильки чур, витдашь грушу мэни, я з нее вешалку для всякой утвари зроблю.
- Уйди, говорю!
- Та ухожу, ухожу… А чому ты петлю мылом смазываешь?
- Вот пристал, хохол! Ну, удавиться хочу!
- Ото ж! А почому?
- Д-достали все! И ты тоже!!!
- Погодь хвилинку, Мыкола!
-Зачем?
- Чого ты тут зазря болтаться будешь? Пийшлы до мэне.
- Что я у тебя потерял?
- Якись гад цей ночью спер противовес з журавля моей криницы.
- Ну и что?
- Та воду ж теперь нияк не достать. Давай ты уж тоди на моем журавеле повысишь, пока я новый балансир знайду.
- Тьфу ты, гад! Уйди с глаз моих. И я пошел. Домой.
- Ото ж!

Червячок Петя
Я тут впервые внука своего на рыбалку вывез. Ну, приехали мы на озерко мое любимое. Я пока машину в тенечек ставил, внучок тем временем на берегу играл, что-то там выкапывал, закапывал.
Ну, вот, все приготовления вроде закончил, удочки размотал, говорю внуку:
- Игореша, неси-ка мне ту банку, с червячками которая.
- Щас, деда! – говорит. И бегом ко мне.
Я заглянул в банку – а там червей штук с пяток всего осталось.
- А где остальные? – спрашиваю.
- Ушли погулять, - отвечает.
Вот чертенок! Это же он с наживкой моей игрался!
«Ай, ладно! – думаю. - Можно и на пяток червей неплохо поймать».
- Ну-ка, – говорю, – дай мне одного из них.
Игорешка выудил из банки самого жирного червя.
- Вот, - говорит, - деда, познакомься, это Петя.
Я удочку уронил.
- Какой еще, – говорю, - Петя?
- Да вот же, – сует мне руку с извивающимся червяком внучек. – Скажи ему: здравствуй, Петя!
- Здорово, Петя! – машинально поприветствовал я червяка.
Взял его. И уже не знаю, что с ним делать. Был бы просто червяк – все понятно. А тут – Петя…
- И что ты с ним будешь делать? – спрашивает внучек.
- Ну, на крючок его насажу, и в воду закину.
- Петю? На крючок?! – вытаращил на меня глаза Игорешка. – Но ему же больно будет.
- Будет, - вынужден был я признаться. – Но немножко.
И тут внучек выхватил у меня из руки червя.
- Нет, деда! – сказал он очень решительно. – Не дам я тебе Петю колоть крючком.
И неумело замахнувшись, кинул червяка Петю подальше в траву. Петя, не будь дураком, немедля уполз.
- Ну, дай же мне кого-нибудь другого, - взмолился я. – Того, с кем еще не успел познакомиться.
Но внучек уже вытряхивал из банки и оставшихся червяков.
- Деда, - сказал он. – Я их тоже знаю. Их зовут Гриша, Коля, Паша и… И Маша.
Так и пропала наша рыбалка. Но я почему-то не расстроился…

Колобок с углами
Ну и, значит, выпекли это дед с бабой один колобок, второй, третий, а они у них один за другим укатывались, шут знает куда. И оставались старики голодными. Вот бабка в очередной раз поскребла по сусекам и набрала муки на совсем уж распоследний колобок. Она снова замесила тесто и только хотела поставить колобок в печку, как дед остановил ее.
- Вот что, бабка, - сказал он слабым от голода голосом и сполз с полатей. – Давай-ка мне его сюда.
-Никак, сырым хочешь съесть? – испугалась бабка. – Смотри, заворот кишок получишь. Потерпи немного, я его испеку.
- Чтобы он опять укатился? – рассердился дед. – Нет уж. Я кому сказал: давай сюда!
Бабка не стала перечить, поскольку дед у нее был рыжим и очень голодным. А рыжие с голоду звереют, это все знают. Подала она, значит, колобок деду. А он положил его на стол и давай приминать, но только с четырех сторон. Мял, мял, и получился колобок с углами, то есть – напрочь, квадратным. Это был уже не колобок, а кубик.
- Вот теперь можешь ставить его в печку, - довольно сказал дед.
- Так ты же всю сказку испортил! – испугалась бабка.
- Зато теперь мы будем с хлебом, - ответствовал дед.
Так дед с бабкой испекли первую в своей жизни буханку хлеба. А насчет сказки бабка зря испугалась. Потому что первый- то колобок у стариков все же был. Вот он-то и попал в фольклор.




Поэзия и проза
Сижу дома. А на улице – настоящий шторм. Хлещет по окнам дождем со снегом вперемешку, грохочет карнизами. Скукота. От нечего делать взял ручку, стал подсчитывать, кому сколько должен – скоро получка. Считал-считал, запутался.
И вдруг – наверное, от напряжения мысли, что-то щелкнуло в голове. Не успел напугаться – ручка чего-то стала выписывать. Смотрю – мама родная:

Разгулялась стихия.
Напишу-ка стихи я,
Как хлобыщет ветрюга
И с востока и с юга.

Стихи! Вот это да! Ничего такого за мной отродясь не наблюдалось. Интересно, а как дальше пойдет? Перехватил ручку поудобней, жду. Этого, как его, вдохновения. И опять в голове – щелк-щелк:

Вот утихнет ветрюга,
Что с востока и юга,
И закончу стихи я,
Как гуляла стихия.

Ого! Это же я, похоже, на целую поэму размахнулся. А за стихи, говорят, хорошо платят – пятерку за строчку. Или за строфку? И называется у поэтов получка не по-нашески: гонорарий. Ну, Наташа, знала бы, с кем живешь. А то чуть что – тресь по затылку! Так ведь и талант вышибить можно. Ну, что там у нас еще? Ага, поехали:

Но конца нет стихи,
И пишу все стихи я,
Как с востока и юга
Дует сильный ветрюга.

Нет, здесь что-то не так. Заклинило, что-ли? Уже третий куплет, и по-разному вроде пишу, а все – об одном и том же. Этак я приду в редакцию с поэмой, а из нее только один куплет и выберут, что получше.
Выходит, всего двадцать рублей получу? А я вон одному Хамитову полтинник должен… Нет, Хамитову двадцать. А кому же пятьдесят?
Однако я в цейтноте. А время идет. Вон и на улице все стихло. Нет, без поэмы мне никак нельзя. Надо спешить. Поднатужился и выдал:

Прекратился ветрюга,
Что с востока и юга.
Отшумевшей стихии
Посвящаю стихи я.
Тьфу ты, опять двадцать пять! Во, вспомнил: четвертной я Хамитову должен. А Наташка тут как тут:
- Я тебя куда посылала?
- Но-но! – говорю. – Потише. Не видишь – человек стихи пишет. Сгинь, ты меня не вдохновляешь!
А Наташа – что за моду взяла, - тресь мне по затылку, в голове звякнуло, и все рифмы куда-то пропали. Ну и как это называется, граждане? До каких пор у нас будут гибнуть поэты в расцвете, так сказать, творческих сил?
Делать нечего. Собрал последнюю мелочь и пошел, куда меня посылали – за хлебом. Вот она – проза жизни…

Скотина
Сапрыкины завтракали в гнетущей тишине. Глава семейства Сапрыкиных Павел с помятым лицом вяло ковырялся в своей тарелке и думал, как бы ему найти благовидный предлог, чтобы вырваться на волю, поправить здоровье.
И тут их кот Сёма грузно запрыгнул на стол – он, когда о нем забывали, иногда позволял себе такое.
- А ну брысь, скотина! – замахнулся на него Павел вилкой.
- Не трожь ребенка! – взвизгнула жена Сапрыкина Наталья. – Сам ты скотина! А Сёмушка пусть сидит!
- Кто скотина? – подскочил на стуле Павел? – Я скотина? А Сёма тогда кто?
- Сёма у нас – благородное животное, - почти благоговейно объявила Наталья и положила перед котом кусок ветчины. – Ешь, котинька, ешь!
- Чем же это он благородный? – не унимался Сапрыкин, подавляя приступ изжоги. – Обыкновенный беспородный кот.
- Сам ты кот драный! - желчно сказала Наталья и всхлипнула. – Сёма-то у нас хоть не шляется, где попало, и не приползает домой в два часа ночи, как некоторые другие. В хламину пьяный, да еще весь провонявший дешевыми духами, с засосами на шее! Ну и кто он после этого, если не скотина, а? Скажи, Сёмушка!
И подложила коту еще и кусочек сыра.
Павел поперхнулся и невольно потянулся рукой к шее: неужто и в самом деле эта идиотка Зина наставила ему вчера засосов?
- Мгррум! – подтвердил Сёма, наворачивая ветчину и косясь на сыр.
- Вот! Даже кот со мной согласен! – ласково погладила Наталья насыщающегося зверя. - Так что кто-то у нас теперь будет спать на коврике, а кто-то - со мной. Да, Сёмушка?
И тут Сапрыкин встрепенулся и с видом глубоко оскорбленного человека резко пододвинул коту свою тарелку.
- Жри, зараза! А я, раз я такой скотина, на помойку пошел. К драным кошкам!
- Стой, ты куда? – запоздало крикнула ему вслед Наталья. Но Сапрыкин уже сбегал по лестнице, нащупывая в заднем кармане заначку и благодаря в душе так удачно подвернувшегося ему сегодня под руку кота Сёму…

Клошар
-Уважаемый, можно вас?
Панарин огляделся вокруг – мимо проходили только две женщины, да торопились куда-то несколько пацанов. Значит, это к нему обращается молодая красивая женщина с таким одухотворенным лицом!
- Да, да, вас!
«Ух ты, значит, я еще могу быть интересным даже для таких красавиц! – мелькнула победная мысль у Панарина. – Эх, Ирка, знала бы ты, какого мужа потеряла!»
- К вашим услугам! – Панарин учтиво шаркнул стоптанным башмаком. – Чего изволите?
- Пойдемте, тут недалеко…
Прекрасная незнакомка цепко взяла Панарина за рукав и повела к ближайшей подъездной лавке. На ней сидел и нервно курил взъерошенный мужчина лет тридцати.
- Панарин! – вежливо приподнял кепку Панарин.
- Вот, Глебушка, наглядная иллюстрация к нашему спору, - запальчиво сказала красавица. - Зная тебя, я предрекаю: ровно через год после нашего развода ты станешь точно таким же клошаром, как вот этот тип!
- Через три, голубушка, - грустно сказал Панарин. – Извините, я пойду…


Рыба-падла
- …О, а вот и рыбак сидит! Добрый день, уважаемый! Давно здесь сидишь? С утра? И это все, что ты поймал? Да, не тот нынче рыбак пошел… Можно, я посижу тут рядышком, покурю… Не, а что, место это тобой куплено? Нет? То-то же… Да ты не волнуйся так, я мешать тебе не буду. Посижу немного, и пойду дальше. Я тут недалеко живу, на дачу вот приехал к другу на недельку-другую. Дай, думаю, прогуляюсь перед обедом, аппетит нагуляю. А тут ты сидишь. С утра. И ни фига еще толком не поймал. Тоже мне рыбак! Вот я, помню… Все, все, молчу! Да ты не на меня смотри, а на свой поплавок. Да не так грозно, а то всю рыбу распугаешь! Э, да ты что, слепой, что ли? У тебя же клюет! Тащи давай! Подсекай, подсекай. Хотя нет, пусть немного поводит. Это, похоже карась. Да разве нынче караси? Вот раньше караси были! О, смотри, смотри, у тебя же поплавок совсем утонул. Тащи, тащи давай. Да не так быстро… Эх ты, раззява! Ушел твой карась! Или кто это был, не карась? Падла? Какая падла? Так здесь рыба-падла водится? А я думал, она только в анекдотах бывает… Ах, это я падла? Да как ты смеешь! Стой, стой, тебе говорят! Не подходи ко мне! Я знаешь, как раньше умел драться? А-а-а, куда ты меня тащишь! Только не в воду! Я не умею плавать! Люди, спасите, тону!!!

Гвоздь
- Ну что ты за мужик? – периодически допекала Хотькина его жена Варвара. – Хоть бы гвоздь, что ли, вбил в доме.
Не выдержал Хотькин, раздобыл где-то большущий гвоздь и здоровенный такой молоток, его еще кувалдой называют.
- Куда? – спросил он у Варвары.
- Чего – куда?
- Куда гвоздь вбить?
- Ну, наверное, вот здесь, - неуверенно показала Варвара. - Да я сюда хоть портрет своей любимой мамы повешу.
- Ладно, - сказал Хотькин. – Ты сама этого хотела.
Он поплевал на ладони, одной рукой приставил гвоздище к стенке, другой размахнулся да как даст кувалдой! Только пыль пошла. А когда она рассеялась, открылась большая дыра в соседскую квартиру. Хотькин заглянул, а там в коротеньком халатике разгуливает симпатичная такая особа. Хотькин ее немного знал. Ее звали Татьяна Витальевна, и она всегда улыбалась Хотькину при встрече.
«Вот бы кому гвоздик забить!» - заботливо и нежно подумал Хотькин.
- Это вы, Юрий? – ничуть не удивившись, спросила Татьяна Витальевна, улыбаясь ему в дырку в стене. – Заходите, не стойте на пороге.
Хотькин как был – с кувалдой и погнутым гвоздем, - так и протиснулся в соседскую квартиру.
- О, да вы с инструментом! – нежно проворковала Татьяна Витальевна. – Какой хозяйственный мужчина.
- Да я это, гвоздь вот решил забить.
- Может, вы и мне гвоздик забьете? – томно попросила соседка.
- Да он у меня погнулся, зараза, - сокрушенно сказал Хотькин. – Боюсь, не получится.
- Где, покажите, - попросила она. И так нежно и ласково провела своим холеным пальчиком по беспомощной кривизне гвоздя, что тот дрогнул, натужился и… выпрямился. Его снова можно было вбивать куда хочешь.
- А ну марш домой! – рявкнула протиснувшаяся наконец вслед за Хотькиным Варавара.
- А кто же мне дыру в стене заделает? – разочарованно спросила Татьяна Витальевна.
- И не надейся даже, зараза! – отрезала Варавара, уволакивая Хотькина на свою сторону. – Сама замурую! А ты, мастер-ломастер, сиди вот на диване перед своим телевизором, и никаких гвоздей!

Жар-птица
- Так, значит, любишь? - задумчиво переспросила она, меланхолично жуя травинку.
- Угу! - страстно промычал он. - Жить без тебя не могу.
- А чем докажешь?
- Да чем угодно! - самоотверженно вскричал он. - Хочешь, объявлю на весь белый свет о своей любви?
Она холодно пожала плечиками. Он набрал полную грудь воздуха и издал душераздирающий вопль:
- Люди- и! Я люблю-ю-ю!
- Уу!.. - загромыхало эхо. На Кавказе при этом случилось землетрясение, на Алатау- оползни, а Урал вообще провалился сквозь землю.
- Хватит глотку- то драть, - раздраженно сказала она. - Это еще не доказательство любви.
Он сник. Потом вдруг соскочил с места, одним махом взлетел на мачту высоковольтной линии и резво перебежал по проводу до следующей. Когда он вернулся, подошвы его кроссовок еще дымились, а волосы искрились.
- Вот, ненаглядная моя: это рекорд. Я мог бы передать его в Книгу Гиннесса, но дарю тебе! - великодушно объявил он. Она зевнула.
- Скучно мне с тобой, пойду-¬ка я спать.
- Ах так! - возопил несчастный влюбленный. - А что ты скажешь на это?
- На что «на это»?
Но его уже не было: умчался не то в Африку, не то в Южную Америку. Не было его долго - часа полтора. Но вернулся он с триумфом: весь исцарапанный, на взмыленной зебре, бережно прижимая к груди ослепительную Жар-¬птицу.
Он щелчком сбил с колена скорпиона, отмахнулся от мухи цеце и с трепетом протянул возлюбленной свой сказочный трофей:
- Тебе, родная!
И только тут в ее прекрасных глазах появилась заинтересованность.
Она подошла к зебре, погладила полосатый бок.
- Милый, ты не находишь: очень оригинальный коврик для нашей будущей спальни?
- О, да! - радостно поперхнулся он.
- А курицу эту мы зажарим и съедим на нашей свадьбе.
- Как хочешь, дорогая! - растроганно пролепетал он. И свернул Жар- ¬птице шею…

Сугробик
-Па, а я хочу в этот Новый год быть Снежинкой.
- Снежинкой? Хм, Снежинкой… Доча, да это же очень примитивный, массовый костюм. Вон их сколько всегда крутится вокруг елки. А ты же у нас не как все. Ты же моя кровиночка, доча самого Григория Кошеленко! Ты не должна быть как все!
- Нет, хочу быть как все!
- А мама что говорит?
- Она говорит так же, как и ты! А я хочу быть Снежинкой! Снежинкой!! Сне-жин-кой!!!
- Ну ладно, Юленька, ладно! Позови сюда нашу портниху и погуляй пока.
- Слушаю вас, Григорий Маркович.
- Вы какой там нынче шьете костюм на елку моей дочурке?
- Ну, мы с вашей супругой перебрали много различных вариантов, и остановились на Бегемотике… Маленьком такой Бегемотике.
- Все, никаких бегемотиков! Ребенок хочет быть Снежинкой!
- Но…
- Я сказал – Снежинкой!
- Хорошо, хорошо, Григорий Маркович! Я вас поняла. Снежинка так Снежинка! Только…
- Ну, что еще?
- Только Юленька будет самой большой Снежинкой! Я бы сказала, что это будет Сугробик. Но очень маленький Сугробик.
- Ну, а я что говорил? Не может быть моя доча как все! Сугробик так Сугробик!
Шейте!

Вредитель
- Никанорыч, куда это ты внука своего повел?
- На остановку. Пущай домой ехает, ну его!
- Так он ведь всего три дня как прибыл. Сам же радовался: на все лето, мол, помощничек пожаловал.
- Ага, помощничек! Велел я ему огород вскопать, все три сотки. Вон он лоб какой, даром что в шестом классе только.
- Ну и как, вскопал?
- Вскопал, как же! Я позавчера пенсию получил. С соседом Егором посидели. А утром голова трещит, спасу нет. Этот оболтус и шепчет мне: «Деда, я видел, как бабушка вчера закопала в огороде две поллитровки. Сказала, что вам и так много будет». Только, говорит, темно было, я не видел, где закопала. Я, говорит, вечером начну копать, может, найду.
- Ну, ну.
- Баранки гну! Какой там вечер? Да и разве я бы доверил этому охламону искать опохмелку? Еще расколет нечаянно! Сбегал за Егором, мы вдвоем эти три сотки за два часа и вспахали…
- Ну, хоть не зря?
- Не зря. А ну, гаденыш, скажи-ка Петровичу, чего ты там в конце огорода для любимого деда зарыл?
- Чего, чего! Очень даже ничего – две бутылки кефира! Самый полезный продукт для того вашего состояния!
- Ты понял, Петрович, он еще и издевается надо мной! Не нужен он мне здесь, вредитель! Мне еще сено косить надо, по-человечески чтоб. А он опять чего-нибудь удумает! Нет, пусть домой, в город, к своим родакам проваливает!

«Всегда трезвые грузчики»
Как-то увидел на остановке лаконичное объявление: «Всегда трезвые грузчики!». Не поверил. Но на всякий случай записал телефонный номер.
И вот недавно он мне пригодился. Я неожиданно разбогател: взял кредит и купил в дом новую мебель. А старую решил вывезти на дачу.
Нашел бумажку с телефоном, звоню.
- Алло! Это всегда трезвые грузчики?
И вдруг слышу, мне отвечает совершенно пьяный голос:
- Все… всегда!
- Но вы же пьяны! – возмущаюсь я.
- Кто п…пьяны? – удивляется нетрезвый голос. – Мы? Мы – нет. Я – да! Но со… совсем немного.
- Кто – вы, и кто – они? – начинаю я уже сердиться, чувствуя себя сбитым с толка.
- Я – бри… бригадир грузчиков! – торжественно хрипит голос. – Так вы бу… будете делать заказ?
- Какой к черту заказ!? – выхожу я из себя. – Представляю, в каком виде ваши грузчики, если их бригадир лыка не вяжет.
- Не-а, вяжу, еще как вя…вяжу! – упорствует бригадир. - А грузчики у меня все как с…стеклышки!
- Как это? – не верю я.
- А очень п…просто. ха-ха! Я у них водку всегда отбираю. Н..на хранение! – хохочет жизнерадостно бригадир.
- Сегодня уже, похоже, отобрали?
- А как вы до… догадались? – шутит бригадир.
- Да из трубки так несет – хоть закусывай! - пошутил и я в ответ. - Ну хорошо. Тогда вот такой вопрос: а если у вас кто-то уже пьяным на работу приходит, тогда что?
- Таких я вяжу. И на лавку ло… ложу, - посуровел бригадир. - Пока не проспятся. Так будем з…заказик оформлять, или как?
Оформил, конечно. Потому что нигде еще не встречал такой простой, и в то же время действенной организации труда.
И грузчики действительно были трезвые и добросовестные. Правда, очень уж хмурые...
– А ну стой!
– Стою.
– Документы!
– Вот только пропуск с собой.
– Так… Горшков Пётр Григорьевич?
– Да, я Горшков. А вот чтобы вы представились, я что-то не слышал.
– Слышь, сержант, он не слышал! А что, так не видно, кто мы?
– Ну, мало ли кто сегодня в форме ходит.
– На, смотри: я лейтенант Наглищев, он сержант Борзой. А ты кто?
– Ну Горшков же!
– А нам кажется, что ты не Горшков.
– А кто же тогда?
– Ну-ка, сержант, вытащи ориентировку. Ну точно. Вот усы, вот нос, волосы тёмные. Как думаешь, сержант, кто стоит перед нами?

Ориентировка
– Особо опасный преступник Надыр-оглы Ахметнухай Карапетович!
– Какой ещё Нах… Нухай? И вовсе он на меня не похож. Тут чернота сплошная. В смысле портрет какой-то смазанный. Этот Нухай и на вас похож, товарищ лейтенант. А сержант – так вообще его копия.
– Это кто копия? Слышь, лейтенант, он ещё и оскорбляет!
– Слышу! Так, гражданин Горшков… То есть как там тебя по ориентировке… Ахметнухай Карапетович. Ну-ка ноги на капот, руки на ширину плеч! Сейчас мы тебе проведём досмотр по всей форме как подозреваемому.
– А понятые?
– Не боись, всё будет по понятиям. Так, что это у тебя?
– Деньги, разве не видите!
– Товарищ лейтенант, сдаётся мне, что это фальшак!
– Да, особенно доллары.
– Так, деньги изымаем. А это что?
– Да мобильник же!
– А мне кажется, что это преступное средство связи. Он по нему, товарищ лейтенант, со своими сообщниками общается.
– Изымаем!
– А пиджак-то, пиджак зачем с меня стаскиваете? Я его всего неделю назад как купил!
– Изымается! Партия точно таких пиджаков была похищена как раз неделю назад в магазине моей тёщи. Подтверди, сержант!

– Да, так и было. И не только пиджак, но и вот такие же часы!
– Караул, грабят! Полиция!!!

– А ты думал, мы кто? Сержант, ну-ка дай ему пару раз, чтобы не нарушал криками общественный порядок!.. Ну всё, всё, не ной, можешь идти. И больше нам на глаза такой не попадайся. Раз ты Горшков, то усы сбрей, волосы перекрась, нос укороти.
На все сто
- Добренькое утро, Галина Андреевна!
- Для кого-то оно, может, и доброе, а вот для тебя, смотрю я, Каныгин, не очень. Что, опять за старое взялся?
- Да что вы, Галина Андреевна, не о том речь! Я хочу сказать, что вы сегодня прекрасно выглядите!
- Ну тебя, Каныгин. Так уж и прекрасно. Я сегодня не выспалась.
- А прическа какая у вас сегодня, Галина Андреевна! Она так вам к лицу.
- Прическа? Да вроде обычная. Как всегда.
- Нет, не скажите! Вы сегодня, Галина Андреевна, вся необычная. Вон как глаза-то светятся, прямо как звездочки. Влюбились, что ли?
- Каныгин, прекрати меня смущать. Кому я нужна, старуха!
- Да разве тридцатник для женщины – возраст? Тем более для такой как вы, Галина Андреевна.
- Какой тридцатник, Каныгин? Да мне уже за пятьде… Мне за со…Да мне уже под сорок!
- Никому больше не говорите так. Галина Андреевна! Тридцатник, не больше!
- Ох, Каныгин, не знала, что ты такой льстец!
- А вот мне бы вы сколько дали, Галина Андреевна?
- Тебе? М-м, трудно сказать. Ты, Каныгин, как раз в таком возрасте, что тебе и сорок можно дать, и все шестьдесят.
- Дайте лучше сто, Галина Андреевна!
- Чего сто?
- Рублей, рублей, Галина Андреевна. С получки отдам, ей-богу!
- А, паразит, вон ты почему так ко мне ластился! Наврал мне тут с три короба, какая я хорошая, так думаешь, что я расслабилась, на похмелку тебе дам? Пошел вон, Каныгин!
- Ну, извините Галина Андреевна. Так бы и сказали, что у вас денег нет. И ничего я вам не врал. Ладно уж, пойду к Полине Георгиевне, она вроде вчера пенсию получила.
- А ну постой, Каныгин! Что ты там говорил про мои глаза?..

Тапкин и НЛО
Тапкин вез с дачи первые плоды своего непосильного труда: огурчики, помидорчики. И вдруг на грунтовку перед его стареньким жигуленком с неба свалился странный агрегат: то ли тарелка, то ли сковородка.
Тапкин сразу смекнул: «НЛО!». И по тормозам.
У НЛО откинулась крышка, и на землю спустился кто-то. В сверкающим комбинезоне и прозрачном скафандре, через который можно было разглядеть треугольную зеленую голову с огромными красными глазами.
- Мама! – прошептал Тапкин, и включил заднюю скорость. Но жигуленок лишь взвыл, а с места не тронулся.
- Да успокойся ты! – услышал вдруг Тапкин скрипучий голос у себя в голове. – Не трону я тебя. Видишь, авария у меня случилась. У тебя, случайно, ключа на шестнадцать нету?
- Найдется, - осторожно сказал Тапкин.
Пришелец залез под тарелку, полязгал там ключом, опять взобрался внутрь. Корабль мелко задрожал, но взлететь так и не мог.
- Вот блин, и у вас такая же чехарда! – удивился Тапкин.
Пришелец походил вокруг тарелки, пнул по одной из ее стоек, и спросил Тапкина:
- Может, дернешь?
- Сейчас поищу трос, - хмыкнул Тапкин.
Он зацепил его за одну из стоек НЛО.
- На счет «три» трогай, - скомандовал пришелец. – Сильно не газуй.
- Сделаем! – деловито отозвался Тапкин, и легонько тронул жигуленок с места. Трос натянулся, дернулся, и тарелка воспарила над землей. Она плавно поравнялась с машиной Тапкина. Через иллюминатор виднелась зеленая физиономия пришельца, разъехавшаяся в неземной улыбке.
Тапкин отцепил трос.
- Ну, землянин, пока! – телепатировал ему инопланетянин. – Спасибо за помощь.
- Погоди, брат! – крикнул Тапкин. – Возьми-ка гостинцев с собой.
Он вытащил из багажника ведра с огурцами и помидорами и подошел к висящей в полуметре над землей тарелке.
- Куда их тебе поставить? Открывай!
- Да неудобно как-то, - телепатировал ему пришелец. – Мне-то тебя отдарить нечем.
- Ерунда, - сказал Тапкин. – Я знаю, что вы у нас постоянно шляетесь. Вот и завезешь в другой раз, что вы там у себя на дачах выращиваете. Заодно и ведра вернешь…
- Ну хорошо, - сдался инопланетянин, и в боку тарелки открылся небольшой проем, куда Тапкин затолкал оба ведра с помидорами и огурцами.
- Спасибо, друг! – растроганно прозуммерил пришедец. – Ну, бывай! Через неделю жди меня тут!
И НЛО стремительно взмыл в бездонную синеву неба.
Проводив его взглядом, Тапкин сел за руль жигуленка. На лице его блуждала мечтательная улыбка.
«А вот интересно: приживутся ли у нас на Земле ИХ овощи?»- думал Тапкин, подъезжая к своему дому. И решил: непременно должны!


Заберите меня, а?
- Полицию вызывали?
- Да, вызывали, вызывали! Сколько вас можно ждать?
- Так пробки же! Ну, и что у вас тут случилось?
- Заберите вот этого изверга, этого уголовника!
- Это кого?
- Ну вот его же, мужа моего!
- Извините, гражданочка, но я что-то не вижу повода, видимых причин, чтобы забрать этого гражданина. У вас дома тихо, идеальный, порядок, следов дебоша нет. А муж ваш сидит себе, чай пьет.
- Тьфу! Это я не сяй пью, это я рот полоссю. Нет узь, заберите меня. Где васи эти, как их, оковы? Заковывайте и забирайте меня!
- Не оковы, а наручники. За что вас забирать-то?
- Так он вам и скажет, зверь! Это я знаю, за что его надо забрать. А ты, животное, не радуйся, мне решать, забирать тебя или нет.
- Все, у меня кончается терпение! Говорите четко, гражданка, за что мне забирать вашего мужа?
- Он руку на меня поднял!
- Где, покажите?
- Что показать?
- Ну, следы подъема его руки на вас?
- Так вы будет меня забирать, товарисс лейтенант, или нет? Я вон узе и узелок собрал. Пойдемте, где вася арестантская масина?
- А ну сидеть! Не слушайте его, товарищ мили… полиционер! Ишь, обрадовался!
- Так, гражданин, может, вы мне объясните, что у вас тут произошло?
- Да стё – присёл я с работы, а она постелила на пол новый ковер…
- Ну и что?
- А я несяянно наступил… туфлём… Совсем на краесек.
- Так, дальше?
- А стё дальсе? Она как даст мне с правой, у меня зюб и вылетел. Она хотела иссё и с левой прилозиться. Да я вовремя руку поднял, закрылся. Заберите меня, а? У меня зубёв не так узь и много осталось…
- А, вон оно что! С удовольствием! Берите, ребята этого хулигана. Пусть хоть у нас суток пятнадцать отдохнет… 28.07.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.