Происхождение славян

Автор: Панченко Вадим Александрович (Харьков, Украина). vapanchenko65@mail.ru



Этногенез славян.
Приступая к вопросу о происхождении славян вначале определимся, что мы понимаем под термином этнос. Человек, Homo sapiens живет в группах. Чувствуя себя частью группы, он противопоставляет себя другим людям, не являющимся частью этой группы. Есть «мы» и есть «другие». Такая группа «мы» называется народом или этносом. Этнос-это форма существования вида Homo sapiens. Этнос может подразделяться внутри себя на подгруппы - род, семья, территориальное землячество. Несколько этносов, если они сформировались в одно время на соседних территориях, сознавая общую историческую судьбу, ощущают себя родственными друг другу. Назовем их частями одного суперэтноса. Этносы как правило не живут вечно. Они появляются и со временем исчезают. Связи, объединяющие людей в такую группу, ослабевают и когда в составе этноса остаются только индивидуалисты, которыми безраздельно правит лишь инстинкт самосохранения, группа распадается на отдельных индивидов, чтобы потом собраться в новый этнос, точнее стать материалом одного или нескольких новых этносов, либо исчезнуть. Для появления новой общности необходимо, чтобы часть людей захотела изменить мир, перестала быть довольными самими собой, обладала внутренней энергией для изменения и была готова жертвовать собой для изменения мира вопреки инстинкту самосохранения. Этот признак был назван Л.Н.Гумилевым пассионарностью. Появившаяся группа пассионариев считающая, что «так жить нельзя», и прилагающая жертвенные усилия для изменения порядка жизни, увлекает за собой других людей и их деятельность приводит к образованию новой группы-этноса с новыми правилами общежития, целями, идеалами, мировоззрением. Новый этнос формируется со своим национальным характером, который остается в основном неизменным до конца существования этноса. Итак, для ломки старой группы и появления нового этноса необходимо появление новых энергичных жертвенных людей. Так как люди энергичными и жертвенными не становятся, а рождаются для этносообразования необходима либо микромутация внутри группы, либо принесение таких признаков со стороны людей другого этноса, в составе которого такие пассионарные люди сохранились.
Для понимания исторических процессов необходим взгляд с разных сторон, точек зрения, чтобы получить объемное изображение. Вспомним старую индийскую притчу о слепых мудрецах и слоне, в которой один мудрец исследовал хвост слона, другой ноги, третий уши, четвертый хобот. Изучение только с одной точки зрения, как бы глубоко оно не производилось, со временем приводит в тупик. Сначала историю изучали по письменным источникам, используя филологию. Затем появилась вторая точка зрения на объект – археология, потом третья – структурный анализ древнего языка, этнолингвистика. Для дальнейшего развития познания необходимы новые точки зрения. Сейчас их пытаются найти путем изучения расовых типов (палеоантропология) и генетики (изучение преобладания тех или иных групп хромосом у разных групп древнего населения). Но с точки зрения этнологии, развития общества – это мало что дает. Ведь народы образуются из разных расовых элементов. На объединение отдельных людей в общности, называемые народами, этносами, не влияет ни их форма черепа, ни цвет волос и т.п. Следующей точкой зрения является использование теории закономерности зарождения, существования и смерти этноса, дискретности его бытия. Часто представление о развитии человечества сильно искажает мнение о как бы вечности народов. Отсюда поиски существования славян, германцев, греков и их праязыков во II, III и даже V тысячелетиях до н.э. Причем поиски с изначальным представлением о безусловном существовании в том времени их предков как единого «пра-народа» и далее вглубь времени «пра- «пра-народа». Вопрос только в их правильном выделении из общей массы, локализации. Но если народ, этнос дискретен, имеет начало и конец, рождается из нескольких субстратов, то этот поиск бесплоден. Так человек имеет двух родителей и поиск своего предка живущего двести или тысячу лет назад для человека некорректен, так как тысячу лет назад у него были сотни предков, которые одновременно являются предками сотен его современников. В результате попытки нахождения единого предка народа далее двух тысяч лет являются поиском того чего нет, задача некорректна и исследования обречены на неудачу, вечный процесс уточнения деталей, свидетельствующих в пользу той или иной до конца недоказуемых версий.
Смыслом данной работы является попытка увидеть этногенез славян с новой точки зрения на данный процесс, с использованием вышеупомянутой теории этногенеза, кроме традиционного привлечения данных письменных источников, археологии и лингвистики.
Итак, вид Homo sapiens существует в форме этносов – групп особей, противопоставляющих себя всем другим группам («мы» и «они»). Это чувство своей группы есть инвариант у всех этносов. Остальное – язык, культура духовная и материальная, происхождение может быть разным у членов одного этноса. Такие группы, т.е. этносы, как живые организмы рождаются, развиваются и распадаются, как бы умирают со временем. Этнос – это система (матрица) и поэтому он не определенное количество людей, а определенные связи между этими людьми. Когда люди перестают отождествлять себя с определенной группой, т.е. с этносом, становятся «гражданами мира», «космополитами», происходит упрощение, распад связей, смерть этноса и отдельные люди и их потомки, выпавшие из этноса, со временем входят в другой этнос либо исчезают. Человек не живет один.
Этнос рождается с определенным индивидуальным характером, основные черты которого сохраняются на протяжении всего его существования. Развиваясь, этнос усложняет свою структуру, разделяясь на подгруппы - субэтносы. Для образования нового этноса нужны затраты энергии. Необходимо появление людей, у которых стремление изменить окружающий мир больше инстинкта самосохранения, которые считают, что окружающий мир плох и его нужно переделать. Отметим также некоторые особенности возникновения этноса, предложенные Л.Н.Гумилевым. В процессе этногенеза всегда участвуют два и более компонента. Объединению этнических субстратов в новый этнос способствует то, что они относятся к единому суперэтносу. Этносы, находящиеся на периферии ареала толчка, приводящего к созданию новых этносов, испытывают плавный пассионарный подъем и успевают изменить стереотип поведения без ломки структуры.
Для понимания процесса появления славян нужно принять то, что народ, этнос рождается революционно, сразу, в течение примерно 100 лет, а не постепенно формируется веками. Это диалектический переход количества в качество. А появившись, родившись, как человек после девяти месяцев, этнос развивается на протяжении всей своей жизни. Поэтому рассмотрение этногенеза как формирование праславян (а не славян) на протяжении сотен лет неверно. Где тот порог, после которого непраславяне стали праславянами, а праславяне – славянами. Использование термина праславяне ошибочно также и вследствие того, что новый этнос появляется из нескольких этнических субстратов. Так предками русских появившихся в 13-14 вв. были и славяне, и балты с угро-финнами. Тогда кто прарусские- славяне Днестра и Днепра или балты и угрофинны Оки и Верхней Волги? Кто прафранцузы – галлы или германцы?
Кто такие венеды?
Кто такие были венеды, которые многими считаются древними предками славян, причем одновременно и праславянами и первыми славянами.
Первые сведения о венедах-венетах, со¬держатся в трудах греко-римских авторов I-II веков н.э.: Плиния Старшего, Тацита и Клавдия Птолемея, которые располагают их восточнее Вислы между германцами и сарматами. В эпоху средневековья германцы, соседствовавшие со славянами, называли их венедами, что зафиксировано многими ис-торическими источниками. В источниках раннего средневековья, происходящих из славянской среды, славяне никогда не име¬нуют себя венедами. Очевидно, так называ¬ли славян их соседи, это не было их самоназванием.
Итак, никто не упоминает славян, есть только венеды, которых Тацит считает даже возможно германцами. Сами германцы зовут их венедами. Название это переходит в последующем у германцев в их некоторых диалектах и топонимических названиях на население находящееся на территории венедов в более поздние века, что случается часто. Так Скифией называли Северное Причерноморье долгое время после исчезновения оттуда скифов, а скифами - живших там сарматов, гуннов, славян. Возможно венеды – это название разных этносов, объединенных общей территорией, но разделенных во времени?
Во 2 тыс. до н.э. в Европе сформировалась древнеевропейская общность из индоевропейцев (ариафонов), тождественная племенам археологической среднеевропейской культуры полей погребальных урн. В IX-VIII в. до н.э. из этой общности выделились кельты. Одновременно с ними в Западной Европе появились другие новые этносы: эллины-греки (сменившие этнос архаической Греции) и латины. Новые этносы освоили производство железа, расселились и заняли большую часть Западной Европы, обработав железом новые земли, освоив Средиземное море и создав оригинальные культуры, и в итоге объединились в единой Римской империи.
От среднеевропейской общности полей погребальных урн берет начало группа, создавшая куль¬туру эсте, которая получила рас¬пространение в северной Адриатике. Племена культуры эсте на основании топонимики и исторических данных надеж¬но отождествляются с венетами, язык кото¬рых выделяется в самостоятельную группу индоевропейской семьи, связанную с италийскими, кельтскими, илли¬рийскими и германскими языками.
На территории между германцами и сарматами, восточнее Вислы, где Тацит помещал венедов, в 1 тыс. до н.э. жили племена лужицкой культуры. Это остатки старых древнеевропейцев культуры полей погребальных урн, находившихся в гомеостазе, в покое, в условиях отсутствия развития. Первые германцы, сформировавшиеся в условиях ясторфской культуры в VI-Vвв. до н.э., были непосред¬ственными соседями племен лужицкой культуры, называвшихся ими венедами-венетами. Этот этноним со временем германцы и распространили на славян.
Кроме венедов Тацита и венетов-эсте есть еще племена в Бретани с названием – венеты.
Венеды-венеты разбросаны в трех разных несвязанных между собой местах в Европе: низовья реки По – область Венеции, Бретань и восточная область между германцами и сарматами. Общим соседом в трех случаях являются только кельты. Места расположения венедов – окраины. Таким образом, венеды – это название кельтами, а потом и германцами, разных племен старой индоевропейской общности, в отличие от выделившихся из нее ранее кельтов.
Появление славян (II-I вв. до н.э.).
Теперь рассмотрим вопрос, когда и как на месте венедов лужицкой культуры появились собственно славяне.
Территорией лужицкой куль¬туры являются западные земли нынешней Польши, соседние с ней области Германии (Саксония и Бранденбург) и северные районы Чехии и Слова¬кии. Около 1200 г. до н.э. племена лужицкой культуры расшири¬ли свой ареал в восточном направлении. Проживало лужицкое население преиму¬щественно в неукрепленных поселениях, состоящих из небольшого числа наземных жилищ столбовой конструкции. Устраивались селения по бере¬гам рек, иногда на всхолмлениях в поймах. Господствовал в лужицкой культуре, как и всюду в ареале среднеевропейской об¬щности полей погребальных урн, обряд трупосожжения. Остатки кремации, собран¬ные с погребальных костров, хоронились в ямах. Около 550 г. до н.э. из Польского По¬морья на часть территории лужицкой куль¬туры начинается миграция племен помор¬ской культуры (балты), которая не сопро¬вождалась какими-либо ощутимыми пере¬мещениями местного населения. Переселение завершилось раство¬рением поморских племен в местной среде. В результате взаимодействия двух групп племен около 400 г. до н.э. по мнению некоторых ученых формируется новая археологическая культура подклешевых погребений (400 – 100 гг. до н.э.), которая в основном повторяет старую лужицкую культуру. Некоторые археологи, подчеркивая эту бли¬зость, рассматривают ее не как самостоятельную культуру, а как конечную фазу развития лужицкой культуры. Все могильники культуры подклешевых погребений бескурганные. Только в север¬ных регионах ее ареала встречаются курга¬ны, оставленные поморским населением. Захоронения совершались по обряду крема¬ции умерших. Собранные с погребального костра остатки трупосожжения помещались в глиняных урнах и прикрывались (далеко не во всех случаях) сосудом больших разме¬ром-клешем, опрокинутым вверх дном. Следует отметить, что использование подобного сосуда (мини-дома) для захоронения пепла является обычным для мировоззрения старых индоевропейских этносов и не может служить основанием для вывода о каком-либо значительном изменении в культуре местных индоевропейцев и тем более появлении нового этноса. Встреча¬ются и безурновые захоронения, в которых сожженные кости ссыпались на дно мо¬гильной ямы. Поселения культуры подклешевых погре¬бений были открытыми, не имели ка¬ких-либо укреплений, насчитывали 20—40 жителей. По своим топогра¬фическим особенностям и величине они близки к лужицким. Глиняная посуда культуры подклешевых погребений отражает синтез лужицкой и поморской культур.
Согласно утверждениям некоторых лин¬гвистов, языковые контакты балтов и гер-манцев восходят к более раннему времени, чем славяно-германские. Выявляются сепа-ратные балто-германские изоглоссы, свиде¬тельствующие об этом. Их следует отнести в первую очередь к соседству племен ясторфской культуры с населением поморской культуры (балты). Но если бы с ними граничила и тесно взаимодействовала лужицко-подклешевая славянская группа, почему тогда языковые контакты балтов и гер¬манцев восходят к более раннему времени, чем славяно-германские – значит лужицкая группа не славяне.
Итак, лу¬жицкая культура и ее более поздний вариант культура подклешевых погребений должна ассоциироваться с остатками древнеевропейской общности. Смешение двух реликтовых групп, находящихся в состоянии гомеостаза: северо-восточных групп древнеевропейского населения (носителей лужицкой культу¬ры) с расселившимися на их территории племенами поморской культуры, принадле¬жавшими к древним периферийным диалек¬тным формированиям балтского этноязы¬кового массива - не могло привести к образованию нового этноса славян, тем более, что поморские особенности исчезли поглощенные лужицкими.
В IV в. до н.э. кельты, расселяясь на восток вдоль Дуная и его притоков, заняли значительные области иллирийских земель. С течением времени сложились смешанные кельто-иллирийские племенные образования, так что древние авторы не всегда могли сказать, какое пле¬мя было иллирийским, а какое кельтским. В погребальной обрядности иллирийцев начался возврат к древнему обычаю — широко распространя¬ются трупосожжения с захоронениями ос¬татков кремации в урнах и грунтовых ямах без курганов.
В начале III в. до н.э. часть кельтов пересекла Судеты и поселилась в Силезии. Во II в. до н.э. еще одна группа кельтов перешла Карпаты и, разделившись на две части, осела в Силезии и в об¬ласти верхнего течения Вислы. Таким образом, кельты в III- II вв. до н.э. пришли на земли населенные древнеевропейскими племенами лужицкой культуры. Произошедший этнический контакт мог привести к началу этногенеза. Ведь при переселении кельтов на восток и смешении их с иллирийцами появлялись новые этнические образования. Кельты за 500-600 лет своего существования еще не растеряли всю свою этническую энергию, тем более, что в этот период жизни этноса основная часть оставшихся пассионариев сохраняется именно на окраинах этноса, не остается дома на западе, где появились кельты, а идет осваивать новые земли на восток. Налицо наличие двух этнических субстратов, которые относятся к единому суперэтносу (кельты вышли из древнеевропейской общности, лужичане были ее частью), и единство культуры погребения (трупосожжение с захоронениями ос¬татков кремации в урнах и грунтовых ямах без курганов), являющееся отражением мировоззрения. Так в восточногальштатской области функционировали наряду с курганами и грунтовые могильники, в основном с захоронениями по обряду кремации умерших. Следует отметить, что при переселении кельтов на земли занятые иллирийцами (которые были как и венеды-лужичане потомками древнеевропейских племен культуры полей погребальных урн), кельты смешались с ними и также образовали новые этносы. В результате территория иллирийцев разделилась на две этнические зоны: южную, собственно иллирийскую, с распространением обряда ингумации и северную, паннонскую с преобладанием бескурганного трупосожжения, различиями от юга в керамике и украшениях. Иллирийский язык Балкан делится на две диалектные зоны — далматинскую и паннонскую. У Тацита содер¬жится упоминание о «паннонском языке», на котором говорило племя озы/осы.
С III вв. до н.э. в могильни¬ках культуры лужицко-подклешевого населения появля¬ется большое число кельтских предметов. Наиболее сильное кельтское воздействие приходится на II в. до н.э., когда лужицко-подклешевая культура сменяется пшеворской. Первоначальный ареал пшеворской куль¬туры — от правобережной части бассейна Одера на западе до верховьев Буга на вос¬токе — в общих чертах соответствовал тер¬ритории культуры подклешевых погребений. Западными соседями пшеворского населения были германские племена, расселившиеся от Везера до среднего и нижнего Одера. Северо-западными сосе¬дями пшеворских племен были западные балты, а на востоке, на западной окраине Припятского Полесья они вплотную сопри¬касались с носителями зарубинецкой куль¬туры (на образование которой также оказали влияние восточные кельты и процесс появления которой очень схож с процессом образования пшеворской культуры). В конце II в. до н.э. перестают функциониро¬вать собственно кельтские поселения и могильники в Силезии, а в конце I в. до н.э. и на остальной части Польши. Захоронения пшеворской культуры иногда располагались на могильниках культуры подклешевых мо¬гил, свидетельствуя о том, что при станов¬лении новой культуры смены населения не было.
Большие отличия новой пшеворской культуры, быстрая замена ею своих субстратов латенской культуры кельтов и лужицко-подклешевой древнеевропейской общности, наличие развивающегося компонента – кельтов говорят о начале процесса этногенеза и появлении нового этнического образования во II- I вв. до н.э. при смешении восточных кельтов и лужичан.
В пшеворской культуре произошли более чем значительные изменения по сравнению с лужицко-подклешевой как в материальной области так и в культуре.
При раскопках пшеворских памятников в значительном количестве встречены латенские фибулы, производившиеся на месте по кельтским образцам, которые вытесняют употреблявшие¬ся ранее одежные булавки. В пше¬ворской среде получило распространение оружие новых кельтских типов — двулезвийные мечи, наконечники копий с волнистым краем, полусферические умбоны щитов. Из кельт¬ского мира к племенам пшеворской культу¬ры проникли молотки, клещи, напильники, скобели, ключи и замки, пружинные ножни¬цы, шпоры. Славянское кузнечное ремес¬ло I тыс. н.э. по своим особенностям и технологической культуре было наиболее близко к металлообрабатывающему произ¬водству кельтов и провинций Римской им¬перии, которое продолжало и разви¬вало ремесленные традиции кельтов. Это касается не только Висло-Одерского региона, но и славянского населения Вос¬точной Европы, хотя зарубинецкие и черняховские племена, среди ко¬торых были и славяне, должны бы являться преемниками высоко¬го мастерства скифских ремесленников по обработке черных металлов. Наследием кельтского ремесла было и гончарное производство пшеворской куль¬туры. В Малопольше раскоп¬ками исследовано несколько десятков гор¬нов для обжига глиняной посуды, по своей конструкции сходных с кельтскими гончар¬ными печами. Происхождение формы плужных наконечники пшеворцев также обусловлено контактами с кельтами. Наконечники крупные, широколопастные, заостренные; переход от лопасти к втулке выполнен в виде ярко выраженных плечиков, пахотные орудия с такими наконечниками тянулись волами и лошадьми. Такие орудия земледе¬лия появились в северной части Европы в позднелатенское время, и в римский пери¬од вытеснили бытовавшие здесь ранее де¬ревянные рала.
Слово «корова» в славянском языке происходит от кельтского «corvus», что говорит о влияние кельтов на развитие животноводства у славян. Это как и кельтское влияние в обработке металлов у славян говорит о значительном перевороте в жизнеустройстве, переход на другую стадию развития с приходом кельтов, причем сами кельты вскоре исчезли, значит превратились в славян.
Польская исследовательница Я.Розен-Пшеворска утверждает, что кельтское вли-яние проявляется широко не только в ма¬териальной, но и в духовной культуре славян рассматриваемого региона Европы. Кельтское воздействие было настолько мощным, что его следы проявляются даже в раннесредневековых древностях славян. Так, исследованные археологами на славян¬ском поселении в Гросс Радене в округе Шверина остатки языческого культового сооружения IX—X вв. и следы подо¬бного храмового строения VII—VIII вв. в Фельдберге в округе Нейбранденбург находят аналогии в кельтском культовом строительстве. С храмами кельтов сопоставимо также сла¬вянское святилище в Арконе на острове Рюген, известное по описанию Саксона Грамматика. Л.Мощинский говорит о влиянии кельтского пантеона богов на славянский.
Кельтско-лужицкий этногенез должен был оставить какие-то следы в славянских языковых материалах. Сложность выявления кельтского влияния на праславянскую речь обусловлена прежде всего тем, что от кельтских языков Средней Европы не осталось почти никаких следов, а сохра¬нившиеся западнокельтские диалекты, весьма от¬личны от восточных. А.А. Шах¬матов при¬вел перечень предполагаемых кельтских лексических заимствований в славянском языке, среди которых видное место при¬надлежит общественным, военным и хозяй¬ственным терминам. Остается несомненным, что в праславянском языке имеется немалое число слов, занимающих изолированное положение и хорошо этимологизируемых на основе кель¬тских языков. Значительный перечень та¬ких лексем приведен был Ю.Покорным. К.Треймер насчитывает не менее 40 слов, заимствованных праславянами из кельтских языков. Они касаются социальной, ботани¬ческой и сельскохозяйственной терминоло¬гии, а также затрагивают область матери¬альной культуры. Таким образом, весьма вероятной является гипотеза, что восточнокельтские языки Средней Европы и есть одна из основ славянского языка. Это подтверждают и наблюдения О.Н.Трубачева по этно¬нимии древних европейских этноязыковых группировок. Он устанавливает, что в плане словообразовательной типологии сла¬вянская этнонимия весьма далека от типа балтских и германских имен, но близка к кельтской, иллирийской и фракийской. «У кельтов, как и у славян, бросается в глаза наличие „речных" этнонимов... У кельтов этнонимия заметно более словообразователь¬ная по своему характеру, что сближает ее скорее со славянской этнонимией. При этом намечаются любопытные сходства префик¬сальных... и суффиксальных моделей... У кельтов, как у славян, есть общий этно¬ним для всей совокупности кельтских племен». Архаичность славянского языка по мнению О.Н.Трубачева свидетельствует о его более позднем выделении из общего индоевропейского языка. Если лужичане как часть древнеевропейской общности говорила на диалекте индоевропейского языка, то это соответствует тому, что славянский язык – результат синтеза индоевропейского лужичан и восточнокельтского во время начала этногенеза II в. до н.э. Образование славянского языка таким путем объясняет проблему «тиса» и «бука». Происхождение этих слов не славянское, а заимствованное, что якобы говорит о том, что первоначальная область расселения славян была вне ареала распространения этих деревьев, то есть первоначально славяне не жили западнее линии Калининград - Одесса. Но проблема разрешается, если слова «тис» и «бук» пришли в славянский при его формировании путем заимствования из восточнокельтского.
Размеры поселений пшеворцев были весьма различ¬ными — от небольших, состоящих из двух-пяти домов, до крупных, занимавших 20—30 тысяч кв. м., что коренным образом отличает их от малых поселений этноса лужицко-подклешевой культуры. Со временем поселения становятся все крупнее и крупнее, хотя сохранялось множество и мелких селений. Таким образом, проявляется новая этническая черта новообразованных славян - жить общностью. Вспомним, что Киевскую Русь называли страной городов. Городов конечно не в смысле отдельных поселений только князей с дружиной, ремесленников и купцов, а поселений в основном именно земледельцев. Исследователями пшеворских древнос¬тей Верхнего Поднестровья замечено, что средняя площадь поселений увеличивается от 2—4 тысяч кв. м в позднелатенское вре¬мя до 13—14 тысяч кв. м в III в. н.э. На поселении Пивонице (недалеко от Калиша) в Великополыце в раннее время (I в. до н.э. — I в. н.э.) жилища распола¬гались вокруг свободной (незастроенной) площади. Хозяйственные строения концен¬трировались на отдельном участке, свиде¬тельствуя, по всей вероятности, о совмест¬ном ведении хозяйства всеми жителями селения. Замет¬но возрастает со временем и количество селений. Увеличение населения, его распространение после долгих столетий гомеостаза, покоя также свидетельствует о рождении нового этноса.
Раскопками целого ряда пшеворских поселений зафиксирована их кучевая бес-системная застройка, которая была широко распространена в славянском мире и в последующее время, а на Руси, судя по материалам этнографии, господствовала вплоть до XVI в.
Погребальный об¬ряд пшеворской культуры в основных дета¬лях продолжал традиции лужицко-подклешевых за¬хоронений. Господствовал обряд кремации умерших. Трупосожжение совершалось на стороне, остатки его часто ссыпали непосредственно в могильную яму, в других случаях помеща¬ли в глиняную урну и ставили на дно ям, сверху которых не насыпались курганы. Порча оружия и заостренных предметов перед помещением в могилы — типичная особенность пшеворских погребений. Лома¬лись наконечники копий, кинжалы, нож¬ницы, умбоны, ручки щитов, мечи. Этот обычай был распространен среди кельтов, отражая их религиозные представления, согласно которым со смертью воина требо¬валось символически «умертвить» и его оружие, предназначенное служить ему в загробном мире.
В сравнительно немногих могильниках пшеворской культуры открыты единичные захоронения по обряду трупоположения. Трупоположения римского времени сосредоточены преимущественно в бассейне верхнего и среднего течения Одера, там, где уже расселились германские племена. Там же в Верхней Силезии отмечены и поселения отличающиеся от основной массы пшеворских поселений. Поселения имели сравнительно небольшие размеры, состояли в основном из двух-пяти крестьянских дворов, либо даже одного, и располага¬лись на относительно небольшом расстоя¬нии друг от друга, что также указывает на расселение здесь германских племен.
Остеологические находки свидетельству¬ют и о большой роли скотоводства в эко-номике пшеворского населения. Домашнее стадо состояло из коров, лошадей, свиней, овец и коз. Отмечено постепенное увеличе¬ние роли лошадей, что связано с их ис-пользованием для обработки пахотных учас¬тков. В разных регионах пшеворской тер-ритории процентное соотношение домаш¬них животных было различным, но почти всегда на первом месте находится крупный рогатый скот. Кроме перечисленных живот-ных пшеворское население разводило уток, гусей и кур, широко распространена была собака. Куры в Европе появились в эпоху гальштата. Их появление в Висло-Одерском междуречье исследователи связывают с кель¬тами.
Вооружение состояло из копья, меча и щита. Находки наконечников стрел мало-численны, очевидно, лук не имел широкого распространения. Наиболее многочисленной находкой являются наконечники копий. Среди них выделяется несколько типов. В раннее время (до начала нашей эры) рас¬пространены были наконечники с длинным узким, расширенным в нижней части лез¬вием и хорошо выделенным ребром. Поль¬ские исследователи пшеворских древностей считают, что исходной формой их были кельтские копья. Вместе с мечами в пшеворских захоронениях нередко обнаруживаются ме-таллические оковки ножен. Особенности стилистики изображений на ножнах указывают на связи с кельтским ис¬кусством. В Средней Европе ножны мечей с прорезными узорами были распростране¬ны в последние века до нашей эры и свя¬зываются исследователями с кельтскими мечами, появившимися в конце III—II в. до н.э.

Особенности зарубинецкого субстрата славян.
Уже во второй половине I в. до н.э. пшеворское население догерманского периода начинает продвигаться в юго-восточном направлении: памятни¬ки пшеворской культуры распространяются на верхнем Днестре и в западноволынских землях. В середине I в. н.э. пшеворское население этих регионов смешивается с зарубинецкими и липицкими племенами, в результате образуется особая культурная группа — волыно-подольская (вторая по¬ловина I — II в. н.э.). Она характеризуется сочетанием характерной пшеворской кера¬мики раннеримского времени с лепными горшками, мисками и дисками-сковородка¬ми, свойственными зарубинецким древнос¬тям, а также гончарной и лепной посудой, обычной для липицкой культуры. Вхождению населения зарубинецкой культуры в состав славянского этноса способствует то, что образовались зарубинецкие племена примерно в тот же период, что и славяне-пшеворцы и возможно по причине переселения тех же восточных кельтов.
Анализ материа¬лов наиболее ранних погребений из заруби¬нецких могильников Припятского Полесья показывает, что формирование рассматри¬ваемой культуры здесь было в основном результатом расселения среди скифского населения при¬шлых групп из Повисленья с территории лужицко-подклешевой культуры. Скиф¬ское население этого региона в своей ос¬новной массе вошло в состав зарубинецкого. Зарубинецкая куль¬тура в Среднем Поднепровье не могла быть результатом простого эволюционного раз¬вития местных древностей, так как произошла смена погре¬бальной обрядности и возник ряд но-вых элементов культуры. Верхнеднепровский регион зарубинецкой культуры в предшествующее вре¬мя был занят племенами милоградской культуры, одной из периферийных групп балтов. Некоторая преемственность, наблюда¬емая между милоградской культурой и зарубинецкими древностями этого региона, также указывает на то, что аборигенное население в процессе становления новой культуры смеша¬лось с пришельцами. Импульсом перемещения отдельных групп населения из Повисленья в Днепров¬ский регион несомненно послужила экспан¬сия восточных кельтов. Кельтское культурное проник¬новение в период формирования заруби¬нецкой культуры достигло днепровских зе¬мель. Здесь выявлены не только отдельные находки кельтских бронзовых украшений и предметов личного убора, но и комплексы, прямо свидетельствующие о проникновении далеко на восток отдельных небольших групп кельтского населения. Все зарубинецкие могильники бескурган¬ные. Господствовал обряд кремации умерших. Трупосожжения осуществлялись несколько в стороне от могильника; остатки кремации собирались и ссыпались прямо на дно могильной ямы или помещались в глиняные сосуды-урны, которые ставились в ямы. Большинство поселений состояло из 7—12 жилищ, но известны и более крупные селения. В среднеднепровском регионе около по-ловины исследованных захоронений содер¬жали кости домашних животных (свиньи, овцы, коровы) — остатки положенной в могилы ритуальной пищи. Это наследие ритуала местного скифского населения. В V— III вв. до н.э. в Среднем Поднепровье напутственная пища помещалась скифами почти во все могилы. В среднеднепров¬ском регионе нередкими находками были также конические крышки, оканчивающие¬ся высокой полой ручкой. Подобные крыш¬ки имели хождение среди скифского насе¬ления в IV—III вв. до н.э. Основой экономики населения рассмат¬риваемой культуры было земледелие, на что указывает и тяготение поселений к наибо¬лее плодородным участкам, и находки сер¬пов, зернотерок, а также обнаружение от¬печатков злаковых растений. Нужно по¬лагать, что почвы обрабатывались деревян¬ными ралами простейшего устройства. Подобные рала найдены и в некоторых местах Поднепровья и все они относятся к скифской культуре. В кузнечном деле использовалось низко¬сортное кричное железо. В южных районах Среднего Поднепровья кузнецы знали сталь. Как полагают специалисты, ее получение восходит к скифскому ремеслу. В этом же регионе выявлены технологические приемы («пакетирование» изделий, цементация лез¬вий с последующей закалкой), свидетельству¬ющие о восприятии зарубинецкими кузнеца¬ми кельтской (латенской) железообработки. Еще в I в. до н.э. в жизни зарубинецкого населения Среднего Поднепровья про¬исходят заметные перемены, вызванные экспансией сарматов в западном направле¬нии. Укрепления раннее функционировав¬ших городищ усиливаются (Пилипенкова Гора, Монастырек), возникают новые (Ба¬бина Гора, Ходосовка и др.). Часть населе¬ния перемещается в труднодоступные мес¬та, а крупные массы его уходят в глухие районы Подесенья и на Южный Буг. В глиняной посуде ряда поселений проявляются отчетливые пшеворские особенности, получают хождение сред-неевропейские фибулы. Появление новых элементов может быть объяснено только притоком сюда пришлых групп населения из пшеворского ареала. При этом наблюдаются и другие изме¬нения — меняется топография поселений и характер домостроительства, прекращают функционировать прежние могильники. На смену характерной зарубинецкой керамике распространяются грубые лепные сосуды, среди которых немалую часть составляют формы, свойственные пшеворской культу¬ре. Классическая зарубинецкая культура в Среднем Поднепровье, таким образом, пре¬кращает свое развитие, формируются новые культурные группы, именуемые в археологической литературе позднезарубинецкими. В верхней части бассейна Южного Буга, зарубинецкое населе¬ние появилось в I в. до н.э. В середине I в. н.э. число зарубинецких поселений здесь заметно увеличивается. Изменяется и облик культуры, что было обусловлено, инфильтрацией в этот регион населения пшеворской культуры. Формы лощеной и грубой посуды Побужья продолжают традиции керамики среднеднепровского варианта классической зарубинецкой культуры. Однако весьма рас¬пространенные сосуды баночных форм бес¬спорно имели пшеворское происхождение. В середине I в. н.э. зарубинецкое насе¬ление, не смешавшееся с пришлым пшеворским, полностью покидает Припятское Полесье. Уход зарубинецкого населения с Припяти связан с движением в восточном направле¬нии пшеворского населения. Переселялись носители зарубинецкой культуры в основном на се¬веро-восток, преимущественно в бассейн Десны. В Брянском Подесенье носители зару¬бинецкой культуры впервые появились в I в. до н.э. Здесь они расселились среди племен юхновской культуры, принадлежа¬щих к днепровской группе балтов. В первое время в культуре деснинских памят¬ников пришлые элементы сочетались с юхновскими В конце I в. н.э. археология фиксирует в Брянском Подесенье новый крупный приток зарубинецкого населения. Заметно увеличивается число поселений, отмечается значительный рост их размеров (площади селищ достигают 15—20 тысяч кв.м). Приток новых групп населе¬ния исходил в основном из Припятского Полесья и был довольно мощным. В южных регионах Поднепровья и на Южном Буге зарубинецкое население и его потомки в значительной степени сме¬шались с пшеворским.
Итак, катализатором появления зарубинецкой культуры также как и пшеворской стало переселение в этот регион кельтов на рубеже III и II в. до н.э. Кроме того на территорию зарубинецкой культуры в I в. до н.э стали активно переселяться пшеворские племена догерманского времени, находящиеся в стадии формирования первых славян из восточных кельтов и лужичан. Таким образом, примерно в одно и то же время (II- I в. до н.э.) началось формирование пшеворцев из кельтов и лужичан и племен зарубинецкой культуры из кельтов, лужичан, балтов и скифов. Общность славянских племен пшеворской культуры и нового образования зарубинецкой культуры привело к их полному смешению во II в. н.э.
На Певтингеровой таблице — карте мира,восходящей к позднеримскому времени (III в. н.э.), — венеды обоз¬начены в двух местах: в верховьях Вислы и Днестра и между Дунаем и Днестром. Надпись на карте «венеды» между Днес¬тром и Дунаем говорит о перемещении к III в. н.э. части славян-венедов на юг от прежнего региона их расселения.

Роль готов в этногенезе славян (I-II вв. до н.э.).
Начало пшеворской культуры датируют — началом II в. до н.э. Разделяют пшеворскую куль¬туру на три периода: позднелатенский (150-100 гг. до н.э. — 0), раннеримский (0 — 200 г. н.э.), позднеримский (200 — 400 гг. н.э.)
В I в. н.э. происходит событие очень сильно повлиявшее на славян-пшеворцев, находящихся в незавершенном процессе этногенеза, а именно переселение готов. Благодаря пассионарному толчку германские племена Южной Швеции — Готии переправились через Балтийское море и начали широкую экспансию, покорив огромную территорию от устьев Вислы до берегов Черного моря. И даже после поражения, нанесенного им гуннами, готы нашли в себе силу для завоевания Италии, Испании и Южной Галлии. Судьбу взлета с готами делили гепиды и восточногерманские племена: вандалы, руги-русы и другие. Наличие способности к сверхнапряжениям у восточногерманских племен во II–III вв. резко контрастирует с инертностью западных германцев и сарматов-аланов. Но именно в ареале формирования нового этноса – готов (междуречье Одера и Вислы) жили славяне-пшеворцы. Несомненно готы передали часть своей пассионарности славянам, и вовлекли славян вместе с восточногерманскими племенами в свое движение на юг в страну Ойум, в междуречье Днестра и Днепра. Славяне же, находясь в самом начале формирования этноса, когда еще не сложилась его жесткая структура и в его составе было достаточно большое количество творческих энергичных людей, смогли принять культуру и энергию готов и двинуться вместе с ними на освоение огромных новых пространств до Черного моря. Готско-славянский симбиоз раннеримского периода пшеворской культуры (0 — 200 г. н.э.), когда формирующийся этнос славян стал частью союза племен (вместе с восточными германцами), возглавлявшихся и ведомыми готами, завершает процесс образования этноса славян. Таким образом, этнос славян сформировался не совсем обычно, в два этапа. Незавершенный кельтско-лужицкий (150 гг. до н.э. — 0) период этногенеза славян был продлен мощным влиянием готов, находящихся в начальном и самом энергичном периоде своей жизни.
Данная концепция этногенеза славян объясняет неоднородный состав пшевор¬ских древностей, среди которых выявляются и местные, и германские, и кельтские эле¬менты, что привело к спорам среди исследователей об этнической принадлежности их носителей. В начале изучения памятников пшеворской культуры она была отнесена к кельтам. Так, В.Дементрикевич приписывал пшеворские древности Галиции бастарнам, полагая, что это было одно из кельтских племен. Затем возобладало мнение о германской атрибуции этой культуры. В первой трети XX в. немецкие археологи считали германское племя вандалов носителеми пше¬ворской культуры. Т.Лер-Сплавинский, К.Тыменецкий, Ю.Костшевский отождествили пшеворское насе¬ление с венедами-славянами. В последнее время некоторые исследо¬ватели вновь возвратились к мысли о гер¬манской принадлежности населения пше¬ворской культуры. Определяющими при этом является разрыв, наблюдаемый между пшеворскими древностями и раннесредневековой славянской культурой Польши. В частности, эту точку зре¬ния отстаивает польский археолог К.Годловский, полагающий, что пшеворское на¬селение раннеримского периода следует отождествлять с лугиями и другими восточногерманскими племенами. Однако данный разрыв объясняется тем, что славяне-пшеворцы, находящиеся в незавершенной стадии формирования этноса, в своей основной массе были увлечены готами на освоение земель между Днестром и Днепром, затем присоединившись к союзу племен, возглавлявшихся гуннами, распространились на земли к востоку от Днепра и по Дунаю, и уже с Дуная часть из них вернулась в V-VI вв. н.э. на территорию Польши, образовав пражско-корчакскую культуру.
Рассмотрим данные о проникновении германских элементов в пшеворскую культуру в ее раннеримском периоде (0 — 200 г. н.э.) и движении племен пшеворской культуры вместе с готами и восточногерманскими племенами на юго-восток к Днепру.
В этом периоде продолжали бытовать позднелатенские формы глиняной посуды, но постепенно заменялись новыми формами — горшковидными сосудами с прогнутым ступечатым горлом, сосудами с раздутым сферическим туловом, грушевидными сосудами, имеющи¬ми соответствия в ясторфской германской культуре. В пшеворском ареале получает распростране¬ние меандровый узор, хорошо известный в германских древностях бассей¬на Эльбы. Еще в конце латенского периода в пшеворских памятниках появляются сосу¬ды с изломанным угловатым профилем, ха¬рактерные для многих германских земель этого времени. Заметные изменения в керамическом материале пшеворской культуры происхо¬дят и во II в. н.э. и в позднеримское время. Распространенные ранее сосуды, имеющие кельтские и ясторфские паралле¬ли, постепенно выходят из употребления. Им на смену приходят горшкообразные сосуды с широким утяжеленным дном, со¬суды на поддоне, кувшины, трехручные вазы, сосуды с горизонтальным валиком. Вся эта керамика связана с германским миром и находит аналогии в синхронных древно¬стях северо-западных и северных соседей пшеворского населения. Вместе с этим, во всех периодах фун¬кционирования пшеворской культуры ши¬роко бытовала и глиняная посуда, имеющая местные корни и традиции.
В раннеримский период наконечники копий кельтского образца с длинным узким, расширенным в нижней части лез¬вием и хорошо выделенным ребром, характерные для первого этапа пшеворской культуры, меняются на наконечники с коротким листовидным лезвием. Происходит заимствование из германского слов связанных с вооружением: меч, шлем и др.
Германско-славянский симбиоз раннеримского периода пшеворской культуры (0 — 200 г. н.э.) объясняет и то, что античные авторы помещали в пшеворском ареале и венедов-славян, и ряд германских племен. Так венеды согласно Птоле¬мею (II в. н.э.) располагаются в регионе Вислы: «Заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеды — по всему Венедскому заливу; выше Дакии — певкины и бастерны...». По Тациту (I в. н.э.) венедов нужно лока¬лизовать между побережьем Балтийского моря и областью бастарнов и певкинов (бастарнам принадлежит культура Поянешти-Лукашевка, находящася между Днестром, Прутом и Серетом). Там же расположены венеды и на Певтингеровой карте мира(III в. н.э). Античные авторы больше писали о гер¬манских племенах. Плиний подраз¬делял германцев на пять групп, из которых одну составляли восточногерманские пле¬мена вандилов (вандалов), куда входили бургундионы, варины, харины и гутоны. Тацит называл следую¬щие восточногерманские племена: вандилии, лугии, ругии, бургундионы, лемовии, готоны, манимы, гельвеконы, гарний, наганарвалы, гелизии. Согласно авто¬рам І—II вв. н.э. готоны (готы) локализу¬ются в нижнем течении Вислы (там же проживали гепиды — первоначально одно из готских племен), лемовии и ругии (ульмеруги Птолемея) — по побережью Балтий¬ского моря, на запад от нижней Вислы. Бургунды (бургундионы) в эпоху Птолемея жили на среднем Одере и заходили в бас¬сейн Варты, на западе их ближайшими соседями были западные (приэльбские) гер¬манцы. К северу от Карпат, между Одером и Вислой, обитали небольшие германские племена — гарний, гелизии, гельвеконы, манимы и наганарвалы, входившие в состав племенного объединения лугиев. По сред¬нему течению Одера жили вандилии (ван¬далы). Со II в. н.э. они стали постепенно продвигаться на юг. Согласно Диону Кас¬сию, вандалы-силинги и вандалы-хазинги уже занимали верхнюю часть бассейна Одера. Таким образом, письменные источники не дают оснований относить пшеворский ареал с раннеримского периода, ни целиком к венедам-славянам, ни полностью к германцам, что подтверждает тер¬риториальное смешение славянских и гер-манских племен с I в. н.э.
Мысль о полиэтничном составе пшеворского населения была высказана еше в 30-х годах польским археологом Р.Ямкой. Пуб¬ликуя материалы раскопок пшеворского могильника в Копках и привлекая данные других погребальных памятников Малопольши, исследователь обратил внимание на существенное различие урновых и безурновых (ямных) захоронений. Р.Ямка предпо¬ложил присутствие в пшеворском ареале двух этнических групп населения — вандалов и славян. Последним были свойствененны захоронения остатков трупосожжения в ямах без урн. В 60-х годах о разноэтничной структуре населения первых веков нашей эры в Висло-Одерском междуречье (в том числе и в ареале пшеворской культуры), о прожива¬нии в этом регионе и германцев, и славян-венедов писал польский историк Г.Ловмяньский.
Мате¬риальная культура племен, обитавших в пределах пшеворского региона, во многом была однородной. Население пользовалось одинаковыми орудиями труда, предметами вооружения и бытовым инвентарем, в том числе и гон¬чарной посудой. Среди женских украшений пшеворских пле¬мен не было этноопределяющих. Несмотря на этническую неоднородность, население пользовалось, видимо, однообразными ук-рашениями и металлическими принадлеж¬ностями одежды. Оба пшеворских этноса – германский и славянский находясь на этапе своего формирования весьма сблизились, но все же не слились окончательно. Различным осталось мировоззрение, о чем говорит способ захоронения.
Пшеворские могильники подразделяются на урновые и ямные (безурновые), причем с заметными различиями в их вещевых инвентарях и неравномер¬ным географическим распределением. Урновые погребения содер¬жат, как правило, самые различные предметы (оружие, шпоры, бытовые вещи, украшения, металлические принадлежности одежды, гли¬няные сосуды), а ямные обычно или вообще безинвентарны, или сопровождаются немно¬гочисленными, порой единичными изделия¬ми. Для урновых могил характерен обычай сопровождать умершего заупо¬койной пишей, отраженный находками в погребениях костей птиц. Эти различия характеризуют особенности обрядности двух эт¬нических групп пше¬ворского населения. Еще Л.Нидерле, изу¬чая погребальную обрядность раннесредневекового славянского мира, подчеркивал, что для всех славян характерно простое убран¬ство, поэтому их захоронения, в отличие от захоронений соседних балтских, финно-угорских, германских и других этносов обычно безинвентарны или со¬держат единичные вещи. Предметы воору¬жения, орудия труда, глиняные сосуды-при¬ставки, кости птиц не свойственны сла¬вянскому погребальному ритуалу. Ямные погребения пшеворских могильников по всем своим показателям сопоставимы со славянской обрядностью. В пшеворском ареале выделяются два региона — восточный (Висленский), в котором господствуют мо¬гильники с заметным преобладанием ям¬ных могил, и западный (Одерский), где большинство составляют могильники пре¬имущественно с урновыми захоронениями. Отметим преоблада¬ние представителей славян в вос¬точном регионе и германцев — в западном. Так в западном регионе находятся свыше 95% могил с находками птичьих костей и свыше 80% погребений, в которых отме¬чен ритуал вбивания в дно могильной ямы или содержимое погребальной урны оружия или орудий труда. Ритуал вбивания в остатки трупосожжения или в дно могильной ямы острых или ко¬лющих предметов, обрядность, отраженная находками в могилах костей птиц, были принесены в пшеворский ареал германским населением. Основная масса широких железных шпор с цилиндрическими голов¬ками на концах и бронзовых изделий нижневисленско-поморских типов, имеющих аналогии в германском мире, происходит из Одерского региона. Только в Одерском регионе встречены специфически германские при¬вески. Группа находок, относящаяся к так называемой германской бургундской культуре и изученная Г.Доманьским, также кон¬центрируется в основном в западной части пшеворской культуры. Жесткой границы между выделяемыми регионами не могло быть: разные этнические группы пшеворского населения проживали на одной территории нередко чересполосно. Вероятно, что среди ямных погребе¬ний пшеворских могильников есть и несла¬вянские и, наоборот, какая-то часть урновых захоронении могла быть оставлена славянами. Славяне и германцы в пшеворском ареале проживали не изолированно друг от друга. Общие поселения и могиль¬ники были обычным явлением. Совместное и длительное проживание двух этнических групп на одной территории вело и к сложе¬нию двуязычия в отдельных регионах.
Хронологически пшеворская культура соответствует, согласно периодизации Ф.П.Фи¬лина, среднему этапу развития праславянского языка. В этот период происходят существенные из¬менения в фонетике языка славян: палата¬лизация согласных, устранение некоторых дифтонгов, изменения в сочетаниях соглас¬ных, отпадение согласных в конце слова. Языковые преобразования этого этапа затронули и грамматику, одновременно сла-вянский язык пополнился немалым числом лексических германизмов. Время действия закона первой палата¬лизации заднеязычных определяется лекси¬ческими заимствованиями из германских языков: согласно Ф.П.Филину, это прибли¬зительно конец I тыс. до н.э. — начало I тыс. н.э. Заимствованные из восточногер¬манских языков такие слова, как обще¬славянские меч, шлем и некоторые другие, отражают этот фонетический процесс, указы¬вая на его взаимосвязь со славя¬но-германским языковым взаимодействием. Таким образом, языкознание независи¬мо от археологии отчетливо свидетельствует о тесных контактах славян с германскими племенами именно в эпоху пшеворской культуры. Итак, население объединяемой пшеворской археологической культурой состояло из славянского этноса и восточногерманских этносов. Непосредственно готы связываются с вельбарской археологической культурой.
Готы.
Для полноты восприятия этногенеза славян обратимся непосредственно к готам, включившим в свой племенной союз ранних славян и восточных германцев, но имевших отличную от них археологическую культуру – вельбарскую.
Готы — одно из племенных образований германцев. Родиной их, как сообщает исто¬рик VI в. н.э. Иордан, была Скандза, то есть Скандинавия. Оттуда во главе с королем Беригом, рассказывает этот автор, готы и родственные им гепиды переселились на южное побережье Балтийского моря (вероятно, в устье Вислы) и дали этой местности назва¬ние Готискандза. Они встретились с проживавшими здесь ульмеругами (германским племенем островных ругов) и, сразившись, «вы¬теснили их с их собственных поселений. Тогда же они подчинили их соседей ванда¬лов, присоединив и их к своим победам». Короля Берига историки обычно отно¬сят к середине I в. н.э. Имена двух преем¬ников Иордан не сообщает, четвертым ко¬ролем был Гадарик, пятым — его сын Филимер, при котором, очевидно, во второй половине II в. началась миграция готов в Скифию.
Археологи (Г.Коссинна, Э. Блюме и др.) устанавливали, что готы действительно переселились из Скандина¬вии на нижнюю Вислу около начала нашей эры, принеся сюда новую культуру и обряд ингумации. На основе анализа керамичес¬ких материалов Р.Шиндлер уточнял, что готы в начале нашей эры расселились в землях к западу от нижней Вислы, а вос¬точные области Нижнего Повисленья поз¬днее, с середины II в., заняли гепиды.
Выделяется две фазы развития вельбарской культуры. На первом этапе (50 до 150 гг. н.э.), ее ареал ограничивается сре¬динными и восточными районами Польского Поморья и северными окраин¬ными землями Великопольши. На следующей стадии (2-я половина II — начало III в.), часть регионов, заня¬тых ранее носителями вельбарской культу¬ры запустевают, но зато вельбарские памятники появляются в Мазовии и Подлясье, явно свидетельствуя о миграции значительных масс населения из Польского Поморья в юго-восточном направлении вдоль Вислы и Западного Буга.
На основании археологических материа¬лов выделяется две волны миграции вельбарского населения в юго-восточном направ¬лении. Первая датируется серединой II в. н.э. Переселенцы осваивают нижнее и среднее течение Буга и его притоки, а в конце II в. появ¬ляются на Волыни и Подолии. При этом аборигенное население Мазовии и Подлясья, представленное пшеворской и западнобалтской культурами, в основной своей массе не покидало мест своего обитания. В одних микрорегионах наблюдается территориаль¬ное и культурное смешение пришлого и местного населения, о чем говорят памят¬ники, сочетающие в себе вельбарские и пшеворские или вельбарские и западнобалтские элементы. В других микрорегионах пшеворское население, очевидно, уступило переселенцам (пшеворские поселения и могильники уже не функционируют), гос¬подствующими стали вельбарские элемен¬ты. В третьих микрорегионах сохранялось пшеворское население, вельбарские пересе¬ленцы их не затронули.
На первых порах вельбарские и местные культурные элементы еще выделялись, но очень скоро различия были снивелированы. Некоторые пшеворские могильники продол¬жали функционировать, но культурный об¬лик погребений трансформируется, приоб¬ретая вельбарские черты. Формируется своеобразный вариант вельбарской культу¬ры с заметным присутствием пшеворских компонентов. На могильниках они прояв¬ляются в деталях погребальной обрядности, на поселениях — в присутствии пшевор¬ской лепной керамики и в конструкциях жилых построек.
По¬селившись в массе инородного населения, готы по пути к Черному морю присоедини-ли к себе многие негерманские группы населения и дополнительно пополняли миграционный поток по мере продвижения.
На Волыни и в Подолии носители вель¬барской культуры появляются в последних десятилетиях II в. н.э. Вельбарское население, осевшее на Во¬лыни и в Подолии, уже не знало курганно¬го обряда погребения. Бескурганные могиль¬ники вельбарской культуры этих регионов в основном содержат ямные захоронения по обряду трупосожжения. Вещевой инвентарь по боль¬шей части носит следы пребывания в по¬гребальном костре. Урновые захоронения сравнительно немногочисленны. В качестве урн использовались лепные и гончарные горшки, изредка миски. Многие урны со¬провождались сосудами-приставкам. В погребальной обрядности отчетливо прояв¬ляются пшеворские черты — наличие в захоронениях вторично обожженных фраг¬ментов глиняной посуды, наличие урн и сосудов-приставок.
На поселениях вельбарской культуры рассматриваемой территории открыты сле¬ды наземных и углубленных жилых постро¬ек с глиняно-каркасными стенами. Наземные строения имели в плане удлиненно-прямоугольные очерта¬ния, площади их — от 60 до 120 кв. м. Как правило, они делились на две камеры: жилую с плотно утрамбованным полом и очагом посредине и хозяйственную. Стены жилищ были плетневыми и обмазы-вались глиной. Двускатная крыша опира¬лась на столбы, поставленные посредине торцовых стен. Такие постройки, именуемые в научной литературе «большими домами», связываются с домостроительством германских племен Северо-Западной Европы. Углубленные жилища площадью 9—24 кв.м — напомина¬ют пшеворские дома и, очевидно, привне¬сены сюда потомками населения пшеворской культуры. На поселениях вельбарской культуры в этом регионе встречается пшеворская лепная керамика, составляющая обычно значительную долю глиняной посуды.
Таким образом, можно утверждать, что продвигавшиеся с нижней Вислы труппы вельбарского населения в Мазовско-Подлясском регионе в значительной степени сме-шались с местным пшеворским и вовлекли его в миграционный процесс. На Волыни и в Подолии расселилось уже смешанное население, значительную часть которого составляли потомки пшеворского населения Висленского региона, то есть славяне.
Миграция носителей вельбарской куль¬туры отражает исторический процесс пере¬селения готов в Скифию. Иордан сообщает: «Когда там [в Готоскандзе] выросло мно¬жество людей, а правил всего только пятый после Берига король Филимер, сын Гадарига, то он постановил, чтобы войско готов вместе с семьями двинулось оттуда. В по¬исках удобнейших областей и подходящих мест [для поселений] он пришел в земли Скифии, которые на их языке назывались Ойум...». И далее историк пишет: «Та часть готов, которая была при Филимере, перейдя реку, оказалась, говорят, переме¬щенной в область Ойум и завладела желан¬ной землей. Тотчас же без замедления под¬ступают они к племени спалов и, завязав сражение, добиваются победы. Отсюда уже, как победители, движутся они в крайнюю часть Скифии, соседящую с Понтийским морем, как это и вспоминается в древних их песнях как бы наподобие истории и для всеобщего сведения...».

Археологические данные во многом уточ¬няют и конкретизируют переселение готов. Прежде всего они свидетельству¬ют, что это была довольно крупная мигра¬ция, в которой приняли участие не только собственно готы, но и польско-поморское и средневисленско-пшеворское население. Волынь и Подолия стали областью концен¬трации носителей вельбарской культуры в процессе переселения, ее и следует отождест¬влять с Ойумом — «желанной землей», ко¬торой овладели готы, главенствовавшие в массе перемещавшихся племен, но числен¬но составлявшие небольшую часть населе¬ния.
Иордан рассказывает, что сначала к югу двигалось все войско готов во главе с Филимером. Но затем от него отделилась по¬ловина. Некоторые историки видят в этом сообщении членение готов на остроготов и везиготов. Археологические данные свидетель¬ствуют, что действительно носители вель¬барской культуры в конце II в. разделились на две части. Значительные массы этого населения освоили Волынско-Подольский регион, занялись сельским хозяйством и проживали здесь длительное время. В про¬цессе сложения Черняховской культуры это население стало одной из составных частей этого полиэтничного образования. Впрочем, в отдельных местах Волыни и Подолии, повидимому, сохранялись небольшие остров¬ки населения, сохранившего вельбарские черты. Вместе с тем, уже в последних деся¬тилетиях II в. другая часть вельбарского населения продолжила путь к Черному морю.
О появлении готов в Северо-Западном Причерноморье в конце II в. имеются не¬которые косвенные свидетельства письмен¬ных источников. Как известно, первые до¬стоверные сведения о готах на границах Римской империи относятся к 238 г., но можно полагать, что эта дата не определяет первоначальное проникновение готов в эти земли. Дион Кассий сообщает, что в 180 г. в пределы Римской империи было принято 12 тысяч свободных даков. В этой связи вполне допустимо предположение, что пе¬реселение даков было вызвано натиском готов, появившихся в это время в Днестровско-Дунайском регионе. Импера¬тор Каракалла (211—217 гг.) совершил во¬енно-инспекционный поход в Дакию с целью укрепления границы империи и на¬лаживания отношений с соседними народа¬ми. В «Истории Августов» говорится о по¬беде Каракаллы над готами. В письменных источниках записана легенда о рождении императора Максимина (235—238 гг.) от отца-гота и матери-аланки. Эти свидетельства вместе с материалами археологии дают все основания считать Днестровско-Дунайские земли первоначаль¬ным регионом расселения готов в Причер¬номорье и датировать его начало двумя последними десятилетиями II в. Этот реги¬он (к северу от нижнего Дуная) и получил в письменных источниках IV—VI вв. название Готии.
Носители вельбар¬ской культуры второй миграционной волны пришли в Северное Причерноморье сравнительно небольшими группами уже во время сформировавшейся на этих землях Черняховской культуры и рассе¬лились среди местного разноэтничного на-селения. Вельбарские переселенцы, как правило, селились на уже существую¬щих поселениях, не образовывали своих могильников и хоронили умерших на Черняховских клад¬бищах. Об инфильтрации вельбарского населе¬ния в Черняховский ареал говорят и отдель¬ные находки на поселениях и могильниках специфически вельбарских лепных сосудов (яйцевидные и вазовидные горшки и мис¬ки, часто снабженные Х-видными ушками) и украшений (подвязанные фибулы с дуго¬образной спинкой, иногда украшенные ко¬лечками, и фибулы других более редких типов). Процент вельбарского населения среди Черняховского, судя по материалам архео¬логии, был в целом сравнительно неболь¬шим. Исключение составляют земли Севе¬ро-Западного Причерноморья, то есть Готии. Здесь вельбарские элементы проявляются более широко и в большем числе. Выделяется этот регион и по рас¬пространению трупоположений с северной ориентировкой, которые можно считать захоронениями германского насе¬ления.
Славяне Висло-Одерского региона (первоначальный ареал пшеворской культуры) III-V вв. н.э.
Если раннеримский период пшеворской культуры большей частью это время смешения славян, находившихся в незаконченном состоянии этногенеза, с готами и восточногерманскими племенами (I-начало II вв. н.э.), то его вторая часть (примерно с середины II вв. н.э.) и позднеримский период (200 — 400 гг. н.э.) это время их совместного переселения на юго-восток.
В движении населения на юго-восток в «страну Ойум» приняла участие наиболее пассионарная часть населения пшеворской культуры, т.е. подхваченные первоначальными носителями пассионарности - готами восточные германцы и большинство славян. Поэтому в Висло-Одерском регионе сохранилось наименее пассионарное местное, в основном славян¬ское население. В результате на рас-сматриваемой территории наблюдается зна¬чительный регресс культурной жизни. Вместе с тем, местное население сохра¬няло свои культурные традиции, археологи¬чески прослеживаемые в погребальной об¬рядности, керамических материалах и домо-строительстве.
В начале эпохи переселения народов в пшеворской культуре наблюдается заметный отлив населения. Число поселе¬ний и могильников пшеворской культуры, относящихся к 350/370 гг. — середина V в., значительно сокращается по сравнению с предшествую¬щими периодами, и в основном лока¬лизуется в южной части ареала. Гуннские разрушения на территории пшеворской культуры были ме¬нее существенными по сравнению с Север¬ным Причерноморьем. Археологически по¬жарища зафиксированы только на неболь¬шой части пшеворских поселений. Преимущественно в южной части пшеворского ареала выявлен целый ряд памятников гуннского и послегуннского времени, возникших на пшевор¬ской основе и являющихся их дальнейшим развитием. Жилища, открытые на поселениях V в., — наземные постройки столбовой конструк¬ции и под квадратные полуземлянки — по всем своим деталям ничем не отличаются от пшеворских. Многие глиняные сосуды по формам и фактуре сопоставимы с позднепшеворскими. Среди лепной ке¬рамики, как и прежде, в небольшом чис¬ле встречены горшки, аналогичные харак¬терным пражско-корчакским. Преемственность с пшеворской культурой проявляется и в широко распространенной гончарной кера¬мике. Серая гончарная керамика, начало которой восходит к пшеворской культуре, довольно широко бытовала в V в. и, по-видимому, дожила до середины следу¬ющего столетия. Погребения по обряду трупосожжения этого времени, вскрытые на могильниках, сходны с более ранними. Вполне очевидно, что основу населения южнопольских земель в рассматриваемый период составляли потомки пшеворских земледельцев. Культура этого населения занимает промежуточное положение между местной провинциальноримской и раннесредневековой пражско-корчакской культу¬рами.
Можно констатировать, что доминирую¬щим этносом здесь оставались славяне. Активно действующие в пшеворской культуре дово¬льно крупные ремесленные центры, массо¬во снабжавшие сельское население гончар¬ной керамикой, качественными изделиями из железа и украшениями, перестали фун¬кционировать. Прекратилось поступление товаров из Римской империи, которая сама была разгромлена варварами и прекратила существование. Наступил общий упадок культуры. Население вынуждено было изго¬тавливать предметы, крайне необходимые для хозяйства и быта, домашним способом. Качество этих изделий было заметно более низким по сравнению с продукцией провинциальноримских мастерских. Ассорти¬мент используемых в быту предметов со-кратился.

Славяне Черняховской культуры.
На рубеже II и III вв. н.э. готы вместе с восточногерманскими племенами и славянами, переместившиеся в «страну Ойум» в Севернопричерноморском бассейне, образуют новое крупное культурное образование, получившее название по од¬ному из раскопанных могильников у с. Черняхов в Среднем Поднепровье — Чер¬няховская культура. В III—IV вв. она рас¬пространяется на широкой территории от нижнего Дуная на западе до Северского Донца на востоке и включает в свой состав местное сарматское население. Впоследствии после ухода в конце IV в. в готов на Запад в результате процессов ассимиляции славянами восточногерманцев и сарматов на этой территории появились анты.
М.Б.Щукин (вслед за Ю.В.Кухаренко) утверждает, что черняховская культура сформировалась на Волыни и в Верхнем Поднестровье на основе вельбарских (носи-телями которых были готы и другие гер¬манские племена) и пшеворских (вандалы и другие германские племена, но допускает¬ся, что в составе этого населения могли быть и славяне-венеды) древностей. Отсюда в условиях миграции носителей Черняховской культуры последняя постепенно распространилась на широких просторах Северного Причерноморья, впитав в себя разноплеменные массы местного населения.
Согласно В.Д.Барану, мнение которого разделяют многие украинские археологи, Черняховская культура возникла в результате интеграции многих предшествующих культур — пшеворской, зарубинецкой, липицкой, сарматской и позднескифской и при воздействии вельбарской и киевской культур в условиях активного провинциально-римского влияния. В разных регионах Черняховской территории проявляются осо-бенности названных субстратных культур, свидетельствуя об этническом многообразии населения. По мнению В.Д.Барана, локальные особенности Черняховской культуры верховьев Днестра и Западного Буга, сопоставимые с раннесредневековыми древностями славян пражского типа, дают основание рассматривать этот регион как раннеславянский.
Этническая неоднородность населения Черняховской культуры не подлежит сомнению. Располага¬ются черняховские поселения обычно вблизи воды на первых надпойменных террасах. В плодородных чернозем¬ных регионах преобладают крупные селе¬ния площадью около 5—10 га, наиболее крупные из них достигают 20—30 га. Вместе с тем, на всей территории Черняховской культуры встречаются и менее крупные поселения, довольно много и небольших площадью 0,5—1,5 га. Жилые постройки располагались в боль¬шинстве случаев свободно в один-три ряда вдоль береговой линии, но извест¬но и немало поселений с кучевой бессистемной застройкой. Хозяйственные и производственные строения устраивались поблизости от жилищ. Нередко хозяйственные и жилые постройки объединялись под одной крышей. Полуземляночные и наземные жилища черняховцев с глиняными стенами на каркасном основании имеют прототипы в домостроительстве пшеворской, зарубинецкой и вельбарской культур.
Могильники черняховской культуры бес¬курганные. Устраивались они на более вы¬соких террасах, чем поселения, у кромки берега. Могильники преимущественно круп¬ные, функционировавшие продолжительное время. Характерной чертой является то, что на одних и тех же черняховских могильниках совершались и трупоположения (германцы и сарматы) и трупосожжения (славяне). Выяв¬лены только единичные памятники, в кото-рых имелись захоронения по одному обряду либо ингумации, либо трупосожжения. Умерших в могилы укладывали обычно в вытянутом положении на спине, головой на север или запад. Был распространен ритуал разрушения останков умерших. Многие трупоположения, ориен¬тированные головами на север (от 25 до 100% в разных могильниках), при раскоп¬ках оказываются разрушенными в верхней части туловища, обезглавленными или даже потревоженными целиком. Среди погребе¬ний с западной ориентировкой следы подо¬бного ритуала встречаются весьма редко. Как трупоположения, так и трупосож¬жения нередко сопровождались вещевым инвентарем — глиняными сосудами, украшениями, бытовыми предметами, орудиями труда. Среди трупоположений с северной ориентировкой свыше 80% сопровождались инвентарем, более половины погребений с западной ориентровкой принадлежит к без¬ынвентарным. Захоронения по обряду кре¬мации заметно уступают трупоположениям по количеству вещевого материала.
Доминирующей ориентировкой Черняховских трупоположений была северная - наследие сарматского погребального ритуала. Однако обряд трупоположения с северной ориентировкой известен и среди гото-гепидского населения. Он мог быть принесен в Северное Причерноморье второй миграционной волной, датируемой серединой III в. В немалом числе Черняховских погребе¬ний зафиксированы трупоположения с со¬гнутыми в коленях или скрещенными нога¬ми. Такая обрядность была обычной для сарматов на разных стадиях их истории. Распростране¬ние подобных погребений в Черняховской культуре можно поставить в связь с сарматским ритуалом, но отдельные трупоположения с согнутыми или перекре¬щенными ногами известны еще на могиль¬никах римского времени на Готланде, в Южной Швеции и на нижней Висле. По¬этому не исключено, что какая-то часть подобных трупоположений в Черняховских могильниках связана и с готами. Выявлен¬ный в единичных могилах Черняховской культуры ритуал при-жизненной деформации черепов относится к сарматскому наследию. Широкая распространенность сарматских ритуалов в погребальных древностях Черняховской культуры дает основание утвер¬ждать, что ираноязычное население Север¬ного Причерноморья вошло в состав носи¬телей Черняховской культуры в качестве од¬ного из основных этнических компонентов.
Металлографический ана¬лиз железных изделий Черняховских па¬мятников Поднепровья, Побужья и Молда¬вии показал, что в развитии кузнечного дела фиксируются элементы скифо-сарматского ремесла, но основные приемы обработки железа являются пшеворскими, наследовавшими кельтскую технологию.
.
О значительном участии пшеворского населения в формировании Черняховской культуры свидетельствует лепная керамика. Некоторые формы лепной посуды имеют сарматские истоки. Выявляются также параллели с гето-дакийскими древностями, есть сосуды достоверно вельбарского происхождения, отдельные формы обнаруживают сходство с керамикой приэльбских германцев. Но наиболее распространенными в Черняховской культуре были лепные сосуды сопоставимые по форме и другим особенностям с пшеворской глиняной посудой.
Присутствие в погребениях Черняховской культуры вымосток из камня и иных каменных конструкций следует рассматривать как результат влияния северногерманского погребального ритуала. Подобные конструкции из камней составляли характерную особенность захоронений римского времени в Скандинавии и на Готланде. В Черня-ховском ареале применение камня в погребениях зафиксировано преимущественно в Северо-Западном Причерноморье, где захоронения с каменными конструкциями со-ставляли в некоторых могильниках от 3 до 15% общего числа исследованных. Заслужи-вает внимания то, что каменные выкладки совершались и там, где поблизости не было камня и, следовательно, для совершения ритуала его приходилось привозить. Кроме региона, примыкающего к Черному морю с северо-запада, захоронения с применением камня открыты в единичных случаях на нижнем Днепре, где наблюдаются и другие германские культурные элементы, а также по пути миграции готов и других восточно-германских племен к Черному морю. О разрозненном расселении германского населения говорят и находки в Черняховских погребениях костей птиц, связанным с обычаем у части германцев сопровождать умершего заупокойной пищей. При раскопках Черняховских могильников кости птиц в качестве жертвенной пищи зафиксированы в значительно меньшем числе погребений по сравнению с захоронениями, содержавшими кости овец и баранов и отражающими сарматский ритуал.
О наличии в составе Черняховского на¬селения германского этнического компонен¬та свидетельствуют и находки вещей с ру¬ническими надписями.
Выделяется два региона Черняховской культуры со своими специфическими осо-бенностями, которые связаны со славянским элементом. Один из них — Верхнеднес-тровский — занимает бассейн верхнего течения Днестра со смежными землями вер-ховьев Западного и Южного Буга. Этому региону придает особое значение и В.Д.Баран. Отмечая его локальные особенности (широкое распространение полуземляночных жилищ и преобладание лепной керамики), возникшие на основе пшеворских и зарубинецких древностей, исследователь отмечает близость этих черт достоверно славянским культурам раннего средневековья. Это был регион первоначального становления Черняховской культуры, откуда она распространялась по широкой территории. Спецификой этого региона является также крайняя малочисленность скифо-сарматских особенностей в обрядности и материальной культуре черняховских памятников. В этом регионе открыто немало могильников, в которых преобладали погребения по обряду кремации умерших. Все свидетельствует о доминирующей роли славянского этноса в Верхнеднестровском регионе. Другим регионом Черняховской культуры с концентрацией пшеворских особенностей является Подольско-Днепровский, простирающийся от верхнего и среднего течения Южного Буга до левобережья среднего Днепра. Однако в отличие от Верхнеднестровского в этом регионе фиксируется и множество погребений с сарматскими чертами. Существенно то, что количество трупосожжений в этом регионе со временем постепенно, но заметно увеличивалось: численность таких погребений, относимых к IV в., значительно выше, чем в предшествующее столетие. В Подольско-Днепровском регионе в большем количестве, чем в других частях Черняховской культуры, открыты захоронения по обряду трупоположения с западной ориентировкой. Как известно, для славянского похоронного ритуала, судя по средневековым материалам, было характерно положение умерших в могилы с западной ориентировкой. Целый ряд фактов свидетельствует, что эта черта обрядности славянства восходит к языческой поре, когда было принято класть умершего на погребальный костер головой на запад, то есть навстречу лучам восходящего солнца. Весьма вероятно, что смена меридиональной ориентировки на западную в Подольско-Днепровском регионе была следствием воздействия славян — носителей пшеворских особенностей на потомков скифо-сарматского населения. Согласно раннеславянскому погребальному ритуалу, умерший не сопровождался многочисленным инвентарем, большинство языческих захоронений в славянском мире является безынвентарными, либо сопровождаются единичными вещами. В безынвентарности Черняховских трупоположений с западной ориентировкой Подольско-Днепровского региона видно славянское влияние.
Южная граница Подольско-Днепровского региона не была четкой. Пшеворские элементы выявляются также в нижнем течении Днепра и в Прутско-Днестровском междуречье. Нужно полагать, что в III—IV вв. отдельные группы славян достигали и этих земель. Судить о роли и месте славян в междуречье Днестра и нижнего Дуная также трудно. Большое число погребений по обряду трупосожжения, фиксируемое здесь в отдельных могильниках, может быть обусловлено значительным вкладом в генезис Черняховского населения Северо-Западного Причерноморья гето-дакийских племен. О проникновении славянского населения в эти земли можно судить по распространенности в отдельных памятниках пшеворских особенностей. Вполне очевидно, что черняховское население Северо-Западного Причерноморья было весьма пестрым в этническом отношении, но господствовали здесь, нужно полагать, готы. Это была Готня, известная по письменным памятникам IV—V вв. Термином «гот» авторы исторических трудов этого времени собирательно обозначали этнически различные племена, среди которых были и сарматы, и фракийцы, и, нужно полагать, славяне. Исследователи не раз обращали внимание на информацию историка последней четверти IV в. Аммиана Марцеллина, что готы, устремляясь в битву, «издавали шум на разных языках».
На основании различных данных в истории славяно-иранских языковых и культурных отношений выделяется период, характеризуемый активным воздействием иранского населения на одну из крупных частей славянства. Существенно то, что это влияние не затронуло весь славянский мир, а коснулось только его юго-восточной группы. Проявляется иранское влияние и в языковых материалах, и во многих сторонах культуры.
Следы иранского языкового воздействия на часть славянства обнаруживаются как в материалах лексики, так и в элементах фонетики и грамматики. В.И.Абаев показал, что изменение взрывного «г», свойственного праславянскому языку, в задненебный фрикативный «г» произошло лишь в ряде славянских наречий в условиях скифо-сарматского взаимодействия. Поскольку фонетика, как правило, не заимствуется у соседей, исследователь утверждает, что в формировании южной части восточного славянства (будущие украинские и южнорусские говоры) участвовал скифо-сарматский субстрат.
Тот же исследователь допускает, что результатом скифо-сарматского воздействия было и появление в восточнославянском языке генетива-аккузатива и близость восточнославянского с осетинским в перфектирующсй функции превербов. В.Н.Топоров объясняет беспредложный локатив-датив в славянском языке воздействием иранцев. Эти фонетические и грамматические изменения в славянском языке региональны, охватывают лишь юго-восточные части древнего славянского мира.
Исследователи давно обратили внимание на иранское происхождение восточнославянских языческих богов Хорса и Симаргла. Было достаточно убедительно показано, что они имеют скифо-сарматское начало и должны рассматриваться как заимствованные от иранского населения Северного Причерноморья.
Среди русских вождей, подписавших в X в. договор с Византией, были лица с именами иранского происхождения — Сфанъдръ, Прастенъ, Истрь, Фрастевгь, Фуръстенъ и другие. Вполне очевидно, что в составе древнерусского общества имелись потомки ираноязычного населения.
Количество иранских параллелей в языке, культуре и религии славян настолько значительно, что возникает вопрос о славяно-иранском симбиозе, имевшем место в истории славянства. Вполне очевидно, что это историческое явление затронуло лишь часть славянского мира и часть иранских племен. В этот период, по-видимому, часть славянских племен и скифо-сарматы жили на одной территории, смешиваясь между собой, в итоге ираноязычное население было ассимилировано

Гуннский период в истории славян. Анты и переселение части славян на Балканы и Запад.
Славяне, освоив вместе с готами и восточно-германскими племенами в I-IV вв. н.э. земли между Карпатами и Днепром, и частично на восток от Днепра, в конце IV в.н.э. связывают свою историческую судьбу с гуннами. С конца IV в.н.э начинается следующий этап истории славянства.
Во второй половине IV в. происходит событие оказавшее огромное влияние на славян входивших в состав черняховской культуры. Форсировав около 370 года Волгу, гунны, слившиеся с угорскими племенами, устремились в Предкавказье и Подонье и подчинили местных сармато-алан. В 375 г. гунны вторглись в пределы владений готского короля Германариха и союз готов, восточных германцев и славян распался. Была ли причиной этому жесткость готов или нет, но сначала на сторону гуннов перешли восточные германцы – росомоны (руги-русы). В результате ¬готское государственное образование было разгромлено. После этого славяне признали главенство гуннов в новом союзе племен и вместе с ними начали движение в новом направлении - на запад, осваивая земли по Дунаю и Балканы. Часть готов сначала признала главенство гуннов, а остальные во главе с Витимиром отошли на запад. К ним присоединилась и часть аланского населения. Преследуя готов, гунны вышли к Днестру, пересекли его и вынудили отступавших отойти к отрогам Карпат. В 376 г. значительная часть готов, по-видимому, также в связи с нападениями гуннов, с разрешения императора Валента переселилась в Мезию в пределы Римской империи. По¬пытки части оставших¬ся на нижнем Днепре и покорившихся гун¬нам готов освободиться от гуннской зависимости ока¬зались безуспешными. После победы короля готов Винитария (имя которого обозначало - «потрошитель венедов») над верными гуннам славянами и их вождем Божем (вероятно имя Бож - это просто «вождь»), готы в сра¬жении на реке Эрак (Днепр) были разбиты гуннским вождем Баламбером и готский король Витимир погиб в бою. Гунны вместе с присоединившимися к ним племенами бывшего готского союза (германскими и славянскими) продолжили дви¬жение на запад. Разгромив вест¬готов на нижнем Днестре, гунны достигли Дуная и вторглись в пределы Рим¬ской империи. Пройдя по Фракии, гунны осели в степях Нижнего и Среднего Подунавья,. Вскоре гун¬нское могущество возрастает, гунны подчи¬няют себе окрестные народы, расширяют свою территорию. В 434 г. они осаждали Константинополь. Результатом деятельности известного вождя гуннов Аттилы (445—454 тт.) стало создание мощной Гуннской державы. После нескольких походов в Централь¬ную Европу гуннам подчинились — франки, бургунды, тюринги и, очевидно, часть славян, оставшихся в верхних течениях Вислы и Одера. Обосновавшиеся в Средней Европе гунны удерживали в своей власти и северопричерноморские племена. Повелите¬лем акациров и других причерноморских народов Аттила поставил своего старшего сына Эллака. Иордан отмечает, что гунны держали во власти весь варварский мир. Гуннские завоевания на Западе были приостановлены в 451 г., когда в Галлии на Каталанских полях (в 150 км восточнее Парижа) в семидневном сражении гунны потерпели поражение. Через год Аттила, собрав мощное войско, вновь вторгся в Галлию, но завоевать ее не смог. После смер¬ти Аттилы Гуннская держава распалась.
В V в. черняховское население двинулось на запад в Сред¬нее Подунавье. Коллекцию кера¬мики из нескольких десятков среднедунайских памятников и явно про¬должающую традиции Черняховской гончар¬ной посуды, обстоятельно исследовал чеш¬ский археолог Я.Тейрал. Среди потомков Черняховских поселенцев в среднем тече¬нии Дуная и Потисье получили бытование специфические фибулы («kurze Blechfibeln»), развившиеся из Черняховских прототипов.
В 448 г. ставку Аттилы посетила византийская посольская миссия сенатора Максимина. Секретарем Максимина был Приск Панийский. Приск слышал и запи¬сал славянские слова «мед» и «страва», которые достаточно авторитетно устанавливают на¬личие в середине V в. н.э. славянского населе¬ния на Среднем Дунае. В пользу этого говорят и некоторые другие наблюдения Приска, а также гидронимы Тиса и Тимиш .
Первые четыре века нашей эры в Сред¬ней Европе были весьма благоприятными в климатическом отношении, что во многом способствовало развитию сельскохозяйствен-ной деятельности, которая была основой экономики славянского населения. Соглас¬но данным палеоклиматологии, в это время наблюдается повышение среднегодовых тем-ператур на 1—2 градуса по сравнению с современной. Количество осадков было на современном уровне при некотором умень¬шении в I—II вв. и небольшом увеличении в III-IV вв. В конце IV в. в Европе наступает похо¬лодание. Еще в 366 г. отмечены сильные морозы. Замерз Рейн и лед был настолько толстым, что по нему проходили войска. Необычно суровая зима отмечена и в 370 г. На рубеже IV и V вв. сильные морозы до-стигли даже Византии. Особенно холодным было V столетие. Письменные источники сохранили инфор¬мацию о необычайно морозных и продол¬жительных зимах в 441—442 и 442—443 гг. Это был период максимального похолода¬ния не только для I тыс. н.э., самые низкие температуры наблюдались в это время за последние две тысячи лет. В V в. резко повыша¬ется увлажненность земли, что связано с низкими температурами, увеличением выпадения осадков и трансгрессией Бал¬тийского моря. Заметно повышается уро¬вень вод в реках и озерах, поднимаются грунтовые воды, разрастаются болота. Пой¬мы многих рек или затапливаются, или покрываются аллювиальными отложениями и, таким образом, исключаются из хозяй¬ственного использования. Такая климатическая ситуация была ха-рактерна и почти для всего следующего VI столетия. В это время отмечено шесть не-обычайно холодных зим, когда птицы за¬мерзали на лету. Очень часто шли обильные дожди, приводившие к сильнейшим наводнениям. Очень холодным и дождливым во всей За¬падной Европе был 586 г. Даже в Италии были полностью затоплены поля, население полагало, что наступил новый потоп. Наводнения были продолжительны¬ми и длились до 590 г. Таким образом, период от конца IV до последних десятилетий VI в. в лесной зоне Европы во всех отношениях был крайне неблагоприятным для земледельческого на-селения. Многие поселения римского вре¬мени в результате повышения уровней рек и озер и подъема грунтовых вод оказались затопленными, а значительные участки па-шенных угодий стали непригодными для земледелия. Такая же ситуация сложилась и во мно¬гих местностях Балтийского ареала. В се¬верных районах Германии, как установлено археологическими изысканиями, уровень рек и озер в этот период повысился настолько, что население вынуждено было покинуть большую часть поселений, функционировав-ших в римское время. Известно, что необычайно сильные наводнения в Ютлан¬дии и смежных районах Северо-Западной Германии заставили тевтонов переселиться на другую территорию. Таким образом, климатические изменения стали одной из причин того, что славяне с V в. активно стали осваивать земли к югу от Дуная.
Этноним «славяне» в письменных источниках появляется только в VI в. н.э. потому, что славяне до V в. непосредственно не контактировали с землями Римской империи и входили в состав племенных союзов, известных и упоминаемых античными авторами по имени главного племени – готов (которые, по словам Аммиана Марцеллина, идя в бой, говорили на разных языках) или гуннов (наличие славян среди которых, подтверждается упомянутыми Приском Панийским славянскими «страва» и «мед»).
Начиная с VI в. н.э. славяне в письменных источниках называются уже своим именем. Византийские авторы (Прокопий Кесарийский, Агафий, Менандр Протиктор, Феофилакт Симокатта, Маври¬кий и другие) описывают в основном сла¬вян Подунавья и Балканского полуострова. Только Прокопий Кеса¬рийский дает также некоторые данные об этногеографии Северного Причерноморья. Для исследования проблемы славянско¬го этногенеза несомненный интерес пред¬ставляют сведения, содержащиеся в сочи¬нении готского епископа Иордана «Гетика». Оно было закончено в 551 г., но авто¬ром широко была использована не дошед¬шая до нашего времени «История готов» Кассиодора, писавшего между 526 и 533 гг. Иордан пишет, что «многолюдное племя венетов» в его время было известно под разными названиями: «...все же пре¬имущественно они называются склавенами и антами» или «...ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов». О месте расселения венедов у Иордана: «Меж¬ду этими реками (Тисой, Олтом и Дунаем) лежит Дакия, которую наподобие короны ограждают скалистые Альпы (Карпаты). У левого их склона, спускающегося к северу, начиная от места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов».
Есть все основания полагать, что антами, известными по историческим сочинениям VI—VII вв., называлась та группа славян, которая сформировалась в условиях славяно-иранского симбиоза в основном в Подольско-Днепровском регионе Черняховской культуры. Этноним анты, скорее всего, имеет иранское начало (древнеиндийское antas 'конец, край', antyas 'находящийся на краю', осетинское att'iya 'задний, позади'»). Как и слово венеды, он не был самоназванием славян и был распространен на юго-восточную часть славян иранскими племенами Северного Причер¬номорья. Ан¬тами, по-видимому, первоначально называ¬лось славяно-скифо-сарматское население междуречья Днестра и Днепра, а позднее его потомки — славяне, сформировавшиеся в условиях славяно-иранского симбиоза.
О том, что уже в IV в. анты принадле¬жали к славянскому миру, свидетельствует история сообщенная Иорданом, отождествляющая венедов с антами и славянами. По Иордану в конце IVв. готский король Винитарий разгромил антов в битве у Днепра. В имени Винитарий в его первой части отражен этноним венеты, вторая часть по О.Н.Трубачеву готское 'пахать, потрошить', таким обра¬зом Винитарий - 'потрошитель венедов' .
Иордан указывает на расселение антов — «от Данастра до Данапра», что полностью соот-ветствует археологической локализации рас¬сматриваемой группы славян. Раннесредневековая пеньковская культура (V—VII вв.), сложившаяся в основном на базе Черняховской культуры, отождест¬вляется с антами. В VI в. население пеньковской культуры разрастается и активно осваивает новые обширные территории на восток от Днепра. Прокопий Кесарийский (VI в.) сообщает о более широ¬ком расселении антов— от северного берега Истра (нижнего Дуная) до утригуров, оби¬тавших по побережью Меотиды (Азовского моря). Ареалы пеньковской культуры в V и VI вв. полностью соответствуют ин¬формации письменных источников. Другие славяне, которые сначала в составе гуннского союза племен в V в., затем самостоятельно в период от последней четверти V до последней четверти VI вв., а с конца VIв. вместе с аварами и болгарами осваивали дунайско-балканские земли, а впоследствии с освоенных дунайских земель начали обратное движение на север на территорию Чехии и Польши, вошли в состав других археологических культур.
В заключение обратимся к некоторым особенностям национального характера славян, оказавшим влияние на их историю. Своеобразие исторической судьбы славян определил их национальный характер, который складывается именно во время появления этноса. Этнос славян образовался в два этапа: сначала в I-II вв. до н.э. слиянием местного лужицкого населения и пришедших в регион верховьев Вислы и Буга восточных кельтов, сохранивших пассионарность как наиболее активная часть окраины, а затем в I в н.э. принятием части еще нерастраченной пассионарности готов в самом начале их жизненного цикла. И главной чертой этого характера поэтому стала способность понимать другой этнос и перенимать от него то что нравится. Национальный характер славян – это понимание других, любопытство к другим, отношение к ним как к равным себе, стремление понять, и чувствуя, что они такие же, а не низшие или несовместимые с ними формы бытия (что наблюдается у части западноевропейцев, например англичан) перенять то, что понравилось у других. Отсюда и сетования на то, что русские влюбляются в другие народы и «обезъянничают». Это уже реакция своих, когда такая симпатия и стремление следовать за «новой правдой» переходит границы разумного. То следуют за французами в 18 веке, то за англичанами – причем в своем понимании этих «французов» и «англичан». И за это их критиковали, что следуют за придуманными французами, а следовали за тем, что понравилось во французах, французам настоящими становиться не хотели. И татар поняли и взяли у них то что понравилось, и сарматов-иранцев, и древних германцев – готов с русами-ругами. И также понимали потом сибирские, уральские и поволжские народы, а те, чувствуя, что к ним относятся как к равным и ценят их неповторимые свойства вплоть до перенятия этих свойств, отвечали взаимной симпатией. Так и создавался симбиоз и единение этносов и в более поздний великорусский суперэтнос, и до этого в Киевскую Русь- этнос сложившийся из славян, германцев, балтов, сарматов-иранцев, угров и других.
Вот и чертой славянского характера была увлеченность: интерес к другим народам и понимание их. Сначала увлеклись пылающими пассионарностью готами, потом гуннами, потом варягами. Смогли ужиться с аварами и болгарами и ассимилировать последних. И эта увлеченность, вера в новое без оглядки, то есть без оглядки на прошлое приводит к тому, что они хотят жить по новому, бросив старое. Поэтому и появились новые, не бывшие прежде славяне, новые, не бывшие прежде украинцы.
У германцев например в отличие от славян был не интерес к другим, а наоборот, стремление сделать других такими как они, потому что они единственно правильные. Поэтому они возможно до 19 в. так и не объединились. Только Пруссия смогла объединить германцев, а именно в Пруссии был велик слой немцев из прежних славян- лужицких сербов , поморских племен и других, может это и помогло.
Второй стороной национального характера славян есть общинность, отмечаемое еще древними авторами стремление жить в народоправстве. Термин «свой» (свой как одновременно относящееся к я, ты, мы, свой род) по Трубачеву есть в языке только у славян - это подтверждение «общности» в этническом характере, стремления к равенству. Отсюда их негосударственность в смысле долгого непоявления класса людей специализирующихся только на управлении. Иордан и Прокопий говорят о том, что славяне все равны, и решения принимаются не одним человеком, а всеми вместе. Это не отсталость, а инаковость. Все народы отличны друг от друга, и отличия нельзя мыслить в категории «передовой»-«отсталый». Вспомним кельтов, бывших одним из субстратов из которых образовались славяне. Кельты появились одновременно с латинами и греками, имели одного уровня с ними материальную культуру и не менее развитое производящее хозяйство, но они также как и славяне не создали полностью оформившихся государств, а существовали до вхождения в состав Римской империи в виде множества отдельных племенных образований, постоянно осваивающих новые территории и дошедших с территории Галлии до Карпат и Малой Азии. Поэтому до IX в.н.э. славяне жили вне рамок сформированных государств. Появился энергичный вождь, своими действиями симпатичный массам славян – появилось сравнительно большое временное образование, которое принимали за государство. Пример этого, так называемое государство Само. До Само его нет и после Само тоже, но это не значит, что не было народа как единого организма. Поэтому появление государства у славян часто было связано с влиянием представителей иных этносов (варягов, русов, болгар, аваров, гуннов и даже отдельного франка Само) и наличием внешней угрозы. 16.07.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.