Синее пламя

Разве так бывает? Разве это возможно, чтобы, без преуменьшения, красивая, неглупая женщина, двадцати пяти лет от роду уже три года как не имела никаких отношений с мужчинами, хоть мало-мальски напоминавших романтические?
Оказывается, еще как бывает. Нина Корсакова знала об этом не понаслышке.
Поджав губы, она хмуро смотрела на себя в маленькое зеркальце, встроенное в дорогую изящную пудреницу: один из непременных женских атрибутов, который всегда присутствовал в ее сумке. Тоже, кстати, дорогой и изящной. Впрочем, как и туфли на высоких каблуках, как и черный костюм, облегающий стройную подтянутую фигурку, за красотой изгибов которой Нина тщательно следила, регулярно посещая шейпинг и бассейн.
Ни дать ни взять – девочка-картинка, на которую только любоваться в зеркало и радоваться. И Нина радовалась – до определенного момента.
А вот сегодня вечером как-то не получилось. И даже отражение красивого лица, с такими правильными чертами, аккуратным носиком и миндалевидными голубыми глазами нисколько не доставляло удовольствия. И даже воспоминание об ошарашенном выражении лица Игоря, ради которого Нина так старалась целых три года, создавая себя заново, не приносило ожидаемого удовлетворения… А ведь она так ждала этого момента! Как частенько, со смаком, Нина лежала перед сном и продумывала каждое мгновение их встречи, когда бы Игорь, весь такой недостижимый, невыносимо красивый и нестерпимо не ее, взглянет на Нину с изумлением и поймет, что потерял. Какой драгоценный камень, пусть и без огранки, был в его руках, а он не ценил, относился с пренебрежением, или в лучшем случае - со снисходительностью… А потом и вовсе оставил ради другой: более красивой, более уверенной.
И вот, это свершилось! Совершенно случайно, неожиданно, но Нина-то всегда была во всеоружии… На презентации книги нового автора их издательства они пересеклись. Игорь увидел ее… И все было так, как Нина себе и представляла: и блеск в жгуче-карих глазах, и восхищение, и еще что-то, чего она никогда раньше не видела…
Не было одного – удовлетворения.
Обнаружилось, что спустя три года Игорь показался не таким уж недостижимым, да и красота его поистерлась: волосы поредели, под элегантным пиджаком явно проглядывался намечавшийся живот, а голос почему-то больше не обволакивал. И почему он раньше казался ей таким волшебным, будто щекочущим? Обычный хриплый голос.
Домой в тот вечер Нина отправилась совершенно разочарованная, и разочарование это было столь сильно, что не отпустило ее и на следующий день, и еще на следующий… А потом наступила пятница, и до Нины вдруг дошло, что целых три года она жила только ради одного момента, который прошел, как вспышка, и ничего после себя не оставил, кроме пустоты.
Нет, конечно, во всем этом была и положительная сторона: из бледной, невзрачной девчушки в бессменном бежевом свитере и волосами, забранными в нелепый хвостик, она превратилась в привлекательную женщину, при этом добившись неплохих успехов в карьере – все-таки, начальник рекламного отдела крупного издательства, это не так плохо для двадцати пяти… Но при всем при этом существовал огромный минус – посвятив себя одной лишь цели доказать своему первому и единственному в жизни мужчине, что она достойна его любви, Нина напрочь забыла, как это – жить.
Друзья отпали в первый же год преображения Корсаковой, перестав звать ее на дружеские встречи и вылазки, а она и не расстраивалась, так как слишком была занята: работа, курсы английского, занятия спортом, косметолог, мысли об Игоре… Все это отнимало так много времени и сил, что больше Нины ни на что не хватало. Разве что на мечтания по вечерам.
И вот теперь за окном уже поздний вечер, в издательстве никого нет кроме охранников и Корсаковой, а ей не хочется идти домой… И смотреть на себя в зеркало не хочется… Хочется только почувствовать себя снова живой, радостной и к чему-то стремящейся. Как в двадцать два, когда линзы в ее очках как-то сами собой окрашивались в розовый цвет.
Тяжело вздохнув, Нина оттолкнулась от стола, отъезжая на мягком кресле, и нехотя встала, забрасывая пудреницу в сумочку. За окном завывал привычный питерский ветер, который отчего-то стал действовать ей на нервы. Кругом тоска…
Сняв с вешалки кашемировое пальто, Нина, встряхнув головой, твердой походкой направилась к двери – что поделать, не может же она предаваться меланхолии в своем кабинете ночь напролет. Лучше уж сделать это в мягкой постели или теплой ванне – может, получится отвлечься…
Корсакова набросила на плечи пальто, открывая дверь элегантным движением бедер… Ну ладно, может и не настолько элегантным, и не совсем бедер, а того, что чуть повыше и помягче, зато получилось весьма эффектно. Точнее эффективно, поскольку из коридора тут же донеслось злое «Черт!».
Нина выскочила за дверь, едва не столкнувшись с нечаянной жертвой своих манипуляций.
- Нина Витальевна? – держась за нос, удивленно пробубнил мужчина. Одна его светлая густая бровь изогнулась, пока он смотрел на нее сверху вниз. – Что вы тут делаете? – все еще не опуская руки, спросил он.
- Работаю, - виновато проговорила Нина, пытаясь визуально оценить нанесенный ущерб. – Сильно?
- Не особо, - повел плечом он, убирая, наконец, ладонь от лица. – Скорее неожиданно.
- Простите… - Нина запнулась, пытаясь вспомнить полное имя своего собеседника, глядя, как нещадно краснеет его переносица.
- Олег, - насмешливо подсказал он ей, и его губ коснулась ухмылка.
Чувство вины сдуло, точно ветром.
Нина распрямила плечи и прямо посмотрела в его светло-зеленые глаза.
- Я помню, что Олег, - отрезала она.
Она и правда помнила: и его имя, и этот внимательный цепкий взгляд, и эту нагловатую, будто лично ей адресованную ироничную улыбку на, надо признать, мужественном, интересном лице. Он не был смазливым, этот Олег, но обладал мужской, немного агрессивной красотой, смягченной элегантным костюмом и светлыми, точно у принца из сказки, густыми волосами – достаточно длинными, чтобы падать прядями на высокий лоб.
Ну, прямо Иван-Царевич, достигший тридцатилетнего рубежа.
Только вот никакой он не Иван, и уж точно не царевич, а самый что ни на есть главный юрист, работающий у них в издательстве уже полгода, на протяжении которых Нина и ловила на себе его взгляд. Вот только внимания на это она не обращала, и не думала вовсе об этом… Конечно, у нее же была другая цель!
- Олег Иванович, - кивнула она сама себе, радуясь, что припомнила-таки его отчество. Хм…Олег Иванович… Царев! Точно!
А все-таки, от царевича у него что-то есть.
- Надо же, я удивлен, - скрестив руки на широкой груди, сказал Олег.
- Чему вы удивляетесь? Мы с вами работаем уже полгода. Было бы странно, если бы я не знала, как вас зовут, - несколько раздраженно ответила Нина, чувствуя себя все более некомфортно под столь пристальным взглядом.
Она недовольно посмотрела на Олега, который, в отличие от нее, никакого дискомфорта, похоже, не испытывал, и неожиданно для себя осознала, что уже очень давно не оставалась с мужчиной наедине. Разве что с Юрием Дмитриевичем – их главбухом, который задерживался на работе так же часто, как и она сама. Но он был не в счет: преклонный возраст и хмурые кустистые брови, каждый раз вводившие Нину в некоторое замешательство, автоматически исключали Юрия Дмитриевича из списка мужчин, способных затронуть какие-нибудь исключительно женские струны ее души.
А вот Олег вполне мог это сделать… Да что там – он мог бы это сделать со многими женщинами, которые были бы рады вот так вот оказаться с ним наедине в пустом здании издательства поздно вечером… А Корсакова стоит с выражением «враги сожгли родную хату» на лице, и готовится к обороне.
Мда…совсем разучилась общаться с людьми.
Как же много неприятных открытий за последние дни. Слишком много.
- Вы даже помните, сколько я здесь работаю, - беззлобно хмыкнул Царев и прислонился к стене плечом. – Я просто поражен, Нина Витальевна. Особенно учитывая, что вы всегда смотрите скорее сквозь, чем на человека.
- Что? – выдохнула Нина, а затем, не дожидаясь ответа, принялась искать связку ключей и пробубнила: - Я, наверное, вас слишком сильно шандарахнула, раз вы несете подобную ерунду.
- Что сделала? – переспросил Олег, заливаясь громким смехом.
Она его веселила! Посмотрите на него!
- Я рада, что вам весело, - бросила Корсакова. – Вы поэтому здесь задержались? Чтобы высказать мне, какая я грубая и невоспитанная, и как неправильно веду себя с людьми? – возмущенно протараторила она, стараясь вложить в свои слова как можно больше сарказма. Однако при этом она не сумела отделаться от неприятной мысли, что, возможно, она действительно производит впечатление холодной и безразличной начальницы рекламного отдела.
А почему, спрашивается? Потому, что Нина не шушукается в курилке, обсуждая свою и чужую личную жизнь с остальными сотрудницами? Не пьет с ними чай по тридцать раз на дню, заедая печеньем, а потом не обсуждает животрепещущую тему «как похудеть»?
А что же ей делать, если она не курит? И до чужой личной жизни ей нет никакого дела? Да и своей личной жизни тоже нет...
Нине стало грустно. Она хмуро посмотрела на Олега, собираясь парировать любой его выпад, но наткнулась на совершенно сбивший ее с толку взгляд – таким обычно смотрят на несмышленых заупрямившихся милых детей.
- Нет, я вовсе не за этим задержался, - спокойно ответил он, улыбнувшись. На этот раз не насмешливо, а как-то… тепло. – Можаев опять пригрозился подать на нас в суд, - продолжил Олег и протянул руку, аккуратно отводя от пылающей щеки Нины длинную прядь темных волос. От такого бесцеремонного, но, в то же время, нежного прикосновения, у нее сперло дыхание. – Пришлось порыться, чтобы найти его контракт.
- Можаев, - бездумно проговорила Нина, ошарашено чувствуя, как Олег нежно провел пальцем по линии ее скулы.
Она должна была ударить его по ладони, фыркнуть, гордо расправить плечи и прошествовать мимо, бросив что-то вроде «Вы слишком много себе позволяете, Олег Иванович, так что придержите свои руки при себе, если не хотите разбираться еще и с иском о сексуальном домогательстве».
Вот только фыркать не хотелось. Бить по руке - тоже. Да и слова как-то не шли…
А хотелось все того же – почувствовать себя живой. И вот сейчас, благодаря прикосновению этого наглого, практически чужого, но притягательного мужчины, ей это почти удалось…
- Да, такие капризные пошли авторы. Приходится из-за них сидеть допоздна, - усмехнулся Олег, убирая руку от лица Нины. Он наклонился и поднял папку с пола, которую Корсакова даже не заметила. – Теперь домой, - сказал он ей как-то доверительно, точно они были друзьями, а затем повел плечами, наклонил голову вбок, разминая мышцы… и было в этом движении что-то настолько мужское, притягательное, что Нина подумала про себя: «Ай, гори оно все!».
- Домой, - кивнула она и следом выпалила: – Поедете со мной?
Царевич опешил.
Но только на секунду, не дав возможности Нине почувствовать себя оскорбленной своей же поспешностью или отступить от спонтанного решения. А ведь мысль такая была… Только не успела оформиться, потому что Олег, резко став серьезным, сказал:
- Я только возьму пальто. Жди здесь.
Вот так вот – сразу на «ты». Хотя чего ждала Нина, сделав откровенно непристойное предложение взрослому мужчине? Что он будет смущаться и опускать глаза, мило заикаясь?
На мгновение Корсакова запаниковала: какого черта она творит?! Но очень быстро вслед за этим чувством пришла злость - на себя же. Нет уж, она не пойдет на попятную. В конце концов, она взрослая, красивая, уверенная в себе женщина – не такую ли Нина лепила все эти годы?
- Готова? – Олег подошел сзади, овеяв ее ухо горячим дыханием, и подарил тем самым пару секунд, чтобы собраться с духом и повернуться к нему с сияющей сексуальной улыбкой на губах.
- Готова, - негромко ответила она, а в зеленых глазах Царева снова мелькнуло изумление.
Ха! Так-то, милый. Корсакова тебе не овечка, а независимая, свободная… Феминистка! Почти что…
Олег улыбнулся ей в ответ, взял под локоть – крепко, но бережно – и они молча направились к лифту. От прикосновения Олега Нине захотелось приятно поежиться, разгоняя это ощущение по всему телу…
Странно, но по пути к машине, она постоянно ощущала рядом тепло Царева, и оно действовало на нее успокаивающе: не чувствовалось необходимости что-то говорить, а установившееся между ними молчание ничуть не угнетало, не казалось неловким. Вся ситуация, вроде как, дикая, вдруг стала правильной, уютной и интригующей.
Они сели в красненький Рено Корсаковой, и Нина тихо хихикнула, наблюдая, как широкоплечий Олег пытается разместиться в небольшом пространстве салона. Он искоса взглянул на нее и покачал головой, усмехаясь, а она только пожала плечами, выруливая из подземной парковки.
Нина внимательно следила за дорогой, не отвлекаясь, но это нисколько не мешало ей ощущать на себе взгляд Царева. В машине был слышен глухой звук мотора, да их дыхание: ее – немного участившееся – и его – глубокое.
На перекрестке пришлось остановиться на красный свет, и Нина повернулась к большому мигающему кресту-вывеске, над которым сияла надпись «Аптека24».
Сильная, уверенная, сексуальная, да…
- Я могу остановиться, - как можно безразличнее, сказала Нина, указывая в сторону аптеки.
Олег прищурился, взглянул в окно, куда указывала Корсакова, затем подарил ей долгий внимательный взгляд и серьезно ответил:
- Нет, не нужно.
Нина с трудом подавила в себе желание фыркнуть – всегда готов, не так ли? Непонятная и совершенно необоснованная досада кольнула ее, но она быстро с ней справилась. В конце концов, ее никто не соблазнял, и Олега она сама позвала – остается только радоваться, что нет надобности в спешке забегать за презервативами, точно парочке нетерпеливых студентов.
Сжав покрепче руль, Нина газанула, как только мигнул зеленый, и уже через десять минут они остановились возле ее дома. Вышли, зашли в подъезд, затем в лифт. Пару раз Корсакова подняла глаза на Царева, но, не выдерживая его изучающего открытого взгляда, уступала.
Да, пусть она вся такая уверенная, независимая и вообще… Вот только приводить малознакомых привлекательных мужчин для определенных целей к себе домой, ей еще не приходилось.
Нина еще раз посмотрела на Олега: высокий, крепкого телосложения с терпким, таким будоражащим одеколоном. И как она раньше не замечала, что от него так прекрасно пахнет? Ах да – у нее же была другая цель… Будь она неладна.
Корсакова едва заметно вздрогнула, когда Царев взял ее за руку, переплетая их пальцы, и потянул в коридор из открывшегося лифта. Нина подвела его к своей двери, и ей пришлось отнять свою ладонь, чтобы найти ключи, отчего стало немного грустно. А еще страшно: что ей теперь делать? Запустить в квартиру и…? Предложить принять душ, как это делают в американских фильмах? Нет, все-таки это слишком уж смахивало на намек «а не помыться ли тебе дорогой?», а в этом не было никакой необходимости. Одного вида его рук с длинными пальцами и ухоженными ногтями было достаточно, чтобы не сомневаться в чистоплотности Олега. Хм… У Игоря никогда не было таких рук: у него они всегда были немного грубее, и чуть царапали нежную кожу...
Так! Нет! Никакого Игоря сегодня. Надоело. Как же надоело…
Нина встряхнула головой, возясь с упрямым замком.
- Все в порядке? – негромко спросил Олег, снова убирая выпрямленные блестящие волосы от лица Корсаковой.
- Да. Все прекрасно, - с преувеличенным энтузиазмом ответила она, но почему-то в эту минуту у нее не получилось почувствовать себя ни сильной, ни независимой ни тем более феминисткой.
Она почувствовала себя потерянной… И так ей стало себя жалко, что хоть плачь. Еще этот проклятый замок…
Нина искренне была благодарна, когда Олег окружил ее пальцы своими и одним уверенным движением повернул ключ. Глубоко вздохнув, она толкнула дверь и зашла в квартиру, вопросительно взглянув застывшего на пороге Царева.
Он смотрел ей в глаза, чуть склонив голову на бок, и ждал… А точнее – давал ей шанс отказаться, сказать, что устала, что, возможно, в следующий раз… Олег бы сделал вид, что верит, улыбнулся бы со снисходительным пониманием и ушел. Стоило ей только сказать…
- Заходи, - твердо произнесла Нина. Вдруг, все ее сомнения, при виде запасного выхода, как-то быстро испарились.
Олег не стал медлить – он сделал один широкий шаг, оказываясь рядом с Корсаковой, захлопнул за собой дверь и избавил ее от мучительных раздумий, приникая к ее губам в жарком поцелуе.
Он не просил разрешения - он был настойчив, но при этом его движения были не нахальными, а страстными, обжигающими. И Нина растерялась всего на пару мгновений, спустя которые ответила ему с не меньшим пылом.
- Где? – выдохнул он, стаскивая пальто Корсаковой.
- Туда, - махнула в направлении спальни она, не отрывая взгляда от настойчивых, таких дурманящих губ Царева.
Он как-то хулигански ухмыльнулся ей, и Нина не успела разгадать его подлые намерения, только громко вскрикнув, когда он присел и с легкостью забросил ее себе на плечо. Благо, плечо было сильное и широкое.
- Что ты делаешь? – попыталась возмутиться она, цепляясь за мягкую ткань его пальто, но из груди вырвался предательский смешок, сменившийся тихим стоном: большая ладонь Олега легла на ее ягодицы, настойчиво погладив, а затем сильно сжав – так сладко…
- Сейчас покажу, - пообещал он, и через секунду Нина упала на кровать: как же хорошо, что сегодня утром она не поленилась ее заправить.
Царев по-хозяйски щелкнул выключателем ночника, самоуверенно улыбнулся приподнявшейся на локтях Корсаковой и совершенно беззастенчиво начал снимать одежду, позволяя ей любоваться собой…
Надо признать, ему и впрямь нечего было стесняться: вид его рельефной груди, крепкого живота, сильных ног заставил дыхание Нины сбиться так быстро, как не случалось даже на беговой дорожке. Казалось, ее кровь вскипит и выжжет вены, если он сейчас же не прикоснется к ней…
Корсакова упала на спину, не замечая, как ее гибкое тело, будто само по себе, стало томительно изгибаться, и прошептала:
- Олег, ты мне нужен.
Он не заставил себя ждать: в одно мгновение оказался на ней, прижимая к себе, обжигая прикосновениями, даже сквозь ткань костюма.
- Наконец-то, - жарко проговорил он, снова приникая к ее рту, не давая возможности узнать, что же имел в виду.
А потом Нина забыла: и что хотела спросить, и свои сомнения, и Игоря… Она только чувствовала – чувствовала себя пронзительно, почти до боли живой при каждом соприкосновении, при каждом поцелуе, движении, что отзывались всполохами чистейшего блаженства в каждой клеточке ее тела…
И когда наступил момент, в который острое наслаждение сменяется упоительно расслабляющим теплом, Нина помнила разве что зеленые глаза, где плескалось отражение ее собственного удовольствия, да имя Олега, что то и дело слетало с ее зацелованных губ…
- Я всегда знал это, - проговорил Царев, чуть сильнее прижав к себе Корсакову, и поцеловал ее влажный лоб.
- Что? – устало вздохнула Нина, лениво перебирая светлые пряди Олега, уже не лежавшие в таком порядке, как прежде. Хм…а ему шла эта неряшливость.
- Что ты чувственная и сладкая, - проникновенно ответил он, и от его тона Нина смутилась. Смутилась! И это после всего, что они только что выделывали при довольно ярком свете. Мда…
- А никакая не снежная королева, - добавил он, потянувшись.
- Снежная королева? – забыв о своей странной реакции, переспросила Корсакова, и от удивления села, заглядывая в лицо Цареву.
- Ну да, - усмехнулся он, и Нина улыбнулась в ответ – уж очень сильно он напоминал в тот момент довольного кота. – Все считают, что ты такая… неприступная и строгая. Тебя даже Денисович побаивается.
- Да ладно, - Корсакова искоса взглянула на Олега, с трудом представляя, чтобы их угрюмый зам генерального хоть кого-то боялся.
- Серьезно, - кивнул Олег, со смехом в глазах наблюдая за Ниной.
А Нина тем временем задумалась.
С одной стороны, она понимала, что ей надо бы расстроиться, оттого, что окружающие ее люди совершенно ее не знают, и виновата в этом только она сама… Но расстраиваться как-то не получалось – в теплой постели, рядом с красивым мужчиной, который смотрел на нее так, что сердце сладко сжималось, места плохим мыслям просто не нашлось. Потому Нина быстро вздохнула, пожала плечами и спросила Олега:
- Есть хочешь?
- Ты умеешь готовить?
- А то!
- Вы не устаете меня поражать, Нина Витальевна, - усмехнулся Царев, снова привлекая посмеивающуюся Корсакову к себе для короткого горячего поцелуя.
***
Просыпаться не хотелось. Нина лежала в кровати и слушала, как шумит вода в ее ванной, и понимала, что глупо лежать с закрытыми глазами, притворяясь спящей, но поделать ничего не могла. Ей просто было страшно. Страшно, что вот сейчас она встанет, умоется, встретиться лицом к лицу с Олегом, они оба почувствуют неловкость… и он уйдет. А, без преувеличения, волшебная ночь, половину которой они беззаботно и упоительно разговаривали обо всем, опустошая холодильник, а вторую половину провели за более энергозатратным, чертовски приятным занятием, останется в прошлом. Вот так легко, без обязательств, очень логично и очень… горько.
«Нет уж, не хочу. Пусть лучше так уйдет – не прощаясь. Всем будет легче» - подумала Нина и упрямо свернулась калачиком под одеялом.
Однако Олег не торопился, вода все еще шумела, а лежать и изображать спящую царевну уже самой Корсаковой казалось глупым.
Недовольно зарычав, она отбросила одеяло и встала, бросив недовольный взгляд в сторону ванной.
- Ты решил не облегчать мне жизнь, ага, - проворчала она, натягивая домашнюю футболку, доходящую до колен, и отправилась на кухню, заваривать чай.
Нина разливала заварку по чашкам, углубившись в раздумья на тему, как ей жить дальше, когда на кухне, наконец, появился Царев, с ее розовым полотенцем обернутым вокруг бедер.
- И мечты воплотятся в жизнь, - вздохнул он, опершись рукой о косяк.
Корсакова вздрогнула от неожиданности и повернулась к нему, натыкаясь взглядом на обнаженную широкую грудь.
Черт! А при свете дня он еще красивее… От этого как-то не легче.
- Тебе идет, - грустно усмехнулась Нина, указав на полотенце, и вернулась к своему занятию. – Будешь чай?
- Все, что предложишь, - протянул Олег, подходя к ней сзади.
Его теплые руки легли на ее бедра, приподнимая пальцами ткань футболки, а губы прижались к волосам, закрывавшим ухо.
- Это самый сногсшибательный наряд, который я на тебе когда-либо видел, - прошептал он, нежно целуя.
Нина судорожно выдохнула, четко ощущая дрожь, пробежавшуюся по всему ее телу, но собрав волю в кулак, все же повернулась лицом к Олегу, решительно глядя на него. Его голая рельефная грудь упорно мешала концентрироваться, но Нина сумела произнести:
- Послушай, Олег. Я не хочу, чтобы ты думал, что теперь ты что-то должен, или, что я буду от тебя чего-то ждать. Все было чудесно, и я не о чем не жалею, и совсем не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко. К тому же нам еще работать вместе… Так что, если тебе нужно уйти, а ты не хочешь меня обижать, то не думай об этом. Все в абсолютном порядке. Я в порядке. Иии… В утешении не нуждаюсь. Вот.
Нина нацепила профессиональную улыбку, которая всегда была у нее наготове – искреннюю выдавить не получалось.
Олег, не перебивая, выслушал ее, внимательно глядя в глаза. И как только она умолкла, кивнул, поджав губы.
- Так, - вздохнул он. – Ты закончила? – Нина растеряно кивнула. – Хорошо. А теперь, послушай меня, - Царев поставил руки на стол, по обеим сторонам от Корсаковой, заключая ее в ловушку. Решил применить психологический прием, негодяй: - Неужели ты полагаешь, что после сегодняшней ночи, я от тебя вот так запросто уйду, а потом буду делать вид, что ничего не произошло?
- Ну, я…
- Неужели ты полагаешь, что после полугода ожидания момента, когда я смогу, наконец, пробиться сквозь твою стену, я вот так запросто смогу отказаться от этого?
- Но…
- Неужели ты думаешь, что я вот так запросто откажусь от тебя, Корсакова? – усмехнулся Олег, а Нина только открыла рот, не сумев вымолвить и слова. – Значит, план такой, - выпрямился Царев, взял чашку с чаем и вложил ее в руки опешившей Нины. – Я сейчас к издательству, забираю свою машину, потому что, при всем моем уважении, но в твоей игрушке ездить просто невозможно. Потом заеду к себе, переоденусь, и через пару часов заеду за тобой. Поедем куда-нибудь, прогуляемся.
Нина открыла было рот, но Олег тут же поцеловал ее и предупредил:
- Возражения не принимаются. – Он взял свой чай, сделал глоток, а потом, будто мимоходом, спросил: - А они есть, кстати?
- Нет, - моментально ответила Корсакова и спрятала улыбку в чашке.
- Хорошо, - Царев снова поцеловал Нину, но на этот раз медленно и сладко. - Все, я пошел. А то план резко поменяется, и следующим пунктом назначения станет твоя спальня... Или вот, кухонный стол, к примеру.
- Я не против, - хихикнула Нина.
- Корсакова, - прорычал Олег, притягивая ее к себе, а затем усмехнулся, разглядывая ее спутанные волосы. – Какая же ты... не снежная королева. Совсем.
Он все же нашел в себе силы отпустить Нину и приступить к выполнению намеченного плана, на прощание поцеловав ее распухшие губы.
А Нина осталась стоять возле захлопнувшейся входной двери с несмелой, но радостной улыбкой на лице… И, может быть, она не знала точно, как будет жить дальше, но была уверена – сейчас она настолько живая, какой еще никогда не была.
И даже потраченные три года, приведшие ее в сегодняшнее утро, стоили того. Определенно - стоили. 17.06.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.