Загадка от российской купюры

Барон был еще молод и прозябал в бедности.
Из полуподвального жилья он видел ноги прохожих: в туфельках, в лаптях, босые или в сапогах, громыхающих шпорами. Беспечально вздохнув и радуясь полноте счастья, он разрезал селедку на две части: с головы съест сейчас, а с хвостом оставит на ужин…
Семья героя нашего повествования состояла из потомственных военных. Как это нередко бывает, фамилия была небогатой, хоть и родовитой. Его прапрадед был одним из известных деятелей Северной войны, был генерал-майором шведской службы. Отец был боевым генералом, воевал в Отечественной войне 1812 года. Портрет прославленного генерала занимает достойное место в галерее Зимнего дворца.
Был 1830 год, когда нашего героя избрали “вольнослушателем” при Академии художеств; по рисункам барона судили, что из него может со временем получиться недурной гравер. наш герой попал в среду художников, ему близкую, хотя сами-то художники, разделенные по рангам, словно офицеры на вахтпараде, отводили барону место в последних шеренгах своего построения по чинам.
Увы, в искусстве, как и в жизни, существовала своего рода иерархия – кому быть выше, кому ниже, кому где стоять, кому кланяться нижайше, а кому хватит и едва приметного кивка головой.
Но герою нашего повествования всё было не по чём, он был влюблен, отчаянно и безответно. Набравшись смелости и почистив единственный сюртук он пришел в дом самого ректора художественной академии Мартоса. Прямо с порога рухнул на колени перед будущей тёщей, с великим смущением произнес:»Вы можете устроить мое счастье! Не откажите в руке вашей Катеньки, уговорите и своего супруга, почтеннейшего Ивана Петровича.»
На это ему было четко сказано:
– В уме ли вы, барон? Как такое могло прийти в голову? Да разве дочь моя ровня вам? Или решили, что одной селедки на двоих хватит? Нет, голубчик, не там жену себе ищете… супруга своего я даже и волновать вашей просьбой не осмелюсь: он меня и вас выгонит сразу!
– Вот если бы, скажем, моя дочь была мастерица на все руки да притом еще нищая, как Уленька Спиридонова, пригретая нами из милости, так я и мужа-то спрашивать не стала бы: берите хоть сейчас в жены… два сапога пара!
Тут в душе героя нашего повествования взыграла гордость вестфальских рыцарей и он поднялся с колен, отряхнув с них пыль.
– Вот и отлично, добрейшая Авдотья Афанасьевна,– Совершенно согласен, что два сапога– хорошая пара! Если вы считаете свою дочь принцессой, так я согласен жениться на ее домашней прислуге, какова и есть Уленька.
Утром, когда молодые проснулись, супруга спросила:
–Чай будем пить или кофий со сладким сахаром?
–Я бы и рад, да где взять?– отвечал барон.
Уленька, румяная после сна, не огорчилась:
–Нет так нет. Водички из колодца попьем, можно и без кофию жить, лишь бы только любил ты меня.
Она стала перебирать белье, подаренное ей Мартосами на свадьбу, и между простынями нашла серебряные рубли (таков был старый обычай: класть деньги в белье новобрачной).
–Со мною не пропадешь,– повеселела молодая супруга– Не было ни грошика, так сразу рубли завелись.
Отставной поручик, бедняк (даром что барон) в этом же году был зван на аудиенцию к самому императору! Как в сказке, успешно проходит царево испытание: самоучка, всем на удивление, блестяще копирует немецкие эстампы. После чего высочайше рекомендован Академии художеств, взят под ее покровительство. Жизнь его в одночасье введена в творческую колею: лекции в Академии, копирование в музеях и дворцах античных мраморов, новые знакомства... Но скульптура еще "за горами", и наш герой по-прежнему режет свои игрушки - которые впрочем идут нарасхват.
Логика творческого поведения героя нашего повествования неизменно приводила его к успеху. Так, будучи еще вольнослушателем Академии, он пошел в ученики к лучшему русскому литейщику Василию Екимову. И став уже именитым, не оставлял художественного литья, чтобы достоверно знать - что и как из вылепленного перейдет в бронзу. В тот момент, когда первые модели были готовы к отливке, внезапно умер Екимов. И, как единственному скульптору, в совершенстве овладевшему литьем, ему предложили не только самому одевать в бронзу свои изделия, но и возглавить весь Литейный Дом.
Царь вновь вызвал к себе нашего героя и сообщил: хочет-де прославить его творения во всем мире. А для сего дарит уже отлитые скульптуры прусскому королю Фридриху Вильгельму IV, который от них без ума. Пришлось скульптору и литейщику самому ехать в Берлин с подарком.
Потомок иноземцев, он по своему духу, привычкам, пристрастиям был таким русским, что, находясь в Германии, ужасно тосковал по родине. Впрочем, "страдания" героя нашего повествования были вознаграждены: Фридрих Вильгельм пожаловал ему орден Красного Орла и бриллиантовую табакерку.
–Как твои ноги?– беспокоилась за него Уленька.
–Болят,– пожаловался он жене,– ходить трудно, а сидя надо что-то делать. Хоть сапожки внучатам…
Но милая, милая Уленька все-таки опередила его.
в 1859 году она скончалась, скульптор остался один.

В ноябре 1867 года он жил на даче в “Халола” и внучка просила дедушку вырезать ей игрушку.
Лицо его вдруг перекосилось, девочка закричала:
–Дедушка, не надо смешить меня своими гримасами!
Герой нашего повествования покачнулся и рухнул на пол.
Не счесть сокровищ искусств в Петербурге: гениальна улица Росси, великолепен Зимний дворец Растрелли, грандиозен Исаакий Монферрана... И все же прав тот, кто сказал: "Нет Петербурга без его творений!"
Дорогой читатель давай назовем имя этого великого россиянина 05.06.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.