старая история

Мой отец лежал в московской клинике на удаление опухоли мозга. мама , понятно, уехала с ним.
В их квартире осталось мое семейство, я с дочкой так вообще там сутками сидела: с того момента как дедушка ( мой отец) начал болеть – стала болеть и моя дочка. Причем, причины ее болезни никак не могли найти: анализы были хорошие, а ребенок мучился будто бы ОРЗ.
В общем, однажды ее болезнь все-таки капитулировала: однажды вечером дочь уснула больной, а проснулась абсолютно здоровой: ни потливости, ни головной боли, ни температуры и прочего. В тот же день позвонила золовка и сказала, что отцу успешно сделали операцию( мама по телефону связалась). Мы порадовались. Спросили, когда родителей обратно ждать, услышали, что должно пройти недели 2 реабилитации, а потом , наверное, родители мои еще месяц в Москве поживут.
Проходит 3 дня. И нам(отцу, мне и дочери) снится сон на троих. Ситуация одна и та же: лето. отец в своем стареньком запорожце едет по пыльной негородской дороге, забирая вправо. А справа пропасть. Отец слеп на правый глаз – он ничего не видит.
А мы с дочкой меж тем гуляем по лесу и видим, как по дороге меж могучих дубов едет его запорожец, забирая по петляющей дороге туда, где дубы растут лишь слева, а справа - вдоль – пропасть. Я понимаю, что вот-вот он в пропасть свалится и начинаю кричать: - Папа! Стой! Справа пропасть! Но он меня, а потом и мою дочку, не слышит.
Тогда мы кидаемся догонять машину. Бегу и чувствую, что воздух вязкий и чем дальше, тем больше он меня держит. Понимаю, что не успею и говорю дочери: - Беги одна, останови дедушку! Он не видит. Я не успею – там быстро надо! Вынимаю у себя из груди почти изумрудную с серебристым половину «дуги окружности» и вручаю девочке со словами: - это половина жизни. Иди, отдай ему!
И дочка припускает по дороге. Догоняет машину, запорожец останавливается, из него вылазит отец. Дочь показывает ему пропасть, они смотрят в нее, стоя на краю, потом отходят. Отец берет из рук дочки эту «дугу» и она тут же исчезает, как понимаю, в нем. Дальше они едут обратно, ко мне, доезжают, двери распахиваются и смеющаяся дочка, запыхавшись выбегает. Отец нас благодарит и предлагает подвезти обратно, но я говорю: - Мы еще погуляем, - беру дочку за руку и мы углубляемся в лес.
( отец же рассказал, что он во сне ехал вроде как к родственнику. Потом сообразил, что родственник-то мертв! Тормознул.А потом услышал голос внучки и остановился. Дальше все как описано было. Помню, отец мне попенял: -Что ж ты мне всего половину дуги отдала? Нет бы целую! – для него эта серебристая зеленая дуга не воспринималась как жизнь.)
Как оказалось, в этот день( ночь) у отца после операции был кризис.
Но это еще не все!)Проходит реабилитационный период. Звоним золовке, она говорит, что пока , мол родители побудут в Москве. Через несколько дней нам с дочей опять снится общий сон.
Я просыпаюсь ночью, изменяю облик на сновиденный и собираюсь уйти. Но тут открывает глаза чадо и восхитившись, спрашивает, куда я и можно ли со мной? Я решаю взять дочку с собой, только «вот переодеться бы тебе надо, там так не принято» и ее облик тоже меняется. Я беру ее за руку и мы проходим сквозь зеркало в соседней комнате вон.
Мы с ней в « моей» комнате: место, куда я часто уходила в снах и куда без моего разрешения никто не мог попасть. Дверей там нет. А окна то есть – то исчезают. Там бывает и темно. Хотя обычно комната залита ярким золотистым светом.
Вот мы с дочкой, в белых платьях и сапожках, подпоясанные, длинноволосые, стоим перед кучей разных красивых предметов, наваленных на чем-то вроде стола. Дочь берет то один, то другой, любуется его игрой в лучах и расспрашивает о них( предметах). Вот она выбирает плексовую прозрачную пирамидку и просит, чтобы я ее ей отдала. – Ты еще маленькая, - отвечаю я, - как подрастешь, так я тебя ею научу пользоваться. Тогда и подарю.
- А зачем она? – спрашивает дочь.
- Через нее можно отсюда выйти куда угодно и посмотреть, что захочешь.
-А мы можем посмотреть, что сейчас дедушка с бабушкой делают?
- Можем! – я беру ее за руку и поясняю как проходить через пирамидку. Так же, держась за руки, мы делаем шаг и оказываемся в салоне самолета.
-Бабушка, дедушка! – кидается вперед дочка. Но я ее удерживаю: - Они нас не видят.
Мы останавливаемся и слышим как мама беспокойно спрашивает отца, плохо ли ему, может ,мол, в порту пересадки остановимся и в том городе поживем. А отец отвечает, что в голове шумит и « хочу умереть дома». Тогда мама утешает его, говорит, что уже « скоро прилетим. Самолет в 12 дня в Магадане садится», а там золовка с братом встретят и он отдохнет.
-Когда самолет прилетает? – перспрашивает дочка. – В 12 дня , - отвечаю я. И поворачиваюсь, пытаясь ее увести: - Пора, - говорю я, - нам надо идти.
-Сейчас, я только с бабушкой попрощаюсь, - отвечает дочь, и вырвавшись, кидается к моим родителям. Она говорит, что «это я», пытается их ободрить и погладить бабушку по руке. Но дочкина рука свободно проходит сквозь тело и кресло. У дочери ступор. Она опять пытается взять бабушку за руку, коснуться колена, потом дедушки – все напрасно. Я понимаю, что сейчас у нее будет истерика.
-Мама! Что это? – плачет дочь. – Я же есть? Почему меня нет?! – она подается ко мне, стоящей на проходе и тут сквозь нас проходит стюардесса. – ААААААА! -кричит дочь и кидается бежать не глядя куда. Я ее ловлю, прижимаю к себе и говорю, что «давай скорее уйдем», вернемся откуда пришли, там нас никто не достанут. Но дочь кричит: - Не хочу обратно! Хочу домой! Хочу стать собой! И бросается, пробежав по салону, в стену самолета. Все затапливает тьма, все ломается. И мы с ней вываливаемся в мою снокомнату.
Дочь рыдает на полу, швыряет вещи и требует, чтобы она оказалась дома, « у дедушки и бабушки в квартире». Я выбираю красную розу и показываю ей. – Не надо мне ничего, - отбивается дочка, - ничего я отсюда не хочу! Не хочу быть такой как ты! – с ненавистью говорит она, швыряя пирамидку, а потом наступает реакция: дочь устало сворачивается на полу в клубочек, говоря « не трогай меня» и засыпает.
Ее облик меняется на привычный мне, белое платье и сапожки с поясом ,горкой оказываются рядом на полу, а дочь спит уже в трусишках и маечке и волосы у нее привычной длины. Я беру ее на руки пригасив желанием свет в комнате, прохожу в тьму за стенами. Чем дольше иду, тем больше загорается вокруг звезд. И, наконец, я приношу дочку в спальную комнату и укладываю на кровать. А сама иду к зеркалу в коридоре и смотрюсь в него, пока мой облик не становится привычным. Подхожу к дочке, смотрю на нее, на светающее окно и тоже укладываюсь, думая, что немного поспать необходимо.
Первый вопрос утром, который задает дочь: - Мама, дедушка с бабушкой сегодня прилетят? Я думаю, что сны снами, а родители появятся через месяц и отвечаю, что через месяц будут. Дочь мрачно замолкает, что-то обдумывает и потом спрашивает: - А где мы с тобой ночью были? Тут я соображаю, что сон прошел на двоих и «прикидываюсь ветошью»:ребенок и так напуган, если будет думать, что просто сон – со временем забудет и не станет бояться. А тем более – ненавидеть меня не будет. Конечно, я «ничего не знаю» и дочка, успокоившись, пересказывает мне содержание сна. Потом, повеселев, просит кушать и я отправляю ее умываться, а сама собираю завтрак и после звоню золовке.
Самолет с родителями приземлился в Магадане в 12 дня. Когда они приехали к себе домой, бабушка пересказала мне увиденный во сне разговор( между ней и отцом) и сказала, что слышала в самолете голос внучки. 31.05.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.