Гражданка Кондратьева

Рассказ.
Гражданка Кондратьева

- Ну, гражданка Кондратьева, бывайте! И не поминайте лихом, служба такая.
Начальник протянул руку, потом нежно, по-отечески так, обнял. Он добрый, подполковник, начальник ИТК, настоящий хозяин. Все понимает, все контролирует, в нужное время вмешивается, сохраняя баланс между теми, кто сидит внутри, и теми, кто сидит снаружи. Так и есть, по сути, только первые сидят безвылазно, но ограничено, а вторые имеют возможность возвращаться в мир обычных людей. Но приходить сюда надлежит весьма долго, сколько ни один прокурор не попросит, даже самый суровый. И не откинутся надзиратели всякого рода по звонку, с чистой совестью, и завидуют, провожая очередного счастливого сидельца, дождавшегося свободы.
- Да, ладно, чего там.
Зла не держала, но благодарить хозяина тоже не за что. Начальник, он и есть начальник, человек подневольный, инструкцию выполняет. А теперь пора на волю, хорош базарить! Каждая лишняя секунда здесь – как час, или неделя, особенно последние секунды, о которых думать свысока не принято. А потом постараться забыть все, или почти все, начиная с оглашения приговора. Хотя тот момент останется в памяти навечно, когда судья, милая дама в очках с пикантным маникюром сжимает пальчиками листы бумаги, и читает. Голос звенит металлом, старается быть суровой. Смысл, когда «приговаривается к лишению свободы…» уже вполне хватит, чтобы жути нагнать на бедолагу. Тоже инструкция, тоже работа.
Отсидела, вопреки общему мнению товарищей по несчастью, за дело. То есть, за мужа, которого успокоила чугунной сковородкой во время очередного приступа буйства. Употреблял, злоупотребляя, ручки распускал, вот и кончилось терпение. Теперь одни ручки и остались у мужика дееспособными, остальное атрофировано после травмы, на кресле рассекает. Остальное, в смысле все, что ниже пояса. Был, как говорится, Мачо, да вышел весь!
Дали, кстати, по-божески, прониклись и не слишком огорчили. Спасибо даме судейской, или прокурорше, что не попросила больше. Поэтому Зинка еще молода, полна сил и желаний начать новую жизнь. Только стала осторожней, пройдя суровую школу. Квартира есть, осталась от матери, здоровье в норме, что еще надо?
Надо много. Работу, чтобы кормиться, подругу, чтобы жаловаться, и мужика завести, чтобы было на кого подруге жаловаться. Ну, не часто, коли попадется приличный. И детишек от него парочку, пора уже. С прошлым ведь не сложилось, наверное, судьба. Только сковороды в доме иметь современные, тефлоновые, вдруг опять под горячую руку попадется?
- Вы, гражданочка, ничего не перепутали?
Сотрудник банка явно удивлен, рассматривая документы. Дипломированный бухгалтер, с неплохим опытом, сообразительный и привлекательный - чем не кандидат на свободное место? Если бы не нюанс, в виде судимости. Глупо, по сути, дело не в факте и статье, а личности.
- Понятно.
- Всего хорошего!
Значит, по специальности устроиться не выйдет. Опасаются брать, вдруг уворует чего, уголовница? Воруют-то другие, чистенькие, свои, а Зинке это без надобности, к тому же, понятия имеет. Оттуда, нормальные понятия, усвоенные раз и навсегда: у своих воровать – крысятничество, в падлу, то бишь. Но этим же не растолкуешь!
Подруга вот есть, она никуда и не делась. Со школы, Танька, то есть, Татьяна Николаевна, дама серьезная нынче. Повезло с мужем, поднялась, живет в шоколаде, и сковородок в доме нет, не нужны. Пользуется всякими аэрогрилями и прочими новинками для приготовления пищи. И поводов к реальной ссоре почти не дает. Хотя, тоже козел, но ручной, не опасный. Домашний козел.
- Ты пойми, жизнь меняется. Людей пойми, они выполняют, что положено. Тут только по знакомству, и подальше от официоза, банков и прочих крупных компаний, где тебя пробивать начнут, когда попробуешь судимость скрыть. Там служба безопасности получше ментов пашет, не скроешь.
Танька - нормальная баба. Несмотря на внешний лоск, рубит по-простому. Мужик-то мент, кстати, наверное, и взяточник, как многие, раз такая хата и тачка. Но мент тоже правильный, раз не запрещает сидеть ей, судимой, на высоком стульчике возле стола рядом с супружницей, попивая винцо из фужеров. Да и помочь обещал, чем может.
- С участковым поговорю, не станет прессовать. Сама знаешь, сейчас строго, еще и директиву спустили, работать плотно с контингентом, чтобы не допускать рецидива.
И за то спасибо, одной проблемой меньше. А то ведь пришла, как положено, отмечаться, а он сидит, мордатый такой, довольный, глазками сканирует, задерживаясь на некоторых местах, и ручки потирает
- Ну, гражданка Кондратьева, как поступим?
- А как?
Сделала наивное лицо, ресницами хлопает
- Ну, тут дело такое.
Привстал, пасть разинул, даже слюна потекла. Блин, кобель гребаный!
- Один уже поступил.
Тихо, почти без эмоций, даже голос не повышая. Понял, дело ведь читал.
- Ладно, пока свободна.
Пока – с намеком. И как дальше?
Теперь никак, спасибо подруге. И с местом похлопотала, не на рынке, куда сунулась, было, устраиваться. Хотя не рынок уже, комплекс трехэтажный отгрохали, светло, тепло и мухи не кусают. Наверное, от джигитов попрятались, слишком много на один квадратный метр?
- Дэвушка, Вам что надо, работат?
Не, нам не надо, извиняйте, дядечка!
Так почти везде, с переменным успехом. Были простые решения: я бы в дворники пошел, пусть меня подучат! Секретов в процессе нет, просто необходимо освоить некие правила, перечень которых нигде не задокументирован. Или на телефон: Алло, диспетчер Иванов слухает! Забавно, конечно, в качестве фольклора. Потом с лопатой, по первому снегу, грести, пока не полегчает. А мимо люди, разные, мужчины среднего возраста, приятные и не слишком, и все мимо, по делам.
Еще по специальности, полученной в отдаленных местах, можно. Шить одежду, специальную для структур силовых и охотников. Дело хорошее, нужное. Только вот фабрик таких в городе нет. Разве что пара мастерских, цехов, где строчат брендовые вещицы с лейблами известных кутюрье, а потом по бутикам развозят. А что, качество вполне, цена ниже в несколько раз, если не присматриваться к строчке, кое-где кривой-косой, можно в люди выйти, щеголяя нарядами. Только там другая рабсила, молодые чернявенькие девицы, вьетнамки или китаянки, или со средней Азии – хрен их разберешь.
Дома же – пустая квартира, кухня убогая, ящик телевизионный в углу кинескопом мерцает, форточка хлопает. И тишина, осталось вдоль дороги до подъезда мертвяков с косами расставить, до полного кайфа. Тоска, короче. Никак не могла подумать там, у ворот учреждения, что свобода окажется столь неласковой.
- Тут такое дело…
Дверь открыта настежь, на пороге мужик в трико, смущенный и скукоженный, словно кусок свеклы из деревенского погреба. Чего тебе родной, не попутал чего, не заплутал?
- Короче. Дело тут, я тоже тут, и что такое?
Зря так ответила. Набралась манер в местах, пора бы избавляться, так всех распугать можно. Мужик еще больше скомкался, трико обвисло, будто дырявый парус в полный штиль. Под ним, судя по всему, тоже не штормит, Зинка сразу углядела, инстинкт.
- Мне бы помощь Ваша, ненадолго.
А мне – твоя, тоже быстро управимся! Кажется, смутила окончательно, пора вернуться к нормальному облику.
- Излагайте.
- Вот дочка приболела, врача вызывал, выписал лекарства, а, кроме меня, больше сходить некому в аптеку. Жена в отпуске, уехала на недельку, надо ведь ей отдохнуть, правда?
Глаза тоскливые, словно у дворняжки, живущей в промзоне. Нельзя, но держали в зоне, подкармливали, когда на работу выходили. Администрация смотрела сквозь пальцы, поставив условие: размер не больше такого-то, то есть, волкодавов не заводить.
Блин, опять вспомнила. Когда избавишься, дорогая, ведь ты здесь, среди обычных людей с обычными проблемами?
- Пошли.
Этаж ниже, обстановка, на удивление, весьма. Не круто, но не бедно. Мужичок не прост, трико нацепил, чтобы разжалобить?
Девочке лет 5-6, впечатление умирающей не производит. Живая, такая, сразу с вопросом
- Папа, а это наша новая соседка?
Новая? А старая уже в отставке? И сколько их всего было?
- Уж простите Танечку, дитя неразумное!
Нет, браток, дитя-то умненькое, наблюдательное, истину глаголет! И часто мама в отъезде, чтобы помощь добрых соседок требовалась, а?
Глупо так подумала, зря. Пожалела даже. Мысли – они тоже материальны, плохие плохое и накликают. Нормальный мужик, обычные проблемы, а ты сразу?
- Ничего, давай, рассказывай, где тут что лежит.
Что именно, ценности и бабки, ключ от сейфа с долларями? А ведь может подумать, коли знаком с биографией соседки: столько тогда разговоров было, шума много дело наделало. Не только сарафанное радио в виде старушек на лавочках, даже пресса подключилась.
- Я ненадолго, Вы не беспокойтесь, минут 20, от силы.
- Так. Давай на «Ты», и, где 20, там и час. Мало ли что.
Показал, объяснил и убежал. Танечка глаз не сводила с новой сиделки, играть лезла, расспрашивала, потом прижалась, обняла. Непонятно, с чего, матери не хватает?
Зинаида своими пока не обзавелась, но понимала немного, это у баб врожденное, к детям. Значит, теперь дружить станем, коли так, еще одна подружка Таня, только маленькая? Уже легче, что не одна.
Задумалась, размечталась. Только вот о чем? Ну, обратился человек, в первый и, вероятно, в последний раз. О другом бы надо думать, например, где работать, деньги скоро закончатся, и что?
- Вот, как и говорили, пришлось бежать туда!
Запыхался, лицо красное, видно, не привык ножками. Тачка, небось, под окном, чего не на ней?
- Туда – это куда? И мы договорились?
- Ах, забыл. Как ты предвидела, маршрут длинней, в центральную аптеку, в нашей нет лекарства. Теперь все, спасибо.
Это – домой вали, так? Танечка расплакалась вдруг
- Пусть побудет!
Что делать? Просьба ребенка – закон.
Так и торчала в гостях, чай пила, говорила о чем-то отвлеченном. Боялась, что начнет расспрашивать о семье.
Но он не начал. Или знал, или тактичный. И очень даже неплохой мужчина оказался, первое впечатление обманчиво. Неглуп, свой бизнес, пусть небольшой, по установке сигнализаций, но свой. Вот только про супругу ни слова, табу?
День, другой, неделя, и забыла о соседе. Дела, беготня: подруга место подыскала, приличное, на небольшом предприятии, торгово-закупочном. Судя по выправке и манерам руководства, руководство оттуда, из органов. Нормально, тихо будет, никаких проблем. Про судимость не интересовались, зачем? Известно, поручился человек, пусть пашет. И пахала, с головой окунувшись в новую реальность. Жизнь налаживается!
Казалось, что так. Но утром, придя в офис, обнаружила кучу ментов. Не своих, что крышуют - других, в форме и при исполнении. Собачка даже, нюхает след.
- Вот, какие дела, обокрали нас, представляете! И у кого рука поднялась?
Точно, кто этот дебил? Поймают, как пить дать, и «век воли не видать». Вон, пишут, смотрят, улики собирают, пылинки всякие, отпечатки пальцев. И хозяйские менты прикатили, присоединились к процессу, вместе, оно сподручней.
Пока суть да дело, следствие, надо подстраховаться. Охрану усилить, да допотопную сигнализацию поменять на современную.
- Вы??
Опять такое же удивление на лице, только на соседе нет трико, обычные джинсы и ветровка. Явился, значит. С того раза больше не встречались. Он не заходил, самой тоже незачем.
- Ну, я. И что?
- Ах, да, извините. Пригласили меня тут, надо исправить кое-что, новое понаставить.
Ну, и ставь, а у меня своя работа.
Больше ни слова, но, уходя, ощутила взгляд спиной. Смотрит мужик, сканирует, как картину Репина, где бурлаков не ждали, а они явились по весне. Ну, типа того, Зинка в живописи не сильна.
Вечером, подходя к дому, увидела Танечку. В сопровождении дамы, весьма пикантной наружности. Пикантной, в смысле толстой, сверх всякой меры. И страшной, как крокодил Гена. Это и есть жена? Да, о вкусах не спорят…
Ребенок увидел, закричал
- Зина!
Прямо на руки, опять прижался. Дама сурова
- Верните девочку!
Таня, не отрываясь, ответила
- Надоела ты, уходи! Скажу папе, чтобы новую няню нашел!
Вот как, значит. Но супруга что, забастовала? Стерва какая, бросить ребенка!
Не стерва она, просто в больнице. Давно, и, судя по всему, надолго. Редкая форма туберкулеза, практически неизлечимая. Почти не передается при контакте, но врачи подстраховались, поэтому с дочкой общаться запрещено. Пока запрещено. Так папаша рассказал, прибежал, когда нянечка позвонила, настучала. Нормально, ребенка-то забрала какая-то тетя.
- Почему сразу не рассказал, думал, не пойму?
- Да, кому интересны чужие проблемы?
- Согласна, сейчас всем все до лампочки. Но не всем, и не все!
Что он подумал, как понял? Но ничего не сказал. Только попрощаться хотел
- Чего там, завтра же суббота, могу я с Таней посидеть!
- Да, так. И мне надо найти новую няньку.
Надо. Но что-то напрягало, в тоне, взгляде, была некая недоговоренность. Ребенок уже спит, история про больницу слишком короткая. И больше ничего, просто смотрит.
Подруга позвонила, Татьяна, позвала к себе. Вовремя!
- Ты, Зин, многого не знаешь. Тогда слушай. Этот Миша, сосед твой, переехал не так давно, раньше родители его обитали. Потому про тебя не в курсе. Не важно, дело не в этом. Его жена работает медсестрой в роддоме, когда привезли женщину. Умерла во время родов, ребенок успел появиться не свет, выходили, слава богу. Забирать девочку никто не хотел, и была прямая дорога Танечке, так ее назвали, в дом малютки. Потом в детдом, и так далее, сама понимаешь.
Таня отхлебнула из бокала, продолжила
- Так вот, медсестра решила девочку удочерить. Поначалу все одобряли, даже удивлялись. Но все проще оказалось. Дамочка-медсестричка рожать сама не собиралась, ибо хлопотно, да и проблемы могут быть. К тому же, больна, астма, какая-то сложная, нужно каждый год в санаториях лечиться. И не только в наших – на Мертвом море, в Израиле, что и делает. А мужик пашет, денег немало требуется. Пришлось ему дом продать загородный, что от родителей остался, оплачивать лечение, жена же привыкла за границей, и кто знает, что там у нее за астма такая?
- Слушаю тебя, и не пойму: зачем ей ребенка-то удочерять, раз такое дело?
- А что непонятного? Сама родить не хочет, или не может. На нее, воблу сушеную, никто, кроме Миши, не позарится, значит, привязать мужика надо. И жить в свое удовольствие. Няня с дочкой, сама ножки парит, апельсины кушает, мужик обеспечивает.
Не поверила Надя. Истории не поверила, тону не поверила, глазам подруги, что бегали, не поверила – они не могут врать, будь ты самым лучшим артистом. Это с зоны уяснила, на опыте. Только вот зачем?
- Пойду я.
- Да посиди, скоро муж вернется. Кстати, о работе поговорить надо, у него какое-то предложение.
Тоже странно. Вроде, нормально работает, считает-пишет, процесс идет, логистика обеспечена. То, что на складе немало товара разного, контрафактного, не ее, Зинки, головная боль. Хозяева решают, они и платят. С воровством сами разберутся, на то и менты, а хищений нет и быть не может.
- Пойду я, устала.
- Ну, как знаешь.
Сухо попрощались, с чего бы? Вроде, подруги, поводов никто не давал отношения прерывать прежние. Хотела у Миши узнать, поговорить по душам, выяснить все, но не решилась. Ну их всех…
Утром в понедельник на работы пришли. К ней, Зине, следователь с понятыми. Так, мол, и так, гражданка Кондратьева, в составе группы занималась воровством. Группа из пары ребят нерусских, залетных, товар сбывала на рынке, то есть, в торговом комплексе. Зинка же расклад дала, как влезть, что взять, то есть, организатор.
- Паровозом пойдешь, родная!
Следователь не стесняется в выражениях, все знает. Есть и свидетель, муж бывший, видел, как товар паковали. Ходит, кстати, нормально, оклемался после сковородки? Жаль, что чугуна мало в ней оказалось.
Камера, лампочка круглые сутки, нары. Не привыкать. Только, за что??
Подставили тебя, как лохушку последнюю. Прав был начальник
- Ты, Зина, береги себя.
Это когда прощался. Знать, не исключал вероятности новой встречи?
- Гражданка Кондратьева, к адвокату.
И чё? Придет какой-то прилизанный мужичок лет бальзаковских, будет долго и нудно вещать, типа, признание – кратчайший путь. Ну, да, на скамью подсудимых. Знаем, проходили.
- Я не могу гарантировать, но…
Молодой, приятной наружности. И говорит правильно, чистуху не просит, как те, что от ментов, бесплатные. Брат жены Миши, во как! Забавно, что дальше?
- Наверное, Вам сейчас не до этого, своих проблем хватает. Но жена Михаила, сестра моя, умерла. Извините.
Да, такие дела. И как Таня, опять без матери? Без первой, что родила, без второй, что приняла, и без третьей, что могла стать последней на всю оставшуюся жизнь?
Зина много думала, тогда еще. Чем черт не шутит, вдруг сложится с Мишей? Танечка ее приняла, еще родит, и буду жить долго. При этом не то, чтобы ненавидела жену Михаила, зла желала, но считала лишней при этой раздаче.
- Господи, прости!
Бог, он добрый. И справедливый. Не как суд наш, гуманный самый, с суровой дамой. Не придется даме очередной приговор читать, держа пальчиками с эксклюзивным маникюром текст приговора.
- Гражданка Кондратьева, с вещами на выход!
Солнце! Не поймет человек, лишенный его, что это такое, встать посреди улицы, и смотреть вверх, зажмурившись, подставив под яркие лучи всю себя. И стоять столько, сколько захочется. То есть, свободно стоять.
- Мама!
Танечка несется к ней, прыгает на руки, обнимает, прижимается. Почему мама?
- Ты, Зина, прости меня.
Ты еще трико надень, чтобы под просителя лучше канать. Я тебе должна по гроб благодарной быть, что помог. Что не попала опять к начальнику, и не считала дни-недели, глотая слезы по ночам под верблюжьим одеялом.
Хотя, повезло, можно сказать, отчасти. Адвокат, который брат, делал, что мог. Но не смог бы, коли не случись в районе проверка комплексная, по выявлению нехороших полицейских, что совмещали службу с бизнесом. Причина была, процесс пошел, и докатился да города. Прибыли чины крупные, всех поставили на четыре точки, разрулили, они умеют. Муж Тани, что подруга бывшая теперь, выкрутился, соскочил, иначе говоря. Склад прикрыли, тему тоже, на рынке шмон по полной программе, цех, что Версаче шил, тоже опечатан. А ее, Зинку, выпустили. Не извинившись, бывает, чего обижаться?
Жена Михаила болела, и родить сама не могла. Детей хотела, потому взяла Танечку, но потом астма перешла в туберкулез. Никакие санатории не помогали, Мертвое море тоже, где была разок по настоянию Михаила. Все, похоронили, медицина далеко не всемогуща.
Зато Зинка здорова, и может жить дальше. За себя, за нее, усопшую, за Таню, которую растить надлежит, воспитывать. За мужа Михаила, коему помогать надо, тыл обеспечивать, еще детишек нарожать. Все получится у Зинки, и никто больше к ней не обратится
- Гражданка Кондратьева!
Никто, после стандартной процедуры в ЗАГСе, когда спрашивают, согласна ли взять в мужья гражданина такого-то. Ну, так положено…
- Согласна!
А как иначе?
Жизнь продолжается. Должна продолжаться, ибо так положено…

Автор.
Хохин Михаил Евгеньевич, г. Москва.
+7 916 816-28-74 22.12.2015

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.