история аши. 2

Часть первая. «Новый мир»
Аши так никогда и не узнала, куда делся Неон, приведший ее в Правь нивх-летчик. Поначалу она спрашивала о нем и ходила искать. Но как сказала ей строго Макошь, «миров очень много, а путей между ними совсем не счесть, перестань быть оборотнем кривым! На оба глаза по миру, этак все корешки перечтешь( изспотыкаешься)»Неон ушел в какой-то другой мир, проходивший рядом с Калиновым мостом, мир этот давно уже в другом месте и неизвестно как в него перейти, так что живи и не мучай себя, так получилось.
Прялка Аши жужжала, колесо ее вращалось, руки девочки привычно перебирали сматывающуюся нить, нога привычно давила на педаль. В бревенчатом доме близ серебристого озерка за березняком, отделяющем хутор от других селений, пахло чистотой, утренним печевом, запахом березового леса из открытого окна, солнечным светом и полевыми цветами, хотя цветов , кроме вышитых на коврах, да рушниках и накидках на лавки, не было. Аши, которой исполнилось уже 15 лет, сидела за пряжей в доме у искусной мастерицы в рукоделиях Макоши, и раздумывая, посматривала то на свою работу, то как вьется не касаясь пола веретено в правой руке Макоши, левой она сучила в нитку шерсть, привязанную к расписной дощечке ручной прялки.
-Не отвлекайся, - сказала Макошь, когда девочка засмотревшись, остановила бег колеса. – Вся работа насмарку пойдет.
-Тетушка, а отчего вы вручную прядете? Ведь колесная прялка есть: и удобнее, и быстрее!
-Быстро только кошки плодятся. Удовольствия ради так рукодельничаю.
-Удовольствие, когда быстро делается, - возразила Аши.
-Ох, ты , обротень ты мой кривой… Не все что быстро делается сердце радует. Что для души, да с душою деется, то и радость приносит. Коли некуда спешить, заделье и растянуть приятно. А ты все торопишься.
Аши задумчиво покачала серебряноволосой головой. Ее синие глаза отразили отсвет взгляда синих глаз Макоши, прямой носик чуть уныло опустился к полу. Вот и поговори! Сейчас еще скажет ей, что ума палата, да ключ потерян, и снова попытается обучить Аши прясть вручную. Искусство это ей не давалось: то руки не слушались, то нитка рвалась, то веретено укатывалось по полу под лавку. Да и не любила Аши на лавке сидеть! То ли дело на резной скамейке среди комнаты, а не прижавшись к стене, как на лавке: и простора много, и взгляду вокруг ничего не мешает.
В распахнутое окошко вплыл незримый гость. Аши уже научилась угадывать появление таких новых гостей – незримых душ. Неизвестно откуда они приходили и куда исчезали. Некоторые обретали плоть, а иногда и вес с формой в мире Макоши и Гаруды( собаки названной Макошью именем вещей птицы, что летала между мирами. Гаруда встретил девочку близ перехода между мирами и привела к хозяевам). Иногда души входили в тела женщин Прави и рождались их детьми, иногда исчезали, даже уже став изменчивыми,( как многие из жителей Прави, умеющие менять свой облик), и потом, далеко не всегда, появлялись в Правь из царства Триглава, из мира Велеса, где жили навьи, или, еще реже, появлялись из миров Яви. Явь родилась из соединения миров, образованных пересечением миров Прави и миров Нави, между которыми можно было пройти по переходам междумирных путей.
Явь была неустойчива и менялась куда быстрее чем пересекшиеся Правь и Навь, иногда мирок Яви подходил вплотную к Прави, и в него можно было попасть без дорог, просто шагнув в показавшийся, проходящий мир. Это напоминало Аши переход через порталы, только в такой мир можно было шагнуть сразу, не ища среди сложенного пространства дороги, разве что пространство внутри портал-перехода было сложено до мгновения. Тогда и путь через него отстоял всего на шаг.
-Душа прилетела, не иначе Гаруда, Индрик-зверь, с перекрестка миров спугнул, бессовестный - улыбнулась Макошь не отвлекаясь от прядения. Тонкая нитка струилась в ее руках.– Полетает, полетает, где приземлится? Изменчив мир, скоро глупенькая Явь богами нас назовет. Мол, все умеем, все видим, да знаем, души как к себе залетают, потом весть о волшбе принесут в Явь… Станет, Аши твоя прялка в сказах самопрялкой, а ты волшебницей, нитку с золотого колеса мотающей… Ну, чего смотришь? Лети душа, лети, погостила, пора и честь знать. Не надо тебе ни еды-питья, только света, да радости, да мне недосуг. Лети, душа!
Незримая душа( только по сгущению энергии в воздухе можно было ее угадать) вылетела на двор, в открытое окно. Пролетела в лес и потерялась среди солнечного березняка.
-Полетает вот так, где приземлится? Глядишь через год из Шамахана какой межевик полуденницей ее вновь в гости приведет, а то смотри, заглянет через месяц с лесными мавками к тебе на двор, вот я! Редко кто в Правь во плоти приходит как ты , Аши, все больше в Навь такие идут. А еще реже, когда во плоти пришедший на приютивших хозяев становится похож. Как ты изменилась-то так незаметно, девочка? Была чернокоса, да черноглаза, стала на меня походить. Кожа смугла была, стал белою, как озерная вода, когда небо в нее глядится… Как ты сумела так?
Я - Небесный щенок, - раздумчиво ответила Аши, пересказывать все, что с нею было, ей не хотелось сегодня. – Я всегда становлюсь похожа на тех, кто примет меня в семью. Только делать мне тут как бы нечего: не от кого никого оберегать. Споры сами решаете, даже оборотни с жмырами не склочничают. Спорите все бывает меж собой, а открытой вражды нет. Дремлет моя сила, применить себя не к чему. Незачем я.
-Заневестишься через год-другой, будешь любОго хранить, его беречь станешь, не Гаруду ж блудного( ходящего , где захочет) тебе беречь. А меня и так вообще охранять не от чего.
Дверь в сенях стукнула за быстрым цокотом могучих лап по всходу. Гаруда из дозора вернулся.
-Тетушка, я с Гарудой поговорю? – подскочила Аши, намылившись в сени.
-Беги, деточка, погуляй. У нас в Прави по желанию, работа без рук делается, да спорится. Скотину кормить – пасти ненадобно, кур-гусей стеречь ненадобно, лошадей и овец обихаживать не надо…Вода в ведрах сама из колодца в дом идет, дрова сами колются да в печь кладутся, зерно в чугунок само ссыпается да в кашу разваривается… Веник сам полы метет. Телега и та сама снаряжается, да лошадь впрягает! Чего ж тебе еще делать как не гулять? Всю работу, что не хочешь без сердца брать, Правь – матушка сама тебе сделает, только живи.
«-Открой, богиня – донеслась ехидная мысль из сеней, - леший мне корзинку дал с ягодой, боюсь дверь лапами толкнуть, того и гляди рассыплю…»
-Прикажи двери – сама внутрь откроется, - ишь разленился, остроумец. Прави прикажи, не все мне ,молодке, тебе ,балаболу, дверь открывать. Пришел неждан – уйди недран, а то вот я за веник да по лохматой твоей голове приложу, долго икаться будет.
Гаруда ничего не ответил, раздался шум в сенях, хлопнула входная дверь, прозвучал неспешный обратный цокот его могучих лап из сеней с крылечка по всходу вниз - наружу, на двор, а Аши, побежавшая следом, едва успела перепрыгнуть на ходу в сенях кузовок с земляникою, чуть не запутавшись красными сапожками в белой , до полу, расшитой узорами по вороту и подолу своей рубашке.
Бурый Гаруда уже сбежал с лестницы, промчался по двору, перепрыгнул забор( от глупых лесных зверей) и остановился близ березняка, дожидаясь Аши. Девочка слегка раскрасневшаяся от бега мимо озера, обхватила его поперек за пушистую широкую грудь. Плеснула по склонившемуся к ней зверю серебристой косой.
-Где был Гаруда? Что видел? К нам душа залетала, не ты ли вспугнул?
«-Был я Калинова моста, новый мир полуявь-полунавь пока, там справа от моста остановился. Пересекся с Правью, стоит-думает: дальше идти, или здесь задержаться. Открываются в белом свете деревья хвойные зеленые, по земле стелющиеся. Дальше бурелом-сухостой виднеется из тех же погибших деревьев на лесной полянке. Поляна белым мхом покрыта, камни серые большие тут и там разбросаны. А на меня вышел посмотреть белый волк синеглазый – мало не в пол-моих роста. Смотрит, да молчит: совсем без слов разговор ведет. Ничего я не понял, кроме одного : уж не боги ли вы? Да желания посмотреть хоть глазком на людей, да сравнить с теми, кто там живет. С тем волк и ушел, а мир воздухом нашим подернулся, ничего кроме привычного леса-ельника не видать. С тем и я ушел.»
-Пойдем , Гаруда, я тоже взглянуть хочу.
«-Другой день поглядишь. Нас Сварог к себе в гости звал: за тобою я приходил.»
-Не хочу к Сварогу, младший Сварожич опять пламенем играть начнет, утомил уже.
«-Сварог с Ящером из Нави не поладили, того гляди один о другого руки чесать начнут. У Триглава во тьме навьи-души, воплотившиеся, начали поговаривать, что Ящер Триглава выше и силы ему требами прибавляют. Позавчера коня в жертву ему принесли, вчера в Прави хотели в жертву ящеру девицу умыкнуть, Симаргл( крылатый пес, охранник полей) переполох поднял.
Отбили девку у глупых новых навей, Велесу нажаловались, а он : -Не мои данники, не ко мне и идти. А Триглав молчит, за кромкой мира прячется, да плачет кровавыми слезами не из жалости, а от жадности: не ему требы навьи кладут, скоро оставят его мирок, уйдут в Явь, там на жертвы подбивать начнут. Не знаю уж чем зерно им в требу не годно – колос сам себя отдает – только бери. Нет! Им надо душу противящуюся кровью обагрить под пеньковым идолом( изображение, вырезанное из обрубка ствола) Ящер и рад – вылезет на перекресток с миром Триглава, раздувается весь. Сварог прознал, грозился хвост ему оторвать, встретил – едва не сцепились.»
-Не хочу к Сварогу!
«-Ну тогда к Ладе пошли: Лада в чрево в дочери душу новую приняла, Лелей назовет. Жива ткет на нее, ворожит, судьбу по пряденному кажет. Перун увидел лицо тканое, обомлел, у Лады просил разрешения в женихах у дочери ходить. Жива ему с Лелей счастье наткала, говорит будет им от Мораны испытание, но все пройдет, победят Цмока, Мораною выпестованного, все сбудется. Будет сын у них, светел и благ. Станет Леля уметь весну привораживать – призывать, к чему прикоснется – то в рост пойдет, где ступит - там цветы зацветут, улыбнется – Ярило с неба лучи снопом бросит. Много чего Жива говорила, всего не упомню…»
-Что за Цмок, Гаруда?
«-Жива сказала, захочется Моране помошника, из змеиного яйца, опутанного волосом загулявшей бабы из Яви, Мораной под подмышкой девять недель выношенного, родится Змей-оборотень, Цмоком назовет. Будет он со змеиным туловом, в меху и чешуе, с короткими когтистыми лапами, головою ящерицы и перепончатыми крыльями. И без разума: кто поведет, за тем и пойдет, воли своей никакой. Станет Морану во всем слушаться, зло творить…»
-Подожди, Гаруда!( Вот уж не зря Макошь Гарудой тебя прозвала)А что ж Морок да Мара в дела своей дочери не вмешаются?
«-Морок до того мраком окутан, что и силой своею не делится ни с кем, а коли даст чего – в ответ безумие тут же нашлет. Невозможно с Мороком договориться: слушает он, и не слышит никого, глядит и видит только себя. Уж на что Мара лиха, не знаю как с ним живет. Морана уж на что плоха норовом, а он еще лучше. А о про Мару, мать ее, ты сама знаешь – под стать и отцу и дочери. Сам Триглав от них шарахается, Велес их в Нави далеко стороной обходит, один Вий слепоокий, об веки запинаясь, до них службы испрашивать ходит. К Вию самые калеченные души идут, здесь, в Прави ты таких не видала: извиваются при входе в мир, словно черви бесформенные, словно коряги в воздухе топырятся.»
-Гаруда, а откуда такие души берутся? Может из тех миров, что мимо идут?
«-Кто его знает.»
-А вдруг в том мире что к Прави подошел, такие души есть. Я б одним глазком взглянула! Отведи меня. Не пускают меня в Навь и Явь, так в неопределившийся мир загляну.
«-Теперь точно не поведу! Не хватало еще , чтоб ты в тот мир умыкнулась и без пути с своей дороги сбилась. Может там и правда черные души есть, раз волки говорящие водятся. Или к Ладе, или к Сварогу идем. А не то ступай опять в избу к Макоши… богиня!» - блеснул Гаруда изумрудными кошачьими глазами.
-Ну и уйду! – отвернулась Аши и отправилась обратно к видневшемуся вдали дому. Гаруда фыркнул, встопорщил жесткую черную гриву на спине и приподняв куцый хвост неслышимо скрылся в сторону, где находился Калинов мост: снова сторожить пошел. Гаруда нюхом чуял, когда с перекрестков миров кто-то смотрел в Правь, а тем более пытался в нее переходить. Он же следил и за поставленным «туманом», который для боящегося человека становился реальными чудовищами. Давно его сообща, еще когда Правь и Навь не разделились, поставили первые жители этих миров, когда их мир пристыковался к черной пламенеющей бездне, через которую, на очередной перекресток, был неизвестно кем переброшен деревянный мост, не подвластный ни оружию, ни времени.
Миры плавали в пространстве, и в то же время находились на опоре. Это «в то же время» всегда сбивало Аши с толку. Можно стоять и в то же время двигаться вместе с миром, но быть подвешенным в пространстве, в пустоте! и одновременно на чем-то лежать – нет уж! Извините, но у нее это не укладывалось. Как ни объясняла ей Макошь что это две половинки ощутимого мира и каждая верна по отдельности, а потому одна не исключает другую и вся картина из двух половинок поэтому тоже верна, девочка так и не уразумела. Голова у нее шла кругом , когда она пыталась соединить две противоречащие картинки мира.»-Смотря как посмотреть,» - говорила Макошь, но Аши казалось, что сколько ни смотри, понятнее не становится.
Часть вторая. «Приключение»
…Недели две Аши терпела, выжидая удобного момента сбежать и глянуть на другой новый мир. Гаруда мог передавать свои мысли, но тихие чужие слышать не мог, Макошь в душу девочке не заглядывала. Она от души занималась обычными крестьянскими и домашними делами, не прося Правь хлопотать за нее. Макошь была молода и любила все делать в основном сама, как почти все живущие в Прави, хотя были, например, русалки – мавки беспутные, которые домов не строили, жили на полянках, да в водоемах, только и знали, что водили хороводы, плели венки из трав, пели, да проказили почем зря. В озере Макоши русалок не было, иногда там обитали молчаливые красавицы-берегини, полулюди-полурыбы, умеющие мысленно общаться. Но берегини приходили гостить не часто и на Ашиной памяти за все 8 лет, она видела их всего раз, да и то лишь издали.
Однажды поздним утром , когда Макошь собралась в гости, а Гаруда придремал на полу главной комнаты у входа в сени, Аши рассеянно дергала вышивание, иногда поглаживая ползающего у ног ручного ужа.
-Обленился Васька наш, - говорила Макошь, охорашиваясь у водяного зеркала, заключенного в особую раму особыми словами. – Не ловит мышей, лежебока, нельзя ж все время с Прави тянуть, надо и отдавать, а тут как отдашь: спит бездельник, зерно мышам полевым в амбаре на потраву отдал. Так придется по сусекам скрести, чтоб муки набрать…В дом мышей ужик не пускает, зато в амбаре полевки розоворотые барствуют.
-Так Правь попросить можно – сама все приготовит и амбара не нужно.
-Эх, ты, горе ты мое, еловое! Разве можно все время все брать, ничего взамен не давая. Из-за того Правь и Навь пополам и разделились, оттого те, кто в Навьем мире живет норовом страшны, что берут, мало что отдавая. Да и разве не приятно делать своими руками все, а Правь надо просить, коли не по силам работа тебе, а помочь некому. Мы и так много с нашего мира спрашиваем.
-Но и отдаете много.
-А как же иначе!
Аши отогнала тихонько ужика, чтоб не наступить сапожком и встав, потерла вышивкой нос Гаруды. Громадный зверь чихнул и смешно потер нос лапой.
-Гаруда, пойдешь с Макошью? Или опять к Калинову мосту собираешься?
«-У Калинова моста никого до позднего вечера не будет. А Макошь меня с собою не звала.»
-Пусть спит, - еще раз коснувшись кики и оправив клетчатую поневу, - отозвалась Макошь. – У него долг, а не служба, пусть хоть сегодня поспит.
Гаруда спрятал нос в лапы, засопел и вновь задышал ровно и тихо, в глубоком сне. Макошь поцеловала Аши, наказала быть умницей, и, прихватив со стола заранее приготовленную корзинку с пирожками и шаньгами, покрытую чистой льняной тряпицей, вышла вон. Аши проводила ее взглядом через окно. Догадав, когда Макошь скроется в березняке, девочка неслышимо поднялась, прибрала нитки с иглами и вышивку на место, и поставив ужику блюдце молока в углу у порога, потихоньку спустилась из дому по всходу, разгоняя по дороге пестрых, кудахчущих кур с важным степенным, уже немолодым петухом. Макошь держала его из сентиментальности: цыплят от Пети уже давно не было, но куры несутся – и так хорошо. Одряхлевшему петуху чугунок с супом не грозил – кур у Макоши и так было довольно.
Аши иногда удивлялась: с одной стороны души берегут, а с другой и охотятся, и едят животных, и выхолащивают. Как же так? Души не гонят, а зверей не щадят?
Однажды Жива объяснила ей, что души приходят в миры обычно незримо в больших количествах, больше, чем есть места в мирах, и если от них не избавляться, то людям не хватит места: звериные души сродни ведогонам, так же драчливы, разве что не говорят как те. Будут калечить и нападать без страха, как расплодятся на новом месте, так что из-за конкуренции за место в мире, приходится смертью их выталкивать вон за пределы мира.
Неизвестно куда, туда откуда они может быть когда-то пришли. Разумные существа плодятся медленнее и всегда ограничивают число жителей: сколько может прокормить мир, столько людей там и живет. А звериные души приходят не спросясь, и на месте расплаживаются не зная меры, если их не останавливать.
Потому приходится чистить мир, но убиваемая душа в момент смерти не должна мучиться. Тогда может снова возродиться и Жива с рожаницами спрядет душе новое тело, если душа вновь вернется в Правь. Души уже имеющие плоть, или исковерканные неизвестно кем до воплощения, сгустками черной энергии, идут как правило в Навь. Светлые же, приходящие без плоти и образа – живут в вышнем мире у Рода и Вышня, и его сына Крышня, в чудесном мире Ирий, и звезды ночью – это их глаза, глядящие с небес в миры.
Аши снова задалась вопросом: какой он, этот новый пристыковавшийся мир. Увидит ли она его сегодня? А послушные ноги меж тем несли ее все дальше от дома.
На середине березового леса натоптанная тропка раздваивалась. Та тропинка, что отделялась, ведя налево, должна была вывести Аши к опушке близ Калинова моста, где слева , без пути-перехода, пересекался порою с Правью неведомый мир.
Если бы мир пристыковался к перекрестку с пирамидой по ТУ сторону Калинова моста, Аши ни за что бы не отправилась его смотреть, слишком живо было до сих пор в ее памяти исчезновение Неона и все, что было до того. Но раз мир пересекался без перехода-пути, то наверняка не так он опасен, как говорит Гаруда. Для него все незнакомое опасно. И только тогда он подбирает перешедшего, когда тот выпьет воды из речки, текущей через все миры, как растет сквозь миры, соединяющее его древо жизни. Перекрестки миров – его ствол, ветки и веточки – переходы и тропки меж мирами, а сами миры – плоды этого дерева, растущие на ветках...
Аши прошла ельник и вышла туда, где мог бы открыться ей неизвестный мир. Остановилась и с замершим дыханием, принялась звать ожиданием белого волка с синими глазами. Правь дрогнула от ее желания и приоткрылась: прямо перед собою Аши увидела круглый овал белого воздуха, в котором были заключены необычные стелющиеся по земле деревья с клейкими зелеными шишками на концах ветвей, сухостой, о котором говорил Гаруда , разбросанные по полянке белого сухого мха серые крупные прямоугольные камни… И белый волк!
Девочка смотрела ему прямо в глаза, он смотрел в глаза ей. Аши поняла, что он желает, чтобы она оказалась рядом с ним, кому-то там, в том мире нужна была ее помощь, волк тоже был охранником перекрестка, ибо тот мир Аши так и не увидела, но переход-полянка была путем, ведущим в действительно большой мир-перекресток. Что он говорит, этот волк? Девочка напряглась. Что-то, что его лесной мир безжалостен и примыкает многими переходами к другим мирам, в которые можно попасть лишь по пути сновидений. Сновидения должны быть реальны: например, ты спишь и в то же время идешь во сне, но все что ты возьмешь на этом пути, ты принесешь из сновидения в свой мир.
-Это понятнее, чем мир опирающийся на пустоту и в то же время лежащий на опоре, - подумала Аши и в тот же миг поняла! Пустота и есть опора, на которой покоится мир, и в это же время опора существует и она не пустота, хотя если поглядеть на эти две половинки из одного угла – они совместятся!
Волк уловил ее чувства и снова настойчиво позвал желанием « приди на помощь»! Аши отбросила опаску( бояться оберегающий Небесный щенок так и не выучилась) и глядя неотрывно в синие глаза волка, шагнула в открывшийся овал нового мирка. Миг и она уловила бег Гаруды за спиною, но тут же новый мир принял Аши и закрылся: впереди и позади девочки был низкорослый стелющийся хвойный лес, перемешанный с буреломом отмерших деревьев, растущих поверх едва затянутых небогатой почвой укрытыми белым упругим мхом камнями. В небе над головой стреляло лучиками небольшое серебряное солнце, похожее на лучащуюся серебряную монетку из мониста.
Часть 3. «Находка».
К Аши с разных сторон подошли белые волки поменьше, чем призвавший ее. Аши вежливо дала им себя обнюхать. Волки так же вежливо разрешили себя мимолетно коснуться. Вслед за этим синеглазый волк-гигант, очевидно, вожак, повернулся к Аши спиной и затрусил вглубь своего мира, уверенный что девочка следует за ним. Она сделала пару шагов и вдруг поняла, что изменилась: на Аши оказался накинут белый плащ-ротонда без рукавов, достигавший спереди лишь до середины груди и доходящий на спине до щиколоток. Белая рубаха утратила вышивку, свободные раньше, летящие рукава, были схвачены в запястьях манжетами, а талия оказалась перепоясанной веревкой с кручеными кистями. Сапожки на ногах остались и были такими же мягкими, но сделались немного толще и плотнее и стали белого цвета.
Волк не оглядываясь двигался по сереющему бурелому и уверенно скакал с камня на камень. Аши, спотыкаясь, едва поспевала за ним. Они прошли погибшую лесную опушку насквозь, углубились в смешанный лиственно-сосновый пожухший лес по узенькой вьющейся тропинке и минут через 10 пути услышали справа шум близкого моря. Сквозь кроны гигантских деревьев, Аши увидела тянувшуюся справа громадную горную цепь, из-за которой доносился шум.
Волк уловив ее любопытство, качнул головой и изменил маршрут: вскарабкавшись по гряде до ее вершины, они увидели громадные валуны в человеческий рост, по которым при большом желании можно было как по ступенькам перекарабкавшись, спуститься к плескавшемуся у гряды из валунов морю. Аши постояла немного, впивая в себя несильный соленый свежий ветер и слушая шум прибоя, затем волк нетерпеливо дернул ее за край плаща и вновь повел к прежнему пути, девочка и волк спустились с гряды черных камней обратно вниз и снова, по тропинке идущей влево, углубились в смешанный лес.
Внезапно волк остановился и повел носом. Аши поняла, что дальше он не пойдет. Волк с поскуливанием лязгнул зубами и несколько раз поднял и опустил лапу, указывая перед Аши.
-Мне туда? – спросила она. Синеглазый волк утвердительно качнул белой лобастой головой. Аши слегка колеблясь сделала несколько шагов и вдруг, подвернув ногу полетела вниз! Упав, она увидела, что приземлилась… на буреломной мертвой опушке высохшего стланика. Но уже без камней торчавших из мха и валявшихся поверх него. Сверху, сквозь крону деревьев, в разорванную дыру светило большое желтое солнце. Волк заглядывал в дыру с выражением ожидания на морде.
Аши поднялась на ноги, выбирая щепочки из косы. Солнце большое и ярко-желтое ,как переспелое наливное яблоко, ее слепило.
-Куда теперь? – крикнула Аши.
-Сюда, - ответил ей из-за плеча девичий голос. Обернувшись, девочка увидела тоненькую серьезную сероглазую девушку лет 19ти с коротко остриженными темными волосами. Она была туго затянута в глухой желтый плащ с рукавами, застегнутый на пуговицы. На ногах у незнакомки красовались изящные белые туфельки. В таких по бурелому не походишь, подумалось Аши. Очевидно, девушка неожиданно оказалась здесь, или же собиралась спешно.
-Хорошо, что ты откликнулась, сказала девушка, - я одна не справлюсь. Нам надо унести отсюда детей. Одна я двоих не донесу.
-Что за дети?
-Обычные дети из моего мира, они уснули и оказались на перекрестке и мне надо их отсюда вынести, но мой мир скоро отстыкуется и даже дорогой сновидения нельзя будет в него попасть. Чем они пропадут тут в забытом лесу, я возьму одного, а второго возьмешь ты!
И сказала, прерывая готовую начать расспрашивать Аши: -Нет времени объясняться. Просто как увидишь детей, бери одного ребенка и беги. Я страж границы – меня побоятся тронуть, а за вами погонятся. Возьмешь ребенка – сразу беги к волку-охранителю и не вздумай оглядываться. Пойдем!
Девушка пошла вглубь провала все ниже по склону, пока местность не «выпрямилась» и не стала ровной. Она ступала по корягам и мху так, словно в жизни не ходила по ровным дорогам, Аши же спотыкалась на каждом шагу. Внезапно перед ними открылась среди белого мха, окруженная со всех сторон буреломом галечная площадка, на которой весело играли окатанными камушками два голых карапуза: мальчик и девочка лет полутора-двух. Завидев людей, они рассмеялись еще громче, чем до этого, и побросав камешки, потянулись к девушкам.
-Мама! – крикнула девочка, протягивая руки к сероглазой незнакомке и та подхватила ее на руки. -ЫЫЫЫ, - затянул басовито мальчуган, просясь на руки к Аши и незнакомка кивнула:
- Возьми его! Я не унесу двоих, - и, повернувшись спиною к склонившейся к ребенку Аши, резко свернула еще левее, чем они забирали по дороге, и исчезла из виду. Аши поспешно подхватила карапуза и принялась карабкаться вправо-вверх по мшисто-буреломному склону. Когда она уже почти увидела проем мира-перехода наверху над головой с заглядывающим в него волком, то услышала позади за спиною жужжащий свист и гудение, нарастающее так, словно кто-то или что-то мчалось по ее следам. Не оглядываясь, Аши с ребенком добралась до ждущего вверху волка.
Тот прихватил ее зубами за плечо и с силой потянул наверх. Гудение внизу сменилось воплями, свист заложил уши. Аши с волком ринулись обратно к Прави, не разбирая дороги. В какой-то миг волк внезапно пропал из глаз, а Аши рухнула в сырую черную яму , которой , до этого не было. Словно земля расступилась под ногами. Аши упала на бок, лихорадочно кутая мальчишку в руках в свой плащ; среди нестерпимого гудения, воплей и свиста, несшегося по ее следам, девушка различила полное ужаса завывание белого волка. Вдруг его морда показалась над краем ямы и сверху на Аши полетела, зажатая волком в зубах, толстенная стланиковая зеленая ветка. После этого морда исчезла.
Аши машинально прикрылась стлаником, не замечая, что ребенок из ее рук куда-то пропал. Сверху, над ямой, пронеслось что-то странное: серое, кляксовидное, лохматое, многорукое и многоголовое, завывая, жужжа и свистя, и Аши впервые в жизни охватил ужас. Беспричинный ужас не прошел и когда ЭТО уже давно умчалось вдаль и затерялось среди стелющегося леса. Только наступившая тишина пустого мира привела Аши в чувство. Девочка, зашевелилась, сбросила с себя зеленую, смолисто пахнувшую стланиковую ветвь с отпечатками страшенных зубов, и принялась ощупывать себя с головы до ног и оглядываться в глубокой тесной яме, разыскивая пропавшего мальчика.
Сверху раздался детский смех: в яму заглядывало пять пар любопытных детских глаз, синеглазая девчушка лет двенадцати, крикнула Аши: -Лови! – и кинула ей золотой колокольчик с литыми шариками у дужки. Аши машинально поймала колокольчик и за неимением карманов сунула его за пазуху. И все изменилось.
Аши стояла у открытого «окна» в Правь, а рядом неподвижно застыл белый волк. На руках у нее шевелилась приятная теплая тяжесть: голый мальчишка –карапуз.
-ЫЫЫ – снова сказал он и полез Аши за пазуху. Колокольчика не было.
Синеглазый белый волк подтолкнул их носом по направлению к «промоине» в пересечении миров, и коротко тявкнул. Аши поняла, что этот мир закрывается: окно начали перебегать туманные облачка, скользившие по видимой Прави, словно льдинки в проруби. Из Прави на видимый ему перекресток скалился Гаруда.
Аши покрепче перехватила ребенка, сделала шаг и упала в гарудины передние лапы, охранник встряхнул ее как куклу за шиворот. Пришло прощание белого волка и Правь восстановилась.
«-Будешь еще убегать?! – рычал гневный Гаруда, - будешь?»
-Ты же не сказал о Сером ужасе. И я не сама пошла, меня позвали!
«-Позвали тебя! Сама напросилась: я сквозь сон услышал как ты тот мир звала!»
-ЫЫЫЫ!
«-Козявку чужую с собой притащила! Куда его? Поди ищут там уже!»
-ЫЫЫЫыы!
«- Вот Макошь тебя запрет, и Правь попросит тебя без спросу старших не отпускать!»
-ыыыыыЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ! – завелся уже всерьез карапуз.
-Не ори,- сморщилась Аши, потирая синяки, и добавила осматривая мальчишку: - ребенка совсем запугал!
Гаруда потерял терпение, одним рывком зубами подхватил и забросил на спину Аши и вторым подбросил ей из пасти в руки, перехваченного поперек тулова голыша. И в сердцах затрусил к хозяйской избе.
…Дома вернувшаяся Макошь, осмотрев и выкупав мальчишку, постановила: - Будем звать его Неждан. Жить ему с нами, больше ему некуда. 07.11.2015

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.