Александр Ефимович Флешин (1928-2005). Стихотворения. Миниатюры в стихах и прозе

Попытка биографии

Живут в норе, живут в пещере.
Для жизни все пригодны щели.
А. Флешин


Александр Ефимович Флешин родился 16 ноября 1928 г. в Москве. Отец его, Ефим Ильич Флешин, вдохновленный романтической (в его понимании) идеей мировой революции, с томиком Ленина в чемодане, юношей отправился в Североамериканские штаты Америки, осуществлять ее. Но вместо САСШ оказался на Кубе, где его скоро арестовали за коммунистическую пропаганду, посадили в тюрьму, а через некоторое время депортировали на родину. В Москве он стал парторгом одной из многочисленных строек. Жил как все в то время: вместе с женой и сыном в большой подвальной коммуналке в самом центре Москвы на ул. Неждановой. Рояль, рабочий инструмент юной консерваторки, его жены, занимал треть комнаты; Саша вспоминал, как по вечерам приходили гости: курили, спорили, в том числе и о политике, слушали игру мамы, пели песни... Как все дети, Саша жил в своем мире: рано пристрастился к чтению (в 6 лет прочел «Фрегат Паллада» Гончарова), писал стихи одноклассницам... Война разрушила этот мир.
В первые дни Ефим Ильич, как и многие, ушел добровольцем на фронт, попал в окружение. С несколькими товарищами удалось бежать из колонны военнопленных. Пешком добрался до Москвы, явился в райвоенкомат, где и был арестован. Он был осужден за краткосрочный плен по 58-й статье на 10 лет лагерей и 10 лет поражения в правах. Домой в Москву он смог вернуться только в конце 50-х годов. Был реабилитирован.
Вместе с одноклассниками Сашу отправили в эвакуацию в Казахстан, в колхоз под Алма-Ату. Практически это был детский дом. Как все подростки, он недоедал, работал на полях колхоза, переболел сыпным тифом. Домой смог вернуться летом 1944 г.
В Москве жизнь складывалась непросто. Пришлось оставить школу – надо было зарабатывать на жизнь себе и тяжелобольной матери. Среднее образование получил в ШРМ (школа рабочей молодежи); в разное время учился в 4-х институтах (в институте Востоковедения на китайском отделении, в МГУ на географическом отделении, в пединституте им. Крупской), но закончил только один – институт Культуры. Все это время Саша занимался и самообразованием: много читал в разных библиотеках, посещал литвечера, театры, собирал свою библиотеку, писал стихи.
Жизнь сводила Сашу с замечательными людьми: литераторами, поэтами, художниками: М. Светловым, Л. Мартыновым, Л. Гроссманом, Р. Ивневым, А. Штейнбергом, Л. Гудиашвили, И. Мозалевским, А. Фонвизиным. Особенно дружеские отношения у Саши сложились с Рюриком Ивневым и Ладо Гудиашвили.
Аркадий Акимович Штейнберг – поэт, переводчик, художник, бывший ИФЛИец, успевший и повоевать и отсидеть немалый срок по той же 58-й статье в сталинских лагерях, приобщил Сашу к переводу стихов. Под его влиянием и руководством Саша стал профессиональным переводчиком.
В 1967 г. Саша был принят в Комитет литераторов при издательстве «Советский писатель» в секцию стихотворного перевода. Именно они, переводы, обеспечивали скудный заработок, давали возможность не ходить на службу, писать свои стихи свободно, не боясь быть высланным из Москвы за «тунеядство». С 1965 г. вышло более 10 сборников стихов с переводами поэтов народов СССР.
Общие пристрастия Аркадия Акимовича и Саши (любовь к литературе, особенно к русской поэзии конца XIX – начала XX века, рыбалка) переросли в многолетнюю дружбу. Внезапная кончина Акимыча (как мы его называли) в 1984 году стала для Саши невосполнимой потерей.
Всю жизнь им владели две страсти: с детства – рыбалка, с юности – собирание книг. Но было много и других увлечений: ипподром, бильярд, театр (ходил на спектакли с Коонен, Бабановой, Андровской, Грибовым, Самойловым, Тениным); музыка – и классическая, и легкая, и джаз. Собирал пластинки Дунаевского, Богословского, Гершвина, Пиаф, Монтана, Фицджеральд. Ходил на концерты Утесова, Рознера, Чижика, Шульженко; любил Гаврилова, Таривердиева, Зацепина. Да и сам написал много стихов-песен, но до публики дошли только две в исполнении Б. Володиной и Г. Ненашевой на гибкой пластинке в 1973-74 годах.
Я познакомилась с Сашей у нашего общего приятеля художника Миши Тарасенкова в конце 1962 года. С тех пор мы не расставались. Первые 5 лет жили в той же коммуналке, где Саша родился, с его больной матерью. Там и соединились две наши жизни и две библиотеки. Следующие 20 лет мы прожили в Гороховском переулке, в тихом московском дворике на первом этаже двухэтажного домика XVIII века, где под окнами цвели вишни, яблони и рябина. В семидесятые годы Саша продолжал много писать и переводить. Его стихи стали узнаваемы, но путь к читателю был тернистым. По словам одного из редакторов, не хватало «паровоза» – социально-значащих стихов, но таковых не было, а «лепить» их Саша отказывался. О сборнике своих стихов приходилось только мечтать. Изредка его стихи появлялись в «Московском комсомольце», «Неделе», «Сельской жизни», «Труде», в периферийных журналах и газетах, звучали по радио в передачах «С добрым утром», «Опять двадцать пять», он читал их в кафе «Синяя птица».
Наша библиотека продолжала расти, в ней появились западные издания – Гумилев, О. Мандельштам, Н. Мандельштам, Розанов, В. Иванов, Г. Иванов, Адамович, Набоков, Ремизов, Ильин, Бердяев, Вышеславцев, Л. Гинзбург и, конечно, Солженицын, и многие другие авторы тамиздата, а также журналы – «Континент», «Посев», «Новый журнал»... Книги читали не только мы, но и многочисленные наши друзья и знакомые. Наш дом всегда был открытым, особенно после переезда в свою квартиру в Гороховском. Нас посещали художники, преподаватели, поэты, математики, инженеры – в памяти остались далеко не все имена: Лёня Чертков, Павел Мень, Миша Шварцман, Володя Яковлев, Володя Вейсберг, Толя Зверев, Юра Дунаев, Миша Тарасенков, Вася Ситников, Лева Рыжов, Миша Гробман, Дима Плавинский, Борух Штейнберг, Эдик Штейнберг, Володя Алейников, Володя Мороз, Саша Васильев, Виктор Магиц, Аркадий Гаврилов, Володя Гершуни, Лёня Иоффе, Женя Сабуров, Валера и Сима Шлёновы, Миша Айзенберг, Володя Гуве, Володя Шахновский, Витя Фульмахт, Юра Плотинский, Володя Хоперский, Володя Логунов, Лева Турчинский, Гарик Суперфин, Леня Хлебников, Валера Сечин, Юра Володин, Рита Шкловская, Володя Тюменев, Валера Лопухин, Эмма Драникова, Володя Копалин, Алиса Беловацкая, Лена Васильева, Лена Снежкова, Лала Вайскова, Женя Терновский... По вечерам собирались на кухне, читали стихи, играли в преферанс, много говорили и спорили о литературе, искусстве и, конечно, о политике. Художники оставляли свои «автографы» – рисунки, наброски в альбоме, картины, в том числи и многочисленные наши портреты. Позднее, в 80-90 годы ко многим картинам Сашей были написаны стихи, некоторые из них вошли в эту книгу.
30 октября 1974 года к нам пришли с обыском из КГБ. Сашу арестовали. Девять месяцев он провел в Лефортовском следственном изоляторе и был осужден на 4 года по статье 190-1 – «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй» и «спекуляция книгами» с конфискацией. При обыске все западные издания, антикварные книги и книги по искусству были увезены в мешках «на просмотр», без переписи, и обратно уже не вернулись.
Саша отбывал свой срок в лагере на Вежайке в Коми АССР, а затем в городе Микуни в тех же краях «на химии» – так называемой стройке народного хозяйства. Все это время и в Лефортово, и в Коми Саша продолжал много писать – стихи, частушки, могилеты, флешинизмы и афоризмы, – и посылал их домой в письмах, которые все сохранились. За время отсидки умерли Сашины родители, сперва мать, а потом и отец. Только весной 1978 года он вернулся домой*.
Жизнь медленно входила в «прежние берега». Бывшего зека удалось прописать в столице сначала временно, потом постоянно, потом он был восстановлен и в Комитете литераторов. Саша продолжал много писать, переводить. Но издать свою книгу стихов не удавалось. Практически, как и раньше, все писалось «в стол». От помощи, предлагаемой сотрудниками КГБ, куда Сашу время от времени вызывали, он естественно отказался. Ведь взамен те требовали определенные услуги. И в конце концов КГБ оставило его в покое.
А в 1979 году летом мы попали в удивительный уголок России. Художник Эдик Штейнберг, сын Аркадия Акимовича, многолетний Сашин приятель и партнер по рыбалке, пригласил нас в гости в деревню Погорелка на реке Ветлуге, где у него была изба. Места оказались сказочные: простор, тишина, безбрежные леса, рыбалка, грибы, ягоды... В эти места нельзя было не влюбиться. Мы тоже купили себе избу и по определению Саши стали «избачами», как и московские художники-нонконформисты И. Кабаков и В. Янкилевский, которые летом жили в деревне. Эта избушка с русской печью и ласточкиными гнездами над окошками стала подарком судьбы. Мы прожили в ней более четверти века. Все самые светлые стихи этих лет написаны именно там.
В 1986 году нас выселили из Гороховского, объявив, что дом идет под снос. И мы оказались в квартире на Бутырской улице на втором этаже 8-этажного кирпичного дома, где Саша прожил до конца этой жизни. А наш дом в Гороховском жив и до сих пор.
В 1996 году, наконец, вышла книжка избранных Сашиных стихов «Полет Икара», которую помогли издать друзья и родственники. В нее вошла лишь малая часть стихотворений и могилеты, написанные в разные годы.
2 сентября 2005 года Саши не стало. Обострился застарелый лимфолейкоз. На тихом и зеленом ветлужском кладбище у его могилы растет огромная сосна, цветут любимые ландыши и лесная земляника. Он не дожил до своего 77-летия двух с половиной месяцев.

Элла Флешина
2008 г.

* В октябре 2006 г. я подала заявление в прокуратуру в отдел реабилитации жертв политических репрессий, и 27 декабря 2007 г. получила ответ – «подарок к Новому году» – Саша был частично реабилитирован по ст. 190-1.



Александр Ефимович Флешин (1928-2005)


Стихотворения. Миниатюры в стихах и прозе (1964-2005).
Из книги «Полет Икара».

Печатается по изданиям:

Александр Флешин. Полет Икара. Москва, 1996.
Александр Флешин. Полет Икара. Москва: Новое литературное обозрение, 2010.



Десятый круг

Санчо Панса верил в Дон-Кихота,
Верил в Бога, в золото, в перину.
Санчо Панса твердо знал: работа
Колесом сгибает людям спину.

Дон-Кихот же верил в благородство
И еще в свое предназначенье,
И хоть это не было юродством,
Но вело к нелепым приключеньям.

А сейчас глядит Сервантес с болью,
Как, влекомый мрачной тенью Данта,
Едет по российскому раздолью
Санчо, оседлавший Росинанта.

1965


Одуванчики

Мы порхаем, окунаясь в пустоту,
одуванчики срываем налету,
а когда (растает) легкий пух уносит ветер
остается нам тогда одно из двух:
или слезы над потерей проливать,
или снова одуванчики срывать...

1966


У самого Черного моря

Сухуми испаряется вдали,
И горы не видны – лишь ощутимы,
И зыбкий жар струится от земли,
И облака проходят где-то мимо.

Среди шального буйства алычи
Расположились грозди винограда.
Сливаются в сплошной поток лучи,
И тот поток – нам кара и награда.

Играет море пенною волной.
Оно, не зная боли и сомнений,
Смеется откровенно надо мной
И смех его дробится в легкой пене.

А ветерок, сдувая пыль с меня,
Колышет на горячей гальке тени.
Пятнистая, косматая свинья
Задумчиво глядит на том Монтеня.

18 июля 1967. Нижнее Пшапи


* * *

Умирают старые дома,
Те, что различались не по номеру.
Побродив когда-то вдоволь по миру,
Прилеплялись к месту терема.

Вписывались в уличный пейзаж,
Принося о собой неповторимое,
Открывали нам миры незримые,
Превращали город в вернисаж.

Этот мрачен, беззаботен тот,
Странные, прекрасные, нелепые,..
На одних – застыли львы свирепые,
На других – русалок хоровод.

Вышедших из сказок и из снов,
Их все меньше.
Эти же – подобия.
Серые безликие надгробия
На могилах тех, других, домов.

1967


* * *

Я не был ни в Париже, ни в Одессе,
не тосковал в тени воздушных пагод,
в собор Петра не торопился к мессе,
не исчезал в морских просторах на год.

Я не входил в гондолу ранней ранью,
пустив ко дну тревогу и усталость.
Не оттого, что не было желанья,
а просто как-то все не получалось…

1968


ПЕСЕНКА

Когда поэт и эрудит
В тюрьму случайно угодит,
Жалеть его не надо –
Тюрьма ему награда
За едкий ум,
За гордый нрав
И что всегда
Преступно прав,
Что памятлив сверх меры
И не приемлет веры
В жрецов Большой Дубины
И в мыслящие спины
Служителей Прогресса,
В руках которых пресса.
Когда поэтов душит пресс,
Видней становится прогресс.

Апрель 1969


СЧИТАЛКА

Раз-два-три-четыре-пять,
Что с поэтов нынче взять?!
Покатился колобком,
Превратился в снежный ком.
На сугроб вскочил петух,
Кукарекнул и потух.
Хи-хи-хи да ха-ха-ха,
Не отыщешь петуха.
Раз-два-три-четыре-пять,
Ну, кого бы нам распять?
Доски есть и гвозди есть,
Есть и теща, есть и тесть.
Ха-ха-ха да хи-хи-хи,
Искупленье за грехи.
Кто умен и даровит,
След запутать норовит.
По волнам, по облакам
Нынче здесь, а завтра там.
Спит, воды набравши в рот,
А под пломбой – анекдот.
До чего ж подлец востёр!
Вот его бы на костёр!
Раз-два-три-четыре-пять,
Пахнет жареным опять.

Апрель 1969


ДЕЛА

Я сегодня сделал много дел –
Времени напрасно не терял.
Я корону на гору надел,
В облака за жемчугом нырял.

Я зарубки сделал на ручье,
Выбил пыль из нескольких дорог
И на тонком солнечном луче
Завязал на память узелок.


ЗВЕЗДА

Вспорхнёт звезда
И улетит звезда
Туда
В давно минувшие года.
Зачем –
Не знаю.
Почему –
Не знаю.
Вспорхнёт звезда
И улетит звезда.


ТАНТАЛОВЫ МУКИ

Уж если ты любимец Олимпийцев, –
Изволь достойным быть любви такой.
Обидно, что нередко кровопийцы
Вкушают незаслуженный покой.

Что до меня, то мне не жаль Тантала,
Который сам себе творил врагов,
Скормив друзьям амброзию с нектаром
И мясом сына потчуя богов.

Уж он ли, преисполненный гордыни,
Ужасный жребий свой не заслужил?
Да будут мифы вечно молодыми,
Как те, кто возле храмов их сложил.


ГЛУБИНА

…А между тем, я глубины боюсь!
Беспечным детством плавать не обучен,
Я, лодку проводя звездой излучин,
Наедине со страхом остаюсь.

В погожий день озёрный сладкий зной
И тишины затон пересекая,
Я вспомню вдруг, что глубина такая
С живым не сочетается со мной.

И, может, я бестрепетно смеюсь
Над невозможной истиной бессмертья
И пребываю в благости безверья
Лишь оттого, что глубины боюсь…

Сентябрь 1975. Вежайка


* * *

Ты – куколкою в коконе,
А я – в стручке горошиной.
Питает камень соками
Инстинкт мой огорошенный.

Ты – облачком над скалами,
А я – в коробке спичкою.
Отчаянья кристаллами
Усмешку Мойры пичкаю.

В кольце бедовой осени,
Удочеренной бурею,
Ты – лодочкой на озере,
А я – в обойме пулею.

Сентябрь 1975


* * *

Вернуться? Но куда? В какую из эпох,
В который из миров, какого измеренья?
Нем лотос-чародей, молчит чертополох,
Парализован слух и беспросветно зренье.

И пыль больших дорог бесплодна и мертва
А жизнь кровоточит на срезе отрезвленья
И тени всех надежд сгущаются в слова,
Чтоб озарить крыло летящего мгновенья.


***

Живу вдали от городских услад,
Вникаю в суть всего, что есть природа
И, между прочим, рву себе салат
Со своего, представьте, огорода!

Ловлю в реке щетинистых ершей,
Лещей и щук приласкиваю взглядом.
И чувствую себя все хорошей,
Особенно, когда окрестность рядом.

России предзакатный уголок…
Здесь шум иной и тишина иная
И осеняет сочный наволок
Лучистым нимбом радуга двойная.

Июль 1980. Погорелка


***

Пружиною, закрученною туго,
упруго разворачивалась фуга.

Она собой пространство заполняла,
Которого ей становилось мало.

Ей не было положено предела.
Она летала всюду, где хотела,

Легко крылом остывших душ касалась,
Излечивая слабость и усталость,

И звуков освежающая сила
В безумие гармонию вносила.

Но как бы взлёты ни были высоки,
Не зря бродили в ней земные соки.

Она небесной выси причащалась
И птицею на землю возвращалась.

1970


ПРОМЕТЕЙ

Орёл клевал исправно печень,
Зевс крякал удовлетворённо,
В скалу врастали с хрустом плечи
Под злое карканье воронье.

А мысль к вершинам отдалённым
Рвалась, отбросив покрывало,
И перед взором просветлённым
Видение креста вставало.

Костры, застенки, тюрьмы, печи –
Еретиков святое братство…
Орёл выклёвывает печень,
Стараясь до души добраться.

1970


***

Русалка – присказка Руси,
Обмолвка глубины текучей…
Какой необратимый случай
Свёл нас, у омута спроси.

Но я навек заворожён,
Опутан прелестью глубинной,
И словно в лепет голубиный
В бездонный отблеск погружён.

На безрассудство опершись,
Гляжу сквозь пену кружевную
В себя, и прошлое ревную
К тому, что мне дарует жизнь.

1971


***

Не в лаптях, не с котомкой убогой,
Не с корявым, простым посошком,
Но просёлочной всё же дорогой
Я бродил по России пешком.

Слушал я перезвоны рассвета,
Упирался зрачком в поплавок,
Спал в стогу, и в награду за это
Был избавлен от многих тревог.

Но заботы, меня карауля,
Лишь росли, оставаясь в дому.
Ну, а я – бумеранг, а не пуля;
Верен дому я был своему.

1972


ЛУНАТИЧЕСКОЕ

Не Эллада златорунная
Тишины твоей отрада.
Ты не солнечная – лунная,
Вся от голоса до взгляда.

Сокровенное, бесплотное
В дебрях памяти гнездится.
За спиной крыло свободное
Развернула чудо-птица.

Недвижима гладь озерная.
Тень Изиды ночь воздвигла.
В глубь веков бросаю зерна я,
Чтобы связь времен возникла.

И ничьей не нужно помощи,
Гасит звезды ожиданье.
Ты идешь ко мне из полночи
По карнизу мирозданья.

1973


РАБОТА

Перевожу грузин,
Впрягаясь, как в арбу.
Перевожу грузин
На собственном горбу.
От берегов Куры,
С которыми дружу,
К московским берегам
Грузин перевожу.

1974


***

Когда деревья бьёт озноб
И град пустые листья топчет,
И оскудения микроб
Живую ткань природы точит,

Когда из трещин всех веков
Сочится ненасытный холод
Сквозь молодых и стариков,
Не разбирая, стар иль молод,

Не забывай, что в тот же час,
До отречения постылый,
Тепло отыскивает нас
И свет накапливает силы.

1974


* * *

Э.

Не о тебе ли пели соловьи,
Не по тебе ли волны тосковали,
Пока я вымирал в полуподвале,
Тасуя иероглифы свои*.

Мне не могло ничем помочь вино.
Одни лишь книги, книги в три наката...
Сад Эрмитаж любил меня когда-то.
И это ведь не каждому дано!

Всё было по колено воробью
До этой ослепительнейшей встречи.
И если уж я прошлое люблю,
То не своё, а общечеловечье.

Июль 1974

* Автор учился в институте Востоковедения на китайском отделении (прим. Э.Г. Флешиной).


НЕПОГОДЬ

Лил дождь с утра до вечера
На вишни и акации,
И в нём была замечена
Утечка информации.

Долбили струйки хилые
С маниакальным рвением
Строения унылые
И дачное терпение.

Слиняло пламя знамени,
Иллюзии утрачены,
Рождается сознание,
Что все мы одурачены.

27 июля 1974 Таруса


ЛЕФОРТОВО

Лефортово – прелестный уголок!
Здесь вечером такая тишина!
Опустится на плечи потолок
И вот уже душа отрешена

От суеты, с которой враждовал,
От всех соблазнов, пивших кровь твою.
Кто здесь расположился на привал,
Тот пребывает в камерном Раю.

Какая келья, просто божий дар!
Да воссияет медитаций свет
В стенах, где опочил душевный жар,
Где на вопрос готовится ответ!

Исследователь был предельно мил.
Мы вместе вышли в долгий этот путь.
Не я ли пожеланье обронил
В другое измеренье соскользнуть?..

Ноябрь 1974


***
Памяти Вячеслава Иванова

Глядеть на Петербург из Рима
Сквозь даль небытия…
Минувшее всё так же зримо
Течёт, судьбу тая.

Неотразимая влюблённость
Доверчиво чиста.
Но Эллинская просветлённость
Туманит лик Христа.

Оставив плоть влачить вериги,
Уходит в книги дух.
И вечности, мелькнувшей в миге,
Всё так же воздух сух.

Июль 1975. Вежайка


ПАМЯТИ ЛЕФОРТА

Есть во вселенной камера такая,
где очень славно пишутся стихи;
где тьма, тебя к бессмертию толкая,
сплавляет в нимб все смертные грехи.

Есть уголок в космических просторах
где, отрешённый от мирских забот,
колдуешь ты, изобретая порох,
который самого тебя взорвёт.

Но счастлив тот, кто, обретя свободу
в тиши безликой каменной норы,
уже не ищет в океане броду,
вернув данайцам щедрые дары.

11 сентября 1975


* * *

Ах, эта минижизнь,
Эрзацсуществованье!
Попробуй, положись
На блеск образованья!
Ах, эта кутерьма,
Пустот коловращенье!
Коль не сойдёшь с ума,
Дойдёшь до отвращенья.
И, если повезёт,
Отбивши нападенье,
Ты постигаешь взлёт
Похожий на паденье.
Смеётся ловкий бес,
А дьявол смотрит строго.
Осколками небес
Усеяна дорога.
Под колокольный звон
Душа спешит укрыться,
И мысли с двух сторон
Хлебают из корытца.

30 января 1976 Вежайка


БЕЗУМЬЕ

Живут в норе, живут в пещере.
Для жизни все пригодны щели.

Из «Книги эпиграфов»

Я променять на одиночку
Готов и зону, и барак.
(Сберечь ядро и оболочку
Мне удалось бы только так!)

Идея рой покинуть шумный,
Залезть хоть в клетку, хоть в подвал,
Тому покажется безумной,
Кто на Вежайке не бывал.

А я по горло сыт общеньем
С нечеловеческой средой,
Обогащённой жаждой мщенья,
Всему грозящею бедой.

Покинуть ядоносный улей;
Забыть шипенье, лай и вой...
Безумье бронебойной пулей
Бьёт по мишени, по живой.

25 февраля 1976 Вежайка


* * *

Узнал я давным-давно,
Что мрак – это чёрный свет.
Ну, разве не всё равно,
Какой у сияния цвет?!

Есть прелести вкус во всём,
Чем жизнь подкупает нас,
А свет мы в себе несём,
Чтоб он наши души спас.

25 августа 1976 Вежайка


* * *

Укромный уголок у кромки бед...
Лежу, обуреваемый покоем
И вижу Свет изогнутый, о коем
Твердят слепцы глухим две тыщи лет.

А мне уже всё это не к чему.
Что мне тот свет и сам источник света!
Ведь песенка моя земная спета,
Хоть слов её и сам я не пойму.

Мой мир заносит илом и песком
И шелестит вокруг сухая пена.
Но что-то из беспамятства и тлена
Нелепым пробивается ростком.

1977. Микунь


* * *

Умирает лишь то, что мертво;
Всё живое живёт бесконечно,
Потому, что живущее вечно,
Умертвить невозможно его.

Всё живое уходит в зенит
И навек на земле остаётся
И, подобно воде из колодца,
Жажду жизни всегда утолит.

Погляди на цветок и пчелу –
Разве может их дружба прерваться?
Всё живое – единое братство
Недоступное смерти и злу.

26 января 1979


***

Э.

Что можно написать пером жар-птицы?
Наверно, очень светлые страницы.
О днях, покрытых солнечным загаром,
О радостях, доставшихся задаром,
О достиженьях сосуществованья
Драконов и людей простого званья,
О чистоте, не замутнённой ложью,
Конец кладущей злому бездорожью.
О чём ещё? О том, как ты прекрасна?
Да. Только где перо добыть, неясно.

1 декабря 1979


ВЕЧЕРНЕЕ

Вечер снегом запорошен.
Переулок тих и пуст.
Напевает о хорошем
Под ногою скрип и хруст.

Как чудесные ступени
В мир, что всех других милей,
Электрические тени
Безымянных тополей.

Вот он, друг и недруг первый,
Сказки памятник и страж,
Нашей жизни спутник верный,
Коренной Москвы пейзаж.

12 февраля 1980


* * *

Взаимопонимание – типичная химера.
Взаимообнимание – совсем другое дело.
Простая эта истина во времена Гомера
Во всей своей рельефности уже почти созрела.

С тех пор она уверенно и повсеместно крепла,
Чувствительными душами переполняла бездну,
И засыпали искорку надежды горы пепла.
А чем всё это кончится, пока что неизвестно.

Легко взаимодействие наладить в коллективе.
Взаимозаменяемы бригадные детали.
Большие достижения имеются в активе,
На диво гармоничными мы поголовно стали.

Нам предстоит гигантские всю жизнь решать задачи,
В грядущее прокладывать шоссейную дорогу,
И звёзды перековывать на типовые дачи,
И наряжать блудницею надежду-недотрогу.

8 февраля 1981


* * *

Воскресли толки,
Что усопли было временно,
Мол, зачастила что-то
К Вронскому Каренина.

Мол, между ними,
Прочим всем во искушение,
Прелюбо-пытные
Возникли отношения.

Однако, выпала ему
Дорога дальняя,
И значит, связь
Должна закончиться скандальная.

Мне жаль Каренина,
А Анну я не жалую.
Она инверсию
Устроила не малую.

Так жизнь вычерчивает
Щедро треугольники,
Чтоб обмеряли их
Взъерошенные школьники.

10 февраля 1981


ЗЕМЛЯНИКА

В те дни я, земляникою пленённый,
Был донором безумных комаров.
Я принимал, коленопреклонённый,
Чудеснейший из праздничных даров.

Я был влюблён в красавицу лесную,
Пьянил меня священный аромат.
В том августе переживал весну я,
И этому был безмятежно рад.

Явленья красоты равновелики,
И в мире, где рассветы отцвели,
Мне открывалась в спелой землянике
Вся прелесть всеобъемлющей земли.

Август 1982. Погорелка


* * *

По воде пройду я, как
Посуху,
Чтобы не пристала грязь
К посуху.
Тишина, подавши знак,
Вызрела.
Я взлетаю, не боясь
Выстрела.

2 июня 1982. Погорелка


МОЛИТВА

Когда явлюсь в Твой вышний храм,
земле вернувши плоть,
не по грехам, а по стихам
суди меня Господь.

Суди за то, что, свет любя,
терял нередко нить.
А за грехи я сам себя
Всегда умел судить.

5 марта 1984


* * *

Ни конька, ни наличной резьбы,
Но, хоть скромно одета,
целый день смотрят окна избы
на три стороны света.

Этот свет – мой сосед. Я живу
рядом с ним, с ним совместно.
Он корнями уходит в траву,
для чего – неизвестно.

Он бывает и ясен и хмур,
но при том и при этом
без труда удаётся ему
оставаться всё светом.

С трех сторон он струится в меня,
высветляет. Однако,
эти три стороны, а одна
остаётся для мрака.

28 мая 1984


* * *

Ем я листья и коренья,
Стойко мокну под дождём,
Постигая суть смиренья
Эмпирическим путём.

Снасть чиню, латаю крышу,
Саламандр творю в печи.
Всё, что можно слышать, слышу,
Преломляю все лучи.

Жизнь проста, запросы мелки;
Чуть стемнеет – спать ложусь.
Пребывая в Погорелке,
В центре мира нахожусь.

28 июня 1984


* * *

Ждут спокойно часа своего
(Им ведь что недели, что года!)
Два ростка от корня одного,
Злые сёстры бедность и беда.

Выдернуть из жизни корень тот
Не под силу, верно, никому.
Так и стонет человечий род,
И тюрьму приемля, и суму.

21 ноября 1984


* * *

Подтвердят Гомер и Гёте вам,
Что людской возвышен путь.
Лепетать и улепётывать –
Разве в этом жизни суть?!

Впрочем, что ж тут петь анафему.
И другая даль видна:
От героев и фанатиков
Тоже оторопь одна.

23 ноября 1984


* * *

Моя изба дрейфует над рекой
Во времени, заполненном пространством.
Река уносит с дивным постоянством
В расплав и беспокойство, и покой.

Что остаётся? Тени на ветру?
Оброненные солнцем в душу блики?
Счастливой одаренности улики?
условность, освятившая игру?

Я ожидаю – значит я живу,
Я сожалею – значит существую,
И времени былого ткань живую
На фоне леса вижу сквозь молву.

2 августа 1985. Погорелка


* * *

Не жарьте никогда чехонь:
Не в том её предназначенье!
И вообще, друзья, огонь
Ей ни к лицу. Её значенье
Совсем в ином. Простой посол
Даёт нам радость неземную.
Я, как эмпирики посол,
Солить её рекомендую.
Не крепко. Через два денька
Уже вполне готово блюдо.
Я от души и языка
Рекомендую это чудо.
В подобном виде хороша!
При прочих способах – потери.
Солите. Ешьте не спеша.
Она воздаст вам в полной мере.

5 августа 1985 Погорелка


ОБ ЭТОМ

Кто о чём – я об этом.
Взгляд фиксируя мой,
Тьма питается светом,
Свет питается тьмой.

Двуединость такая
Длится, тайну тая,
Из чего вытекает
Ручеёк бытия.

Ввысь иду по приметам,
А в душе-то самой
Тьма питается светом,
Свет питается тьмой.

Февраль 1985


***

О, как же я непоправимо стар
При всём своём паренье безоглядном!
Как нестерпимо горестен сей дар,
Что кажется порой таким отрадным!

Слепить бы мне снежок из этих лет
Да и забросить в райские чертоги…
А сам бы я впивал весь этот свет,
Пока сияют реки и дороги.

Июнь 1985. Погорелка


ЗЕЛЁНЫЕ СТИХИ

Не в тетрадке письменами,
А на грядке семенами
Летопись веду.

То, что с жадностью Тантала
Соки времени впитало,
Всё тут на виду.

И прочтут, как минут сроки,
Зеленеющие строки
С неба облака.

И запомнят непременно
Пусть неточно, пусть примерно,
Вмиг и на века.

Июнь 1986. Погорелка


***

Не устаю и не перестаю
Восходам и закатам удивляться.
Они в моём существованье длятся,
Их свет нисходит на строку мою.

Не устаю и не перестаю
В те таинства вникать, что всем открыты,
Всё на виду, и всё же до поры ты
Не видишь родниковую струю.

Не устаю и не перестаю
Бездонным взглядом приникать к травинке.
И душу делит на две половинки
Тропинка, на которой я стою.

Пусть пыль дорог не превратить в пыльцу,
Но жизнь метаморфозами богата.
Хоть спутник мой теперь костёр заката,
Порой, как прежде, мне восход к лицу.

Июль 1986. Погорелка


ГИПЕРДАКТИЛИЧЕСКИЙ ВЗДОХ

Какая-то птица неистовая
Звучит, бесподобно насвистывая.
В ответ лишь мычу что-то истово я,
Созданья свои перелистывая.

1987


***

Брошу в борозды зёрна
и взгрустну по эгиде.
Я в обиде на зоркость
и на мудрость в обиде.

Прожигает мне совесть
(вот он – сказочный витязь!)
мотылька невесомость
и крота деловитость.

Где ты, тропка к надежде,
что её и торила?
Чудеса ведь и прежде
только вера творила.

Май 1987. Погорелка


***

Целый день я в избе провожу,
печь топлю да в окошко гляжу.
Мутно небо. Ну что ж, не беда,
потеплело и сходит вода.
Цвет сирени, черёмухи цвет…
Сквозь пыльцу несговорчивых лет
выявляю прильнувшую даль:
вот мгновенье, а то – не года ль?
Это – явно минувшего след;
ну, а то – не грядущего ль свет?
Май уходит в прибежище тьмы…
Что ж, довольно намаялись мы.
Пусть июнь растворится во мне,
чтоб тепло оседало на дне
гармонически светлой души.
Так что ты уж не мешкай, спеши,
разворачивай лета дары –
не беда, что сюрпризы стары,
воспари над водой и травой,
чувства радуя, словно впервой.
Не кори, не жури, не пеняй,
улещай меня, уокуняй!
А потом я и в этом году
сквозь июль и сквозь август пройду
с легкой ношей светящихся дней
в безразмерной котомке моей.
А пока всё, что видится мне,
прорастает в скупой тишине.

Май 1987. Погорелка


ДЕРЕВНЯ

Конечно, жизнь в деревне не
всегда восторженность питает.
И всё же сопредельна мне
её естественность простая.

Просторный воздух, шёпот крон
печально-величавых вязов
и даже брань лихих ворон,
столь навострившихся в проказах.

Река, рыбалка, дух лесной,
небес открытость неземная,
беседа с грустною сосной
(я все её проблемы знаю).

А есть еще и огород,
что не дает рукам лениться,
изба (хоть не журавль, но вот
вполне надёжная синица).

И кваса сладкие лучи
янтарной радугой трепещут,
и на сковороде скворчит
зело укусистый подлещик.

Июнь 1987. Погорелка


ФОРМУЛА ЧУДА

Настанет день, настанет час, настанет миг –
и станет ясно: ты её постиг.
Она открылась взору твоему,
доступная и чувству и уму.
Свершилось чудо, что и говорить,
теперь ты можешь чудо сотворить
в любое время, из любой мечты,
поскольку въявь стал чудотворцем ты.
Кто одарил тебя и для чего?
В чем смысл преображенья твоего?
Что скрыто под неведеньем двойным,
и почему мир стал уже иным?
Ведь ты ещё, хоть стал всесильным ты,
не изменил в нём ни одной черты,
но смотришь и его не узнаёшь.
Мир стал иным. Ты стал иным. Ну что ж,
ты формулу постиг не для того,
чтоб произволом исказить его.
И без того вокруг чудес полно.
Ты оставляешь для себя одно
лишь чудо сотворения строки
из хаоса, рассудку вопреки.

Июль 1987. Погорелка


***

Люблю я с детства игры шалые.
Вот и сейчас, нетерпеливо
из ветра скатывая шарики,
бросаю в реку их с обрыва.

Они рекой водоворотятся
и растворяются в потоке.
(Вода настолько оборотиста,
что унесла б и эти строки!)

Она лихого рода-племени.
Я для контакта и стыковки
бросаю ей обрезки времени
в своей словесной упаковке.

Река глотает слово каждое,
в ответ же шлёт мне рябь и пятна,
рекомендуя нечто важное,
но, разумеется, невнятно.

Я ей – мирские приношения,
Она – в прогнозы вносит смуту.
Игра. Такие отношения
у нас сложились почему-то.

Июль 1987. Погорелка


***

Возникаю из небытия,
пробираюсь к сущему на ощупь
всем косноязычием кляня
сложности, что жизни нашей проще.

Возвращаю солнцу теплоту,
Тень – деревьям, ветру – силу духа.
Все-таки чудесно на плоту
плыть в открытый космос
лёгким пухом.

А потом, порядку вопреки,
огибая прихоти границы,
подышать туманом у реки
и с росинкой безоглядно слиться.

Август 1988. Погорелка


***

Не имея в этом деле нужной практики,
балансируя, порою, на краю
по крупице, по зарнице, по галактике
собираю я Вселенную свою.

Увлекаюсь, восхищаюсь, ратоборствую,
отбиваюсь от иронии с трудом.
И, жуя в лихое время корку чёрствую,
украшаю дивной радугой свой дом.

Нам мешают видеть явь дефекты зрения
и от взгляда часто скрыто до поры,
что в каком-то нелогичном измерении
зацветают параллельные миры.

Август 1988. Погорелка


***

Когда мгновенье разбивает скорлупу,
чтоб обрести трёхмерное бессмертье
и озарить заросшую тропу,
проложенную взглядом в круговерти,

мы слышим властный голос матери-судьбы
и сквозь ничто вдруг прозреваем нечто,
зовущее не в месиво борьбы,
а в тот покой, чья благость бесконечна.

Февраль 1995


* * *

По сугробам отчаянный скачет кузнечик.
А вокруг ни земли, ни цветка, ни травинки,
только белых деревьев холодные свечи
да морозного воздуха тонкие льдинки.

Как он в зиму попал из уютного лета,
я не знаю, и сам он не знает, наверно,
впрочем, нам-то ведь, в сущности, важно не это.
Важно то, что его самочувствие скверно.

Февраль 1995


* * *

По капле я накапливал судьбу,
хотя в неё не верил почему-то.
Но жизнь со мною обращалась круто,
навязывая трудную борьбу.

И всё же муравьиною тропой
не устремлялся я к всеобщей цели,
которая, пожалуй, в самом деле
с моей не совмещается строкой.

Перебирая чёткие года,
о том, что не добрал, не сожалею,
когда вхожу в тенистую аллею,
ведущую неведомо куда.

10 мая 2004. Ветлуга


* * *

Какая-то хромая хромосома
в нерукотворном выжила огне.
Мне дорого лишь то, что невесомо,
и то, что адекватно тишине.

Мой мир в пространстве-времени затерян,
где даже мысли остывает след.
Но я своей звезде угасшей верен,
что отдала мне свой прощальный свет.

25 ноября 2004


* * *

Жизнь многоцветна, а чего-то жаль.
Снаряды стали падать слишком кучно.
Пунктиром обозначенная даль
существованью явно не созвучна.

Стирает время двуединства знак.
Уверенность неведения, где ж ты?
В земной юдоли конопля и мак
творят пространство Веры и Надежды.

26 ноября 2004


* * *

Не то чтоб якобы, но как-бы
уклончиво по существу.
Всё это, верно, козни кармы,
растормошившие молву.

Не то чтоб к месту, просто вместо,
подмену в пену облачив,
а в чём причина неизвестно,
однако, плакать нет причин.

24 мая 2004. Ветлуга


* * *

Есть край, где злоба дня не убедительна,
и тишина ещё ласкает слух,
и даже даль порою так пленительна,
как будто в ней светильник не потух.

Среди нелепого многообразия
вполне реальных следствий и причин
есть место, не Европа и не Азия –
знак отрицанья мнимых величин.

Там поднялась на миг завеса плотная,
незримую явивши колею,
и Вечности дыханье мимолётное
проникло в неприкаянность мою.

17 декабря 2004


* * *

Я сквозь туман с тяжёлой головой
всю жизнь бреду за стрелкой часовой.
И в летний зной, и в снежную пургу.
На миг остановиться не могу.

Иду за ней уже немало лет,
а до меня ей вовсе дела нет.
Но что её определяет путь,
и в чём стремленья к будущему суть?

Ответов, как ни бейся, не найти.
Иду, в слова играю по пути,
покорно шаг соразмеряя свой
с тупым движеньем стрелки часовой.

15 января 2005


* * *

Всё сущее устремлено в грядущее,
а места в нем, конечно, маловато.
Отсюда раздражение, растущее
по мере приближения заката.

Однако, день за днём конвейер движется,
и что-то повсеместно происходит,
и пишется увесистая книжица
о том, что Вечность, явно, на исходе.

22 января 2005


* * *

Чего ещё надо питомцу страны,
где счастлив уж тем, что живой?
Четыре угла, четыре стены,
да крыша над головой.

А то, что губительно хрупок покой,
и так ненадёжен сосуд,
того не исправишь чудесной строкой,
бессилен и разума суд.

Но кем же не так были карты сданы,
чтоб мир стал уже не твой?
Четыре угла, четыре стены
и крыша над головой...

Январь 2005


* * *

Нет в жизни места праздности,
и в этом зла исток.
Мир целесообразности
бесчувственно жесток.

Ничем не компенсируя
износ живых сердец,
природа компостирует
билет в один конец.

Февраль 2005


* * *

При жизни в Бога я почти не верил.
Он просто мне неясен был и точка.
Я впитывал, забыв свои потери,
дыханье жизни каждого листочка.

Я упивался свежестью восхода
и растворялся в зареве заката,
в ладу со всеми временами года,
летящими стремительно куда-то.

Теперь же с недоступным раньше Богом
я о земном веду упрямо споры.
Мы рассуждаем пристально о многом.
к консенсусу, боюсь, придём не скоро.

Февраль 2005


* * *

Мы нарушаем правила игры,
вторгаясь в запредельные миры,
стремясь определить удельный вес
нам для чего-то явленных чудес.

Скользит по душам отражённый свет,
на миг неясный проступает след.
Зовёт нас вера, что всегда слепа,
туда, где обрывается тропа.

Февраль 2005


* * *

Не стал я ничьим эпигоном,
сам к свету свой путь освятил,
укрывшись во времени оном
от власти угасших светил.

Однако, от сил неуместных
я не был пока отлучён.
и часто неведомый вестник
к душе прикасался лучом.

Тоскуя, взыскуя, играя,
живу и о чём-то пою,
порою у самого края
и даже совсем на краю.

Март 2005


* * *

Уж не знаю, трезвость или мания,
но, у неба будучи в долгу,
в запредельное существование
я никак поверить не могу.

Преодолевая искушение
веры в утешительный мираж,
верю лишь в миров соотношение,
в некий многоярусный коллаж.

Может, что-то мною здесь упущено
(кто измерит поисков тщету?)
Не дано перешагнуть идущему
горизонта мнимую черту.

Март 2005


* * *

Воображенье может подвести,
сказав однажды: – Будь здоров, прости... –
И что тогда? Ну, стану я здоров,
прижмёт меня к земле небесный кров,
таинственность свою утратит лес,
лишится жизнь взыскующих чудес,
слиняют краски, смолкнут голоса,
что оживляют эти чудеса;
пред скукой сказка будет лебезить,
чего не в силах я вообразить.

Март 2005


КАЛЕЙДОСКОП ПАМЯТИ

В крупном городе всё почему-то мелко.
Небо тонет, как всегда, в прогорклом гаме.
Я всё чаще вспоминаю Погорелку –
речку, лес да луг с примятыми стогами;

сонных тёлок, что усталыми хвостами
отбиваются от нечисти летучей,
даже грозы, что в пути меня застали,
черной тучею грозя на всякий случай.

И росу, что воссияла спозаранку,
и нахальство безответственной сороки,
и готическую строгую осанку
можжевельника в притихшем наволоке.

Апрель 2005


* * *

Нет, здешний мир тут вовсе не при чём.
В меня программа внедрена с подвохом.
Я в сферу соответствий вовлечён,
хоть подготовлен к этой роли плохо.

Природа посмеялась надо мной,
когда решив несложную задачу,
я получил в награду Шар Земной
и россыпь звёзд сияющих в придачу.

А может, я чего-то не пойму,
и некий икс в познании таится,
что не доступен взгляду моему,
с чем я пока что вынужден мириться.

Апрель 2005. Ветлуга


ЖИЗНЬ

Так, верно предназначено –
как надо не течёт она,
судьба творится начерно
с досадными просчётами.

Заветное – не сбудется,
но что-то с явью встретится,
привидится, причудится,
в кромешной тьме засветится.

Апрель 2005. Ветлуга


* * *

Из глубины, из тишины, из ниоткуда
и, главное, неведомо зачем
является мгновенный просверк чуда,
в прозрачной новизне, открытой всем.

Я разгадал загадку эту, вроде.
У мира к нам ничтожен интерес.
Он просто по самой своей природе
существовать не может без чудес.

А что до нас, то всё от нас же и зависит,
вот вспыхнул свет, открой глаза, смотри!
Однако здесь нужна не зоркость рыси,
но просветлённость взгляда изнутри.

Апрель 2005. Ветлуга


* * *

Вне времени, вне места, вне судьбы,
вне всякого сомнительного ряда.
Туда, где затеряются следы
того, что за беспамятство награда.

И если даже отстранённость блажь,
всех прочих, верно, этот путь короче.
Прикинувшийся сутью антураж
убогих безответственно морочит.

Май 2005. Ветлуга


* * *

Не торопиться жить, не торопиться быть...
Куда спешить? Какой пленяться целью?
Пусть спутники, готовясь к новоселью,
свою в пути подстёгивают прыть.

Я суть явлений вовремя схватил:
Вселенная сама проста, как репа.
Я верю в безответственность светил,
хоть это с точки зрения нелепо.

Май 2005. Ветлуга


* * *

Всё недовоплощённое ушло
и потому в нём проку не ищи.
Я облако в игольное ушко
могу себе на радость протащить.

И многое чего ещё могу
для поддержанья мира на плаву,
когда парю на праздничном лугу,
примяв обетованную траву.

Здесь не перечит больше свету тьма,
и этот ослепительный полёт,
который весь иллюзия сама,
иллюзию блаженства создаёт.

Июль 2005. Ветлуга


* * *

Эти бабочки подобны облакам.
Пролетели и исчезли навсегда,
испарились, грациозно отмелькав,
не оставив беспокойного следа.

Только в памяти останется их след.
Да и тот среди других неразличим,
как мелькнувший в полумраке чистый свет,
стёртый временем без видимых причин.

Июль 2005. Ветлуга


* * *

Приветливость, что фальши лишена
заключена в горизонтальном круге.
А там, внизу искрится тишина,
доверчиво прильнувшая к Ветлуге.
Всё та же тишина и в этот раз
готова исцелять людские страсти.
но одинокий постаревший вяз
уже не в силах отражать напасти.

30 августа 2005. Ветлуга


* * *

Подобна светлячку душа,
летящая в ночи.
Она к бессмертию спеша,
несёт к нему ключи.

Её нетленный огонёк
не погасить ветрам;
он уцелеть в безумье смог
потрясших время драм.

Бушует ярость, всё круша,
но холодна, как лёд,
а в тишину летит душа
и свет в Себе несёт.

Август 2005. Ветлуга


* * *

Я уходить пытался от проблем,
да далеко уйти не удавалось,
но радостей изысканная малость
давалась мне, порою, между тем.

Однако темы были не к лицу,
с каким-то устрашающим сюжетом,
который, тем не менее, при этом
привёл к благополучному концу.

И, как-никак, я ныне аксакал,
способность восхищаться сохранивший,
владеющий окрестностью и крышей
и всем, чего я вовсе не искал.

Конечно, я Вселенной благодарен.
Блаженствую во сне и наяву
за то, что ею мне мой мир подарен,
в котором я пока ещё живу.

Август 2005. Ветлуга



ФЛЕШИНИЗМЫ И АФЕРИЗМЫ

Любовь бывает возвышенной и низменной. Всё зависит от рельефа местности.

Не верьте тому, кто скажет, что Вы – негодяй!

Не каждая планета в состоянии обзавестись собственной атмосферой!

На земле сейчас слишком много дорог, ведущих не туда.

Если бы в алфавите остались одни согласные, какая была бы от него польза? Гласность необходима!

Не выносите сор из избы! Вы рискуете остаться в пустом помещении.

Отсутствие личного автомобиля – один из признаков порядочности человека.

Дети никогда не простят вам того, что вы – их родители!

Лавры, венчающие победителей, извлекаются обычно из похоронных венков.

Возвышаться над окружающей средой, еще не значит быть человеком.

Прошлое – неуловимо, настоящее – недостоверно, будущее – невероятно. И тем не менее, водка дорожает!

В последнее время выяснилось, что Ад и Рай находятся гораздо ближе, чем считали раньше. То, что до них на самолете добираются за час и даже быстрее, в наше время никого не удивляет.

Заглядывая далеко вперед, вы утрачиваете способность ориентироваться на местности.

Одним людям живется хорошо, другим – плохо. Вопиющая несправедливость! Все должно быть наоборот.

Как бы глубоко вы не проникли, исследуя человеческую подлость, вам никогда не достичь дна.

Чаще всего человек говорит именно тогда, когда ему нечего сказать.

Оставшись без хвоста, человек почувствовал, что ему чего-то не хватает. Это было первым проявлением того, что сейчас называют комплексом неполноценности.

В жизни должна быть цель, – любила повторять пуля.

Телохранитель – должность при душегубе.

Со-петь – подпевать.

Украденные у нас годы никому не пойдут впрок!

Идти в ногу со временем – удел проходимцев.



МЫСЛИ ДЛЯ МЫСЛЕЙ

Люди будьте бдительны – не бойтесь друг друга.

Искусство требует жертв, но само оно не должно быть жертвой.

Изменяя мужу с каждым встречным, она была верна себе.

Заведование пивным ларьком – это у меня, как теперь говорят хобби, а вообще-то я – поэт.

Народ любит курить, алкоголить и наркоманить.

У хорошего настроения много врагов.

Мудрость заключается в том, кто способен её вместить.

Мораль – это нечто баснословное!

Что проходимцы любят иметь дело с порядочными людьми – это понятно, но почему порядочные люди должны постоянно иметь дело с проходимцами?!



БЕЗВРЕДНЫЕ СОВЕТЫ

Ни при каких обстоятельствах не забывайте, что материя это объективная реальность, данная нам в ощущении.

Не судите настоящее с позиций прошлого. Это опасно.

К какой бы цели вы ни стремились, стремянка в доме всегда будет полезна.

Не считайте Бога глупей себя!



ВЫПИСКИ ИЗ «КНИГИ ОТКРОВЕНИЙ»

Бесконечность адекватна неизбежности, но имеет противоположный знак.

Нет прошлого, нет настоящего, нет будущего. Есть лишь кольцо, объятое пламенем.

Познать можно только то, что существует в нашем воображении.

У смерти нет тайн. В этом её главное отличие от жизни.

Отсутствие равновесия между духовным и физическим в человеке – один из признаков того, что он жив.

Обретённая истина превращает человека в раба.

Для того чтобы сон сбылся, надо хотя бы проснуться.

Пережившему Великую Революцию терять нечего.

Старость – отвыкание от жизни, но смерть слишком часто наступает преждевременно.

Одиночество нередко даёт иллюзию свободы. Иллюзия рано или поздно рассеивается. Остаётся голое одиночество.

Разница между подвигом и преступлением порой так условна, что лучше об этом не думать.

Все пути выходят из огня и уходят в огонь.

1964-2005



МОГИЛЕТЫ

*

Здесь похоронен милицейский чин.
Хамелеон. Из мнимых величин.

*

Сограждане! Я помер от спиртного.
(Когда б воскрес, все повторил бы снова!)

*

Покинул он легко юдоль печали,
а не хотел ведь покидать вначале!

*

Я мертв, но память обо мне живет.
Не дурно. А нельзя ль наоборот?

*

Не искушай терпение Господне.
Не жди до завтра. Помирай сегодня!

*

Сограждане! Я помер от спиртного.
(Когда б воскрес, всё повторил бы снова!)

*

Здесь я лежу. Тут всё моё.
А жизнь?.. Смердел я на неё!

*

Наследники, не плачьте лицемерно.
Вот если я воскресну, дело скверно!

*

Напрасно наши женщины рожают –
могильные участки дорожают.

*

Да, смертно тело, а бессмертен дух.
Ну, как тут выбирать одно из двух?!

*

Потомки! Я пытался вас развлечь,
готовясь в гроб с улыбкой светлой лечь.
Одно меня серьезно беспокоит –
Что выбрать: холодильник или печь?

1975-1977


* * *

Холодный ветер метёт листву,
стучится в окошко моё.
Когда расстанется с телом душа,
кто приютит её?

1975. Вежайка


* * *

Блажен, кто спит с историей в обнимку,
на нас надвинув шапку-невидимку.

18 января 1976. Вежайка


* * *

Чёрные хлопья печали
снег белоснежный накрыли.
Стали двумя кирпичами
жёсткие створки надкрылий.

Июнь 1970


Однострочная поэма
(без названия)

Не мы ли были немы?

1 августа 1977. Микунь


* * *

Потребляют на Марсе
кока-колу и пепси.
Отрицает катарсис
многоопытный скепсис.

6-7 августа 77. Микунь


* * *

Годяю было сказано, что льзя,
и он возликовал, но имоверно:
ведь и его прикаяности скверна
коснулась по избежности скользя.
...Годяю было сказано, что льзя.

1977. Микунь


* * *

В складках закатившегося дня
тонет звон прожорливых монет.
Так прозрачны крылья у меня,
что порою кажется: – их нет.

1979



Частушки

*

Ты мне в душу не влазь –
Неча сердце ранить!
Мне Советская Власть
Дорога как память.

*

В воскресенье на селе
Весь народ навеселе.
По будням, наоборот,
Хмуро пьёт у нас народ.

*

Рак ползёт по буеракам,
Пробирается к воде.
Кабы я бы стала раком,
Тоже ползала б везде!

*

По земле гуляет май.
Ночь такая ясная.
Ты меня не соблазняй:
Я и так согласная!

*

Ванька гдей-то что-то вызнал:
говорит: – Давай стриптиз! –
Влезла я на телевизор,
Покидала тряпки вниз.

*

Ванька пьяный всем грозит
Чрезвычайным бедствием.
Беспартийный, паразит,
А какой ответственный!




* * *

У евреев заполярных
И у жителей столицы
Мысли перпендикулярны
Государственной границе.

5 февраля 1979


* * *

Рыбаку – улова,
Эмигранту – крова...
– А тебе чего пожелать, корова? -
Корова глянула на облака
И сказала: – Известно чего – быка.

1982. Погорелка


* * *

Грехи и прегрешенья
Ты, Господи, прости нам.
Мы вместе ждём решенья
С Блаженным Августином.

3 июня 1982. Погорелка


* * *

Люблю людей высокомерных,
Что отдавая дань уму,
Подходят медленно, но верно
С высокой меркой ко всему.

Февраль 1984


* * *

А великих просто нет.
На великих спроса нет.
Разве может жить без спроса
В мире точек знак вопроса?

Март 1984


Победители
(эпитафия поколению отцов)

Жили честно, как умели, как могли.
Отсидели, отстояли, полегли.

Май 1985


* * *

В декабре печаль бела,
холодна и беспредельна...
В общий ров меня свела
жизнь тропинкою отдельной.

12 декабря 1988


* * *

В самом центре часа позднего,
неприкаянный на вид,
одуванчик неба звёздного
над избой моей парит.

25 мая 1990. Ветлуга


Надпись на книге

Читай! Все средства хороши
для исцеления души.

1993


Парадоксальность бытия

Цепь разочарований и потерь...
Ничто обвал остановить не может.
Всё, кроме жизни, дорого теперь,
а, между тем, она мне всё дороже.

21 мая 1994. Ветлуга


Суперакростих

Р. Шкловской

Регалии ристалищ роковых,
Импровизаций истовых истома...
Трагедий титанических три тома -
Альбомных арабесок акростих.

18 апреля 1995. Ветлуга


* * *

Хожу я по жизни у самого края.
Размах моих крыльев от Ада до Рая.

25 января 1998


* * *

Отныне тайны бытия озарены презреньем.
И жизнь всего-то отдал я за это озаренье!

12 февраля 1998


* * *

Все грани жизни хороши.
Не унывай, мерцай в тиши.

11 декабря 2000


* * *

Что комару орёл?!
Да кто ж его боится?
Вот стрекоза –
опаснейшая птица!

14 марта 2001


* * *

Не любит алкоголиков река.
Не то, чтобы совсем их не выносит,
выносит, и порой издалека.
Глядишь – на отмель вынесет и бросит.

23 мая 2001. Ветлуга


* * *

Когда за окном непогода,
подумай о муках народа.

12 октября 2001


* * *

Мы беду, порой, сами кликаем.
Жить привыкли мы под огнем...
Горе мыкаем, горе выкаем,
горе тыкаем день за днем.

28 июля 2002. Погорелка


* * *

Игра в слова – отменное занятие,
когда имеешь о словах понятие.

29 августа 2002. Погорелка


Мое поколение

Сколько раз пришлось ему
убегать из плена!
Поколенью моему
горе – по колено.

4 сентября 2002. Погорелка


Яковлевский цветок

Печален, как всегда, и одинок,
и все же он сквозь ночь пробиться смог.

2 декабря 2002


* * *

Пусть вера блекнет и линяет,
как нечто неуместное,
но радуга соединяет
земное и небесное.

7 января 2003


Автоэпитафия

Я жил во сне, а умер наяву.
И вот уже по Стиксу я плыву.

И, верно, в наказанье за грехи
Харон читает мне мои стихи.

16 марта 2003


Памяти Юшенкова

Кто выступает против мрази,
Тот изначально обречён.
Страна гниёт в последней фазе.
Диагноз подтверждён врачом.

18 апреля 2003


Он такой беспокойный и быстрый,
а причина проста, коль вглядеться:
ветер мечется в поисках искры,
на пожаре желая согреться.

3 мая 2003. Ветлуга


* * *

Я рад тому, что не родился гением.
Ну мне ль терпеть такую маяту?!
Достаточно, что лёгким дуновением
меня коснулась фея на лету.

1 июня 2003. Погорелка


* * *

Комаров проклинать – верхоглядство,
хоть они доставляют мученья.
Комары не дают расслабляться,
в этом их мировое значенье.

11 июня 2003.


* * *

Порывы высоки, свершенья редки.
Причина – принцип, никуда не годный.
Мы все нанизаны на часовые стрелки,
а в остальном действительно свободны.

14 июня 2003. Погорелка


* * *

В палате этой я обрёл покой,
глубокий, но не вечный, слава Богу.
Я скоро снова выйду на дорогу,
чтоб прикоснуться к Космосу рукой.

27 июля 2003


* * *

До чего же надо докатиться,
чтоб пропить и собственные лица!


* * *

Днём и ночью я гадаю,
как на пенсию прожить –
то ль купить кило минтая,
то ль в недвижимость вложить.


* * *

Мне гонки чужды, безразличны ралли.
Всему на свете радуясь в пути,
не по прямой иду, а по спирали,
и к финишу не тороплюсь прийти.

Август 2003


* * *

Живём, почти расчеловечась,
валя на дьявола потери.
Я верю лишь в земную нечисть,
а в запредельную не верю.

10 августа 2003


Умом Россию не поднять –
уж больно глубоко увязла!

22 марта 2004


* * *

Коль вы амбициозны и решительны,
последствия бывают разрушительны.

Март 2004


* * *

Что обретёт сознание моё,
из быта перейдя в небытиё?

4 мая 2004


* * *

Жить надо так, чтоб, соблазнившись далью,
расставившей ловушки на пути,
не разминуться с тихою печалью
и в ней источник радости найти.

22 мая 2004. Ветлуга


* * *

Я живу хорошо,
у меня даже есть одеяло.
Много в жизни нашёл
я того, чего в жизни так мало.

25 декабря 2004


* * *

Все так, не утоляет уксус жажды,
в чём каждый убеждается однажды.

18 января 2005


* * *

Эпохи главная беда,
что шли всё время не туда.
Средь наших дедов и отцов
немного было мудрецов.

18 января 2005


* * *

Идею, овладевшую массами,
почти невозможно отмыть.

Февраль 2005


* * *

Да, часто в бороду внедрится седина,
а бес в ребро, смеясь, ударит прямо.
Ну что ж, и в этом логика видна:
на то оно и есть ребро Адама!

Февраль 2005


* * *

Жизни кость обглодана,
остальное – там.
Что кому не додано,
то решать не нам.

Февраль 2005


* * *

Кроме жизни нечем дорожить.
Оттого так трудно стало жить.

Апрель 2005


* * *

Мне иноходь воображения
всегда внушала уважение.

Май 2005


* * *

Мне всех пороков царственная мать
всё, что смогла, передала в наследство,
чудесное от всех напастей средство,
в котором тихо дремлет благодать.

Июнь 2005


* * *

Спорить можно о многом,
но бесспорно одно.
Тут изысканным слогом
воспарять не дано.
Говорю себе снова,
правду жизни любя:
унижая другого,
унижаешь себя.

Июль 2005. Ветлуга


* * *

Колоколов церковных медь литая
гремит, громоподобна и свята,
но часто до потомков долетает
и смех бубенчика на колпаке шута.

Август 2005. Ветлуга.


* * *

Позади тернистый путь.
Впереди сплошная муть.
Я стою на пятачке
с горсткой пепла в рюкзачке.

Август 2005. Ветлуга


* * *

Э.

Ты в трёх лицах являешься мне:
Муза, критик и ангел-хранитель.
И, чтоб жизнь стала яркой вполне,
свет приносишь в земную обитель.

Август 2005. 11.04.2015

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.