Случай в море, лёжа в дрейфе

из судового дневника

«Больше суток – больше шмуток», рыбацкая поговорка.

Судовая псина Люська и её кутята

Возвращаемся из Японии. Вчера прошли на траверзе Сангарский пролив. До порта приписки осталось 140 миль. Легли в дрейф в ожидании транспорта с почтой, свежими овощами и дальнейших распоряжений. День выдался погожий…

По судовому радио вахтенный штурман объявил жизнерадостным голосом:
- Вниманию экипажа: палубной команде и всему личному составу. В нашем экипаже пополнение. Как говорится, нашему полку прибыло. Люська ( лохматая судовая болонка, первоначальный цвет – белый, сейчас рыжая) принесла четырёх, по другим источникам – пять щенят. Желающие посмотреть могут пройти на бак к будке, которую соорудил боцман из дырявой бочки.
Жук навозный, свой дома, вон хомяк лежит, загорает.
Выбил днище, и устлал ветошью, пожертвовав своё нижнее исподнее, более не пригодное по прямому назначению.

Свободные от вахт моряки собрались на баке. Началось обсуждение случившегося.
- Кто такую кость Люське положил? – как бы строго спросил капитан.
– Такой костью и мамонта убить можно. Да Люська задавит своих кутят, если этот мосол в будку затащит.

- Это Лёлик Тимирбеков с камбуза доставил, - объявился добровольный помощник капитана.
На палубе оживление: «Видно повар отвернулся – стыдно стало смотреть, когда у тебя кости тащат!»

- Такой костью можно три дня команду кормить – супом на костном бульоне, - продолжает накаливать обстановку капитан. – Ничего, что буфетный мясо срезал подчистую. А может он, ещё кому давал обглодать… любителю косточек.

- Списать с матроса Тимирбекова тушу говядины, - даёт распоряжение капитан на полном серьёзе, обращаясь к завпроду.
Все дружно смеются, кроме Лёлика.
- За ним и закрепить Люську с кутятами – по заведыванию. Пусть ходит за ними.

- Смотри, один щенок – ну прям копия рыжего Угрюмого.
- Это, который ещё перед отходом неделю у трапа лежал? – Люську караулил…
Половой попрошайка. Когда она успела? - вслух раздаются коллективные домыслы собравшихся матросов со всех сторон на стихийном митинге.

Вахтенный матрос – и тот из рулевой рубки выглянул, дабы установить истину, внести собственную лепту в свидетельские показания:
- За месяц родила.… Надо же, месяц только прошёл – и родила!
- Что интересно, - включается в диспут боцман, приводя пример из собственной практики. – Семимесячные выживают, а восьми – нет.
- Ничего подобного, - вмешивается и уточняет, настаивая, капитан. – У меня восьмимесячные живут и ничего – уже в школу ходят…

Появляется вахтенный моторист-механик, вылезая из машины, привлёченный общим оживлением и голосами сверху.
- А это ты, маслопуп, масляная рожа. А ну, живо в машину! А не то – прогул поставлю, - делает замечание капитан. – Тоже любопытно стало? Вылез как шахтер на свет божий. Щурится ещё, как крот.

На подходе к порту Люська из будки не вылезает – боится за кутят. Они-то в судовой роли не прописаны. Не предусмотрены.…
Как таможня на это посмотрит? Откуда лишние члены на борту, спросят. Нарушение границы. Виноваты в том, что родились в море во время перехода.
На судовых котов не лает – не отвлекается, сама мамкой стала. Хотя в ней раньше была непримиримая неприязнь к кошачьей породе.

День отхода и день прихода – считается одним днем. А жаль: больше суток – больше шмуток!


26 июня 1988 г. порт Невельск. Сахалин – Япония, Сасэбо. 07.10.2014

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.