Шла бы она стороной!...

На днях звонили в Кызыл-Орду, чтобы тестя поздравить с днем рождения.

-Сколько ему стукнуло-то? – уточняю у жены.

- Черт, я и не помню, - потерла лоб Светлана. – Что за восемьдесят – это точно. А сколько за восемьдесят, не помню.

- Ну ладно, - говорю, - Юрий Федорович уже и сам, наверное, точно не помнит, сколько ему стукнуло.

Первым собирался тестя поздравить я – как мужчина мужчину. На звонок ответила теща, Людмила Леонидовна. Старики все лето живут на даче, и трубка всегда при ней, в кармане халата.

Голос у нее был слабый, страдальческий, и на вопрос: «Ну, как у вас там дела?», Людмила Леонидовна
печально сказала, что болеет. Я не стал травить ей и себе душу разговорами про болячки, а деланно бодро сказал:

- Ну, где там ваш… наш именинник? Дай-те ка ему трубку…

- Господи! – сказала теща. - А я-то совсем забыла, что Юры сегодня день рождения. Юра, Юра!..

Юрий Федорович оказался рядом и трубку взял почти сразу.

- Але?

- Дорогой Юрий Федорович, с днем варенья вас! – радостно закричал я. – Желаю счастья, успехов, здоровья…

И чуть не добавил: «Винни Пух!».

- А, ну да, ну да! Спасибо!

Голос у тестя, как всегда, был громким и бодрым. Если бы я не знал, сколько ему, ни за что бы не подумал, что столько. Ну, шестьдесят пять, ну, семьдесят на крайний случай. Но чтобы между восемьдесят и девяносто … Я вас умоляю!

Юрий Федорович до сих пор сам вскапывает все огородные грядки на даче, сам их пропалывает, вооружившись кетменем («текмень» - говорит он до сих пор); приставив стремянку, лазит по фруктовым деревьям, обрезая сучья или снимая урожай – вишни, черешню, яблоки, персики…

- Нынче заморозки по весне прибили цвет, а потом сильнейшие ветры пообрывали остальное, так что урожай плоховатый, - также бодро, но сокрушенно докладывает тесть обстановку .

Я люблю их дачу. Это самый настоящий оазис в поросшей верблюжьей колючкой и другими жесткими и
низкорослыми травами и кустарниками полупустыне – рядом Кызыл-Кум.

Дачный поселок расположился на старом притоке Сыр-Дарьи – Калган Дарье, и благодаря ее желтоватой воде, которая с шумом бежит в часы полива по желобам арыков, и жаркому южно-казахстанскому солнцу, на буйно зеленеющем и цветущем участке растет все, от банальных редиски и картошки до винограда и урюка.

Мы провели у стариков за время нашей жизни на Крайнем Севре три или четыре длинных северных отпуска, и приезжали оттуда к себе в Эвенкию похудевшими и почерневшими, объевшимися всяческой
зелени и фруктов и ягод на год вперед.

А какая там рыбалка! Я с утра уходил на Калган-Дарью и возвращался до наступления жары с ведром, не меньше чем наполовину заполненным плотвой, карасями, сазанчиками, одним-двумя змееголовами…

Считал и считаю, что это именно дача, физический труд на свежем воздухе, питание экологически чистыми продуктами дают дополнительные годы жизни и Юрию Федоровичу, и Людмиле Леонидовне. Ну и, разумеется, здоровый образ жизни.

Теща, медик по образованию и призванию, строго следит за мужем и сама лечит от всяческих мелких заболеваний, хотя у него их почти не бывает. Юрий Федорович никогда не курил, практически не пьет (попробуй выпить лишнего, когда тебя за столом сверлят глазами!). И потому всегда бодрый и жизнерадостный.

Теща же, увы, болеет. И… панически боится смерти. Она пытается это скрывать. Но страх перед неизбежным концом читался в ее глазах, когда она недавно гостила у нас и обсуждала с дочерью состояния своего здоровья.

Сколько мы ни уговаривали ее переехать с тестем жить к нам, они ни в какую. Вернее, тесть ни в какую. Говорит, что с дачи он ни ногой, пока его эти ноги носят. Ну, а теща, понятное дело, без него никуда не поедет.

Так вот, легче назвать, что у нее не болит. Было бы фантастично, если бы она в этом возрасте порхала как бабочка и ни на что не жаловалась. Мы с женой моложе Людмилы Леонидовны больше чем на двадцать лет, так содержание наших историй болезней уже требуют перемещения во вторые тома. И конечно, оба нет-нет, да и задумаемся о том, что жить осталось куда меньше, чем уже прожито.

Ну, про Светку-то я знаю, что она точно достигнет того возраста своей мамы, в котором та сейчас мается от кучи болезней, но жить по-прежнему хочет как можно дольше. А вот со мной – вопрос. Конечно, если пройтись по родословной, то все известные мне мои предки прожили по 80-90 лет, а кое-кто осилил и вековой рубеж. Даже мужики.

Так они же не курили, не пили всякую хрень, чтобы потом каждый раз умирать с похмелья, питались только тем, что сами выращивали в своих деревенских усадьбах. Я вообще уверен в том, что только благодаря усилиям и настойчивости, бдительности своей жены дожил до шестидесяти и, может быть, поскриплю еще какое-то время.

И, тем не менее, смерти я не боюсь, потому как больше, чем уверен (хотя лучше так - надеюсь, потому как известно, что над нашими планами есть, кому посмеяться) – она меня свалит одним ударом, как это все же происходило с многими мужиками нашего рода.

Отцу было шестьдесят с небольшим, когда он шел по двору с доской на плече – куда-то ее прибивать, - неожиданно упал, дернулся пару раз и затих. Обширный инфаркт с одновременным кровоизлиянием. Так что он ни разу не мучился. Брательник мой, средний из нас троих, так тот вообще во сне отошел. Правда, маловато ему было, до полтинника даже не дотянул.

Да вообще – уйма народа, из тех кто был мне близок, ушли очень рано. В их числе и первая моя теща, которая заболела раком прямой кишки. Я ее успел навестить в областной больнице для онкобольных всего пару раз. В первый теща вышла в холл с печатью страдания на исхудавшем желтом лице, и от нее почему-то даже на расстоянии дурно пахло.

Я ей передал пакет с грецкими орехами – говорили, что они хорошо помогают раковым больным, соки какие-то.
Теща выглядела так, что было ясно: ничего ей уже не поможет.

- Неужели я умру? – несколько раз с отчаянием повторила она во время нашего короткого свидания. Я ее утешал, как мог, говорил, что все еще обойдется. Но теща заплакала и ушла по узкому сумрачному коридору в глубь своего отделения, наполненного болью и страданиями.

«Неужели я ее больше не увижу в живых?» - подумалось мне тогда. Вопреки расхожим мнениям о традиционной вражде между зятьями и тещами, я свою очень уважал. Наверное, потому, что она любила меня. И мне было бы жаль хоронить ее в таком возрасте – ей не было еще и полста.

Но когда через пару недель, я снова, будучи по делам в областном центре, зашел проведать тещу, то застал ее в превосходном настроении. Теща улыбалась, шутила и много смеялась, на щеках ее играл румянец, а глаза блестели. Мелькнула мысль, что павлодарские онколги сотворили чудо, и теща пошла на поправку.

- Да, мне лучше, - подтвердила и она сама. И я уехал домой с приподнятым настроением, обманутый этими внешними проявлениями улучшения состояния тещи. Уже через неделю она скончалась, и ее привезли домой с застывшим выражением испуга на лице.

Многие люди, я уверен, боятся не столько самой смерти, сколько связанных с нею физических страданий, боли. Как хотелось бы прожить отведенный век без этих всяких отвратительных хворей, делающих человека охающей и стонущей развалиной, и просто однажды в назначенный тебе день не проснуться.

Но увы, так бывает редко. Как говорила моя мама, Господь каждому дает как испытание болезнь на смерть, которую он влачит много лет и которая его, в конце концов, и убивает. Долго и мучительно. Но вознаграждая за это счастливой загробной жизнью.

Хм, кто его знает, как оно там.
Поэтому хотелось бы как лучше здесь. Что касается моей мамы, то она чуть-чуть не дожила до 85-летия и умерла от острой сердечной недостаточности. Во сне. Грех, наверное, такое говорить, но о чем лучшем еще мечтать? И прожила достаточно долго, и прихода смерти, скорее всего, не почувствовала.

Но вернемся к Людмиле Леонидовне.
Она вдруг резко позабыла про свои болезни. Оказалось, Юрий Федорович, несмотря на ее бдительность, слопал что-то не то, получил отравление и загремел в больницу. Прямо как был – в тапочках, пижаме и с грязными от земли и сока трав ногтями.

Дача осталась на плечах тещи.
Конечно, если бы мы были рядом, приехали и подсобили бы ей. Но где Красноярск и где Кызыл-Орда? Хотя Светлана уже не раз порывалась схватить свою походную сумку и улететь за матерью в Казахстан. Но та каждый раз ее осаживала: «Не надо! Никуда я без Юры не поеду!». А позицию Юры по этому вопросу вы уже знаете.

И вот на днях случилось чудо: после того, как Юрий Федорович перекочевал в больницу, теща буквально ожила. Не от радости, конечно, а от свалившей ся на нее кучи забот. Еще бы, Людмиле Леонидовне теперь самой надо смотреть за дачей, хотя бы пару раз в неделю навестить мужа, регулярно передавать нам в Сибирь телефонограммы с бюллетенями о состоянии его здоровья…

В общем, все оказалось до безобразия просто. Чтобы не думать о смерти, даже если она не за горами, а уже маячит у порога твоего дома, надо просто не оставлять себе времени, чтобы думать о ней. Так что пошла она в жопу! Нет, так будет грубо. Вот: шла бы она куда подальше!

Ага, Светкин телефон звонит. Ну вот, учесала в магазин и не взяла мобильник с собой. Высветился тещин номер.
Ну-ка, что там у них новенького?.. 08.09.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.